Сияние - Кинг Стивен (электронные книги бесплатно TXT) 📗
— Раз мистер Холлоранн так говорит, милый, — она улыбнулась.
Дэнни сморщил нос.
— Не люблю рыбу.
— Как бы не так, — сказал Холлоранн. — Просто тебе не попалась рыба, которой ТЫ по душе. Эта рыба тебя полюбит, еще как. Пять фунтов радужной форели, десять фунтов камбалы, пятнадцать банок тунца…
— У-у, тунца я люблю.
— …и пять фунтов палтуса, вкусней которого в море не бывало. Мой мальчик, когда подкатит следующая весна, ты скажешь спасибо старине… — Он прищелкнул пальцами, словно запамятовал что-то. — Ну-ка, как меня звать? Что-то я подзабыл.
— Мистер Холлоранн, — сказал Дэнни, улыбаясь. — Для друзей — Дик.
— Вот, точно! А раз ты мой друг, пусть будет Дик.
Пока Холлоранн вел их в дальний угол, Венди с Джеком обменялись озадаченными взглядами — каждый пытался вспомнить, называл ли им Холлоранн свое имя.
— А вот сюда я положил кой-что особенное, — сообщил повар, — надеюсь, ребята, вам понравится.
— Ну, это ни к чему, честное слово, — растроганно сказала Венди. «Кой-что особенное» оказалось двенадцатифунтовой индейкой, обвязанной широкой ярко-алой лентой, увенчанной бантом.
— Венди, в День Благодарения вы получите свою индейку, — серьезно произнес Холлоранн. — Где-то тут, кажись, был рождественский каплун, вы на него наткнетесь, тут сомневаться нечего. Давайте-ка отсюда, пока все не подхватили воспаление легких. Идет, док?
— Идет!
В холодильной камере оказалось еще много удивительного. Сотни картонок с сухим молоком (Холлоранн серьезно посоветовал, пока будет такая возможность, покупать мальчику в Сайдвиндере свежее молоко); пять двадцатифунтовых мешков сахара; галлон патоки в банке; каши; стеклянные банки с рисом, макаронами, спагетти; выстроившиеся рядами консервные банки с фруктами и фруктовым салатом; бушель свежих яблок, от которых вся кладовка пропахла осенью; сушеный изюм, сливы и абрикосы («Если хочешь быть счастливым, ешь побольше чернослива», — сказал Холлоранн и его смех взлетел к потолку, откуда на железной цепочке свисала несовременная лампочка в шаровидном колпаке); глубокий ларь, полный картошки; ящики поменьше с помидорами, луком, турнепсом, кабачками и капустой.
— Ну, скажу я вам, — объявила Венди, когда они вышли оттуда. Однако вид подобного изобилия свежих продуктов настолько угнетающе подействовал на нее — с ее-то тридцатью долларами на съестное в неделю! — что она так и не сумела объяснить, что же именно им скажет.
— Время уже поджимает, — сказал Холлоранн, поглядев на часы, — так я, раз уж вы тут поселились, просто покажу, что в шкафах и холодильниках. Так: сыры, консервированное молоко, сгущенка, дрожжи, питьевая сода, целый мешок пирожков — ну, тех, «Застольный разговор», несколько гроздьев бананов — но им еще зреть да зреть…
— Хватит, — сказала Венди, со смехом поднимая руки. — Мне никогда все это не упомнить. Это выше моих сил. Обещаю держать все в чистоте.
— А мне больше ничего и не надо, — он повернулся к Джеку. — Что, мистер Уллман уже намекнул насчет крыс в своем чердаке?
Джек ухмыльнулся.
— Он сказал, что там вполне может оказаться несколько штук… а мистер Уотсон говорит, они и внизу, в подвале могут быть. Там, должно быть, тонны бумаги, но погрызенных я не видел — обычно они грызут бумагу, когда устраивают гнезда.
— Уотсон, Уотсон, — с насмешливой грустью сказал Холлоранн, качая головой. — Видали вы большего матершинника?
— Да-а, характерец, — согласился Джек. Самым большим матершинником, какого он в жизни встречал, был его отец.
— В общем-то его можно пожалеть, — сказал Холлоранн, провожая их обратно к широким качающимся дверям в столовую «Оверлука». — Давным-давно у его семьи были денежки. Отель-то построил Уотсонов дед или прадед… не помню, который из них.
— Да, мне говорили, — сказал Джек.
— А что случилось? — спросила Венди.
— Не сумели запустить дело, вот что, — сказал Холлоранн. — Эту историю Уотсон вам еще расскажет. Разреши ему, так он ее будет рассказывать и по два раза на дню. Старик свихнулся на этом отеле. По-моему, он позволил «Оверлуку» спихнуть себя вниз. У него было два сына, и один погиб в несчастном случае, когда катался верхом на тутошней территории — сам-то отель тогда еще строился. Было это, наверное, году в девяносто восьмом… или девятом. Жена старика умерла от инфлюэнцы, и остались они одни с младшим сыном. Под конец их взяли сторожами в тот самый отель, который старик построил.
— Да, жалко, — сказала Венди.
— Что с ним стало? Со стариком? — спросил Джек.
— Сунул по ошибке палец в розетку, тут ему и конец пришел, — отозвался Холлоранн. — Это было в начале тридцатых, перед тем, как Депрессия прикрыла отель на десять лет. Кстати, Джек, коли вы с женой присмотрите заодно и за крысами в кухне, я ничего против не имею. Ежели заметите… не травите — ловушками их.
Джек заморгал.
— Конечно. Кто же травит крыс в кухне ядом?
Холлоранн иронически рассмеялся.
— Мистер Уллман, вот кто. Прошлой осенью его посетила эта блестящая идея. Ну, я-то объяснил, сказал: «А ну, как все мы приедем сюда на будущий год в мае, мистер Уллман, я на вечер открытия приготовлю традиционный обед — а это, кстати, лосось под очень приятным соусом — и все до единого захворают, а доктор придет и скажет, „Уллман, что это вы тут творите? Восемь самых богатых ребят в Америке отравились крысиным ядом! Чьих, интересно, рук это дело?“
Джек закинул голову и звучно расхохотался.
— Что ответил Уллман?
Холлоранн изнутри ощупал щеку языком, словно проверяя, не застрял ли там кусочек пищи.
— Он сказал: «В таком случае — ловите, Холлоранн!»
На этот раз засмеялись все, даже Дэнни, хотя он не совсем понимал, в чем состоит шутка — ясно было только, что она касается мистера Уллмана, который, в конце концов, знает не все на свете.
Вчетвером они прошли через столовую, сейчас тихую и пустынную. Из окон открывался сказочный вид на заснеженные западные вершины. Все белые льняные скатерти были прикрыты кусками чистого жесткого пластика. В одном углу, словно часовой на посту, стоял уже скатанный на зиму ковер.
