Москва – город проклятых (СИ) - Кротков Антон Павлович (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Глава 22
А ведь брезгливое отчуждение Стас почувствовал мгновенно, едва вступив в прогулочный дворик. Даже те, кто прежде относился к нему с плохо скрываемой симпатией или равнодушием, теперь будто опасались, что заразные миазмы прокажённого способны зашкварить и их в маленьком тюремном дворике, стоит им лишь приблизиться к нему на шаг ближе положенного. Кожей чувствуя всеобщие ненависть и презрение, слыша перешёптывания за спиной, Стас понимал, что с ним всё кончено, и лучше умереть в бою… В конце концов на войне бывший фронтовик много раз был готов к этому. Потому он бесшабашно пошёл грудью на приготовленный для него нож, будто вместо спортивного костюма облачился в непробиваемый панцирь.
Цыган такого не ожидал и опешил. Стас ловко обезоружил убийцу и хукнул его справа. Удар получился точным и сильным. Он пришёлся в левую скулу киллера и опрокинул его на захарканный асфальт. Но на победителя тут же с разных сторон бросились другие воры. Стасу было не привыкать, его тренированные руки работали с пулемётной скоростью и силой парового молота, падающего на наковальню, и почти всякий удар опрокидывал противника навзничь. Он даже не поднял выбитый из руки киллера нож, он был ему не нужен — кулаками бывший спецназовец уверенно дробил челюсти и ломал носы окружившим его упырям из «пехоты» «Гарика Маленького». Логика подобной схватки «в телефонной будке» предельно проста и незатейлива, как обращение со штыковой лопатой: необходимо максимально быстро нанести 30–40 акцентированных ударов, пока молочная кислота не забьёт мышцы, а собственные кулаки не превратятся в кровавое месиво, постаравшись выбить самых опасных бойцов противника…
Оперуполномоченный Афанасий Жгутов с интересом взирал на необычное побоище, стоя на сторожевой вышке рядом с часовым. В тайне он уважал и восхищался этим безбашенным капитаном из МУРа. «А он крепкий мужик!» — думал Жгутов. Если бы он сам не был оперуполномоченным тюрьмы, а просто обычным человеком, то, пожалуй, все симпатии его были на стороне этого негнущегося бойца. Однако несговорчивого зэка нужно хорошенько обломать и примерно наказать, чтобы другим была наука.
Между тем Стас почувствовал первые признаки усталости. Его удары становились уже не такими быстрыми, дыхание сбилось. Его загнали в угол. Один из подпаханников Гарика сцепился с Легатом вплотную и оттащил от стены, другой ухватил его сзади за шею, капитана повалили на землю; рослый нескладный боец с длинным лошадиным лицом по прозвищу «Лом» занес нож над поверженным, метя ему прямо в сердце.
Прапорщик на вышке вопросительно посмотрел на Жгутова:
— Он уже убьёт его сейчас. Может, пока не поздно вмешаемся?
Опер не ответил, он спокойно наблюдал за тем, как с десяток урок топтали ногами упавшего, всякий раз стараясь угодить ему в лицо. И никак не отреагировал на действия верзилы с ножом.
Находившиеся внизу заключённые из числа не участвующих в расправе тоже напряжённо ждали кровавой развязки. Кто-то, сидя на корточках, со злорадством глядел на обречённого мента, вспоминая обиды, полученные от его коллег. Кому-то было даже весело смотреть, как пришьют запомоенного мента. А кто-то стыдливо опустил глаза.
— Убей его! — кратко и зло распорядился Гарик, властно взглянув на ожидающего его решения почти двухметрового детину с ножом, фонарным столбом возвышавшегося среди прочих уголовников.
— Назад! — Остановил убийцу скрипучий голос старика.
Глава 23
— Назад! Кому сказал! — снова рявкнул «Монах».
Боевики «Гарика Маленького», повинуясь приказу, застыли, а потом нехотя попятились. Но тут же раздался сердитый окрик их хозяина:
— Я же велел пришить мента!
— Это же «Монах»! — растерянно обернулся к Гарику дылда с лошадиным лицом.
— А по мне, так хоть сам Господь Бог! — жёстко отрезал Гарик. Он вышел из-за спин своих телохранителей и приблизился к «Монаху». Некоторое время старый вор и молодой вор в упор разглядывали друг друга — точно так же поступают вожаки волчьих стай, прежде чем в борьбе за территорию вцепиться друг другу в глотки. Старик крепко сжал губы, так что пергаментная кожа на его скуластом лице натянулась, словно на барабане. Казалось, еще секунда и творение неизвестного хирурга — старый грубый шрам — разойдется по кривым швам. Однако в глазах старого вора больше было презрительного снисхождения, чем гнева.
— Мент должен умереть! Или быть опущенным! — злобно прошипел Гарик.
— Это кто же так решил? — удивился «Монах».
— «Неоновый Китаец». У него было толковище с авторитетами и все согласились…
— Твой Неоновый китаец — никто! — презрительно сообщил Гарику, словно сплюнул старик. — Я смотрящий за тюрьмой!
— Может, и я никто? — зло прищурился Гарик.
— Может, — спокойным голосом согласился «Монах».
— Меня авторитетные воры короновали! — негодующе взвился Гарик.
«Монах» неодобрительно оглядел его и после некоторого раздумья произнёс:
— Вот что, мальчик, росточком тебя бог обидел и умом видать тоже… А главное, что авторитета ты серьёзного пока ещё не заработал, чтобы Вором называться. Так что ты пасть то свою на меня, щенок бесхвостый, лучше не разевай. Если попробуешь ещё раз вякнуть мне что-нибудь подобное — сам «марьиванной» станешь… Ты меня сегодня с Господом сравнил? Но я хоть и не Бог, но есть у меня дар — мужиков в баб превращать. Велю твоим людям — вмиг тебя оприходуют.
— Поосторожнее, «Монах»! — угрюмо огрызнулся Гарик, а сам опасливо стрельнул глазками по сторонам на своё окружение. Он вдруг остро ощутил, что вместо привычной собачьей верности хозяину, его телохранители, верные солдаты и прихлебатели заколебались. Эту мгновенную перемену ситуации почувствовали все вокруг. У «Монаха» хватило бы авторитета превратить строптивого молодчика в ничтожество. Тем более что в окружение Гарика преобладали шакалы, представляющий собой тот тип людей, которые всегда принимают сторону сильнейшего. Эти людишки преданы хозяину, пока тот находится в силе, но достаточно ему оступиться и потерять былую власть, как они не только начисто забудут о прежней привязанности и оказанных им милостях, но и готовы будут вцепиться зубами в глотку своему покровителю. Так что стоит «Монаху» захотеть, и он сумеет загнать Гарика под шконку. Только старик не спешил так поступать с конкурентом. Он считал, что должен выбирать такой путь, чтобы впоследствии ни один блатной не смог упрекнуть его в злоупотреблении воровским законом. Но Гарик не мог прочесть его мысли. И ощутив шаткость своего положения, предпочёл отойти от опасной черты: после некоторого колебания он признал верховенство старого законника:
— Ты меня неправильно понял, «Монах». — Толстые губы Гарика растянулись в заискивающей улыбке, только что полные ярости его на выкате глаза вдруг сделались мягкими. — Ты фигура авторитетная, на всех сходах твоё слово последнее и твоё слово закон. В воровском мире имя твоё — легенда! Я тебя тоже всегда уважал… Раз ты считаешь, что так поступить — на пользу братве, то я спорить не стану.
«Монах» криво усмехнулся вслед улепётывающему со своей кодлой Гарику. И велел помочь избитому подняться. Слово его было равносильно приказу. Хотя всего пять минут назад Легат считался неприкасаемым.
Во двор ворвались полтора десятка охранников во главе с оперуполномоченным Жгутовым.
— Прекратить драку! — заорал опер, хотя всё давно закончилось. Он подошёл к пострадавшему, который был весь в крови.
— Живой? — удивился Жгутов.
— Удивляетесь, что меня недорезали, господин опричник? — кривя разбитое лицо, Стас вдруг харкнул в офицера кровью, однако плевок не долетел до его лица и упал на начищенный до блеска ботинок младшего лейтенанта.
— В больницу его, — мрачно буркнул Жгутов, перед тем как увести своих людей со двора.
Два соседа по камере взяли Стаса под локти и повели к выходу, потому что сам он идти не мог. Их нагнал один из людей «Монаха» и попросил немного задержаться: его пахан желает что-то сказать Легату.
