Под куполом - Кинг Стивен (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗

— Лучезарный пояс, мы так его называем, — произнёс Джо. Дети стояли тесной кучкой — он, Норри и Бэнни. Бэнни кашлял себе в кулак.

— Хорошее название для той штуки, — одобрительно кивнул Сэм. — Ну, словом, я понял, что здесь кто-то есть, потому что тогда уже услышал эти вентиляторы и увидел огни прожекторов. — Он мотнул головой на лагерь по другую сторону Купола. — Не знал только, успею ли добраться, пока не кончится мой воздух, этот пидарский холм меня едва не доконал, я сосал и кашлял, как черт его знает кто… но справился.

Он с интересом посмотрел на Кокса.

— Эй, там, полковник Клинк [478], я вижу, у вас изо рта пар идёт. Вы или шинель на себя набросьте, или идите сюда, к нам, у нас здесь тепло. — Сэм захохотал, показывая небогатые остатки своих зубов.

— Моя фамилия не Клинк, а Кокс, и со мной все обстоит благополучно.

Джулия спросила:

— А что вам снилось, Сэм?

— Удивительно, что вы спрашиваетесь, — произнёс он, — потому что я запомнил только один кусок из всего ряда, и он был как раз о вас. Вы лежали на сцене, на площади, вы там лежали и плакали.

Джулия сжала руку Барби, и сильно, но, не отводя глаз от Сэма.

— Откуда вы знали, что это была я?

— Потому что вы была накрыты газетами, — ответил Сэм. — Номерами «Демократа». Вы их на себя тянули так, словно под низом вы были голой, прошу пардона, но вы сами спрашиваете. Разве это не самый смешной сон, о котором вы когда-нибудь слышали?

Трижды пропикала рация Кокса: фить-фить-фить. Он снял её с пояса.

— Что там? Говорите быстро, потому что я здесь как раз занят.

Все услышали голос, который произнёс из рации:

— У нас здесь, на южной стороне, есть один человек, который выжил, полковник. Повторяю: человек, который выжил.

8

Когда утром двадцать восьмого октября восходит солнце, последний из семьи Динсморов не претендует ни на что другое, кроме как «выжить». Прижимаясь всем телом к низу Купола, Олли лежит и глотает воздух, который ему с противоположной стороны вдувают большие вентиляторы, и мальчику его достаточно лишь для того, чтобы оставаться живым.

Успеть расчистить достаточный кусок поверхности Купола со своей стороны, пока у него в баллоне совсем не закончились остатки кислорода, — это была ещё та гонка. Баллон был тот, который он бросил на поле, прежде чем заползти под картофель. Он помнил, как загадывал, не взорвётся ли он. Не взорвался, и это оказалось большим счастьем для Оливера Г. Динсмора. Если бы он рванул, Олли лежал бы сейчас мёртвый, под погребальным курганом из картофеля сортов Рассет и Белая длинная [479].

Он упал на колени на своей стороне Купола, отбрасывая на все бока запечённые комья чёрной грязи, понимая, что кое-что из этого — всё, что осталось от недавно ещё живых людей. Да и как об этом можно было забыть, когда тебя всё время колет обломками костей. Он был уверен, что сдался бы без постоянного подбадривания рядового Эймса. Но Эймс не сдался, он беспрерывно побуждал его рыть, чёрт побери, отбрасывать ту херню, давай-давай, делай, коровий мальчик, чтобы от вентиляторов была какая-то польза.

Олли думал, что он не сдался потому, что Эймс на знал его имени. В школе ребята обзывали Олли не иначе, как навозокопом и дойкодером, но пусть его черти заберут, если какой-то деревенщина из Южной Каролины запомнит его как коровьего мальчика.

Вентиляторы с рёвом завелись, и его распалённая кожа ощутила первый порыв воздуха. Он сорвал с лица маску и прижался ртом и носом к грязной поверхности Купола. И тогда, хекая и кашляя от сажи, продолжил оттирать накипевшую гарь. На другой стороне он увидел Эймса, тот стоял на карачках, склонив набок голову, словно человек, который заглядывает в мышиную норку.

— Молодчага! — закричал он. — Тут у нас ещё два вентилятора подвезли. Теперь ты только не предай меня, коровий мальчик! Не сдавайся!

— Олли, — хекнул тот.

— Что?

— Имя… меня зовут Олли. Перестань называть меня… коровьим мальчиком.

— Ой-ой-ой, я буду звать тебя Олли отныне и вплоть до судного дня, лишь бы не прекращал расчищать место, чтобы тем вентиляторам было куда дуть.

Как-то ещё лёгкие Олли примудрялись втягивать в себя достаточно того, что просачивалось сквозь Купол, чтобы поддерживать его при жизни и сознании. Сквозь свою щель в садке он видел, как рассветает в мире. Свет помогал тоже, хотя сердце у него болело от того, что розовое сияние рассвета скрывает та плёнка грязи, которая все ещё оставалась на его стороне поверхности Купола. Свет, это хорошо, потому что здесь, вокруг него, всё было тёмное, и выжженное, и жестокое, и безмолвное.

Эймса хотели было убрать с его поста в пять часов утра, но Олли закричал отчаянно, чтобы тот остался, и Эймс отказался оттуда идти. Командир, каким бы он там ни был, уступил. Мало-помалу, с паузами на то, чтобы прижаться губами к Куполу, втянуть глоток воздуха, Олли рассказал, как он все пережил.

— Я знал, что должен ждать, пока не утихнет пожар, — рассказывал он. — Поэтому экономил кислород. Дедушка Том как-то мне говорил, что одного баллона ему хватает на целую ночь, если он спит, и я лежал там себе тихо, не шевелился. Некоторое время у меня совсем не было потребности им пользоваться, потому что под картофелем ещё оставался воздух, вот я им и дышал.

Он прижимался губами к Куполу, ощущая вкус сажи, понимая, что это могут быть останки человека, который был живой ещё каких-то двадцать четыре часа тому назад, но не переживал. Жадно вдыхал и сплёвывал чёрные плевки перед следующим вдохом.

— Под картофелем сначала было холодно, но потом она потеплела, а дальше стала горячей. Я думал, что запекусь живьём. У меня над головой горел коровник. Всё горело. Но там было так горячо и так быстро, что долго это не продлилось, и, вероятно, это меня и спасло. Не знаю. Я оставался на месте, пока не закончился первый баллон. Вот тогда-то уже мне пришлось вылезать. Я боялся, что второй баллон мог взорваться, но нет, он уцелел. Хотя я бы поклялся, что он был очень близок к тому.

Эймс кивнул. Олли вовлёк в себя сквозь Купол новую порцию воздуха. Это было похоже на дыхание сквозь плотную, грязную тряпку.

— Ну, и ещё ступеньки. Если бы они были деревянными, а не из бетонных блоков, я бы оттуда никак не выбрался. И сначала я и не старался. Я просто заполз назад под картошку, потому что в погребе было так горячо. Верхние картофелины в куче испеклись в мундирах — я слышал их запах. Потом стало тяжело втягивать воздух, и я понял, что и второй баллон также на исходе.

Рассказ прервался, мальчик затрясся в пароксизме кашля. Овладев собой, он продолжил.

— Мне, в основном, хотелось просто услышать чей-то человеческий голос прежде чем умереть. Я рад, что это был ты, рядовой Эймс.

— Олли, меня зовут Клинт. И ты не умрёшь.

Но глаза, которые смотрели сквозь грязную щель на низ Купола, словно глаза кого-то, кто созерцает из-за стёклышка сквозь крышку гроба, казалось, знают другую, самую правдивую правду.

9

Когда зуммер завёлся в следующий раз, Картер уже знал, что это такое, хотя этот звук пробудил его от лишённого сновидений сна. Потому что в его душе притаилось намерение больше не спать на самом деле, пока все это не закончится или он не умрёт. Это действует инстинкт выживания, думал он: бессонный дежурный в глубине мозга.

Этот второй раз случился приблизительно в семь тридцать субботним утром! Он это знал, потому что имел часы того типа, который освещается, если на нём нажать кнопку. Автономные светильники потухли посреди ночи, и в противоатомном убежище властвовала сплошная тьма.

Он сел и ощутил, как что-то толкнуло его в затылок. Ствол фонарика, которым он пользовался прошлым вечером, решил Картер. Он потянулся в ту сторону, нащупал его и включил. Он располагался на полу. Большой Джим на диване. Это Большой Джим и толкнул его фонарём.