Порочный - Смит Брайан (прочитать книгу txt) 📗
Эбби чуть не вскрикнула от испуга, когда костлявые пальцы женщины вцепились ей в локоть и потянули к шаткому столу. Потом старуха отпустила ее и, шаркая ногами, обошла стол кругом. Эбби присела на деревянный стул, тут же ощутив его хрупкость своим тощим задом. Кэсси Уикс разместилась с другой стороны стола, громко хрустнув старыми костями, и уставилась на нее, изогнув тонкие губы в каком-то подобии улыбки. - Я помню, когда ты была еще маленькой девочкой. Твой папочка раньше постоянно говорил со мной на разные духовные темы. И приводил тебя пару раз. Ты была очаровашка и непоседа. Уже тогда я знала, что ты другая.
При неожиданном упоминании отца сердце Эбби учащенно забилось. Она сморгнула слезу. - Я... не помню этого, простите. Она нахмурилась. - А что значит, "другая"?
За окном подул ветер, и порыв воздуха проник в лачугу, растрепав золотистые волосы Эбби и заставив скудное пламя свечи зайтись в дикой пляске. В мерцающем свете пламени глаза Кэсси блестели как у умалишенной. Эбби знала, что это скорее из-за ее детских предубеждений насчет Матушки, которые не имели ничего общего с действительностью, но от этого зрелище не было менее тревожным.
- Сколько тебе сейчас лет, Абигейл?
- Мне... - Эбби уставилась на стол и стала смотреть, как огонек свечи вновь заплясал под порывом ворвавшегося в открытую дверь ветра. Почувствовав укол знакомого стыда, она не смогла заставить себя встретиться взглядом с провидицей. Но заставила себя сказать правду, голосом мягким и глухим, как у скорбящей плакальщицы. - Мне двадцать.
- И ты не носила еще в себе ребенка, верно?
Эбби зажмурилась, и по щекам покатились слезы. Эмоции душили ее, мешая говорить. Ее лицо чуть не уткнулось в стол, тело сотрясалось от рыданий, тело, еще ноющее после недавнего насилия. Она услышала, как стул Матушки шаркнул о деревянный пол, когда старуха, кряхтя, поднялась и ненадолго отошла от стола. Эбби молилась, лишь бы та не бросилась утешать ее, зная, насколько неловкой будет любая физическая близость для чудаковатой старухи, долгое время чуравшейся этого. Она почувствовала облегчение, когда ножки стула вновь скрипнули о деревянный пол. Она с силой разомкнула глаза и увидела, что старуха снова сидит за столом напротив нее.
Эбби нахмурилась.
На столе перед Матушкой лежал мятый кусок алюминиевой фольги. На нем был комок какого-то смолистого вещества черного цвета. Матушка зацепила кусочек субстанции кончиком маленькой трубки и прикурила от свечи. Затянулась и через мгновение выдохнула облачко ароматного дыма. Улыбнулась, увидев озадаченное лицо Эбби. - Гаш. Подсела на него после возвращения Джесси из Вьетнама в шестьдесят седьмом. Сукин сын хоть это мне оставил.
- Ты убила его?
Эбби тут же испугалась сорвавшегося с языка необдуманного вопроса. Сердце учащенно заколотилось, она вся напряглась, готовая броситься из жуткой лачуге при первом же намеке на злобу со стороны Матушки.
Но улыбка старухи даже не дрогнула. - Конечно, убила. - Матушка еле заметно мотнула головой в сторону поляны. - Зарыла этого членососа прямо там, примерно в том месте, где ты стояла, когда я выглянула из двери.
У Эбби волосы встали дыбом на затылке.
Так я и знала.
- Но... почему ты его убила?
Старуха снова затянулась трубкой. Глаза у нее стали какими-то стеклянными. Но голос сохранил прежнюю четкость. Она наклонилась над столом и указала на Эбби черенком трубки. - Я только что сказала тебе то, чего не говорила ни одной живой душе. Большой секрет, и думаю, ты согласишься. Все же есть некоторые вещи, которые я сохраню в тайне. Думаю, ты поймешь это лучше, чем кто-то другой в Хопкинс-Бенде.
Что-то в этих словах вызвало у Эбби желание броситься бежать, но она снова заставила себя остаться. Если Матушка и почувствовала ее беспокойство, то никак это не проявила. Она продолжала улыбаться, попыхивая трубкой, пока Эбби пыталась что-то ответить. Ее глаза светились наркотическим весельем.
Потом Эбби выдохнула и наконец, вновь обрела дар речи. - Что ты хочешь этим сказать?
Матушка положила трубку и сцепила пальцы. Говорят, Господь сотворил человека по образу своему, и думаю, отчасти это правда, но он уж точно сделал нас всех разными. Некоторые люди - большинство их - созданы, чтобы идти проверенным путем с момента рождения до самой смерти. Но некоторые сделаны иначе. Для этих людей проверенный путь - своего рода пытка. Нелегко быть другим в этом суровом мире, Абигейл. Тут ее голос стал тверже, а глаза слегка прояснились. - Но это вовсе не значит, что ты должна позволять всяким ублюдкам мучить себя.
Эбби уставилась в изумлении на старуху. Лицо Матушки будто помолодело, искаженное переполнившими ее эмоциями. Это было удивительное зрелище. Злые люди называли Матушку старой каргой и ведьмой (правда, за глаза). Но в этот момент она выглядела молодой и энергичной, кожа разгладилась, морщины исчезли. Именно такой Эбби представляла себе Матушку в молодости. Но потом она успокоилась и откинулась на стуле, моложавость куда-то исчезла, на лицо вновь вернулись глубокие морщины.
Матушка расправила спереди платье и посмотрела на Эбби трезвыми глазами. - Надеюсь, ты простишь меня за этот выпад?
Эбби расслабилась. - Конечно, Матушка. И… Она на мгновение закусила нижнюю губу. Она понимала, что старуха говорит ей, не смотря на расплывчатость фраз. Разговор шел на более глубоком уровне. - Я согласна с тобой.
- Рада слышать это, Абигайл.
- Но я хочу поговорить с тобой еще кое о чем. Мне нужно кое-что знать. - Она с содроганием вспомнила кряхтящего и потеющего Кинчера, слезающего с нее. И вспомнила мощный выплеск семени в ее утробу, как долго он кончал, словно наполняя ее доверху. При этой мысли ее снова затошнило. - Сегодня со мной кое-что случилось. Мне нужно знать... нужно знать, не...
Улыбка Матушки прояснилась. - Абигейл, я искренне сожалею насчет этого ужасного происшествия. Ни один мужчина не может брать женщину против ее желания, особенно это касается тех, носит печать Гарнерской Порчи. И поэтому рада признаться, что ты можешь отбросить свои страхи.
Глаза Эбби расширились. - Хочешь сказать...
- Ты не беременна.
Эбби улыбнулась старухе сквозь слезы. - Спасибо. Не могу сказать, насколько это важно для меня.
Матушка кивнула. - Не сомневаюсь, но я все равно бы узнала. Ее рот раскрылся в широком зевке. - Извини, дитя. Я устала. Рада была тебя видеть. Правильно, что ты пришла сюда.
Эбби вытерла ладонью слезы и всхлипнула. - Я тоже так думаю. Она отодвинула стул назад и встала. - Не буду тебя больше задерживать. Нужно еще кое-что обдумать.
Матушка встала из-за стола и проводила ее до двери. Она снова схватила Эбби за локоть, и они на мгновение задержались у порога. - Помни, ты не обязана жить так, как тебе говорят другие. И ты сможешь стать тем, кем захочешь.
Эбби похлопала по руке старухи. - Спасибо. Еще раз. За все.
Дверь хибарки захлопнулась у нее за спиной. И Эбби двинулась прочь, шагая через поляну с какой-то новой легкостью в ногах.
Больше она никогда не видела Матушку Уикс.
Глава двадцать вторая.
С горизонта исчезли последние оранжевые лучи, и на Хопкинс-Бенд, наконец, опустилась ночь. Фары патрульной машины высвечивали отрезок двухполосной асфальтированной дороги, вьющейся среди высоких, покачивающихся на ветру деревьев. Под порывами ветра, низко висящие ветви походили на хищные щупальца в сгущающейся тьме, что вовсе не успокаивало наэлектризованные нервы.
После аварии у пикета и последовавшего кровопролития прошло около получаса. Проехав минут пятнадцать, Джессика свернула на мощеную объездную дорогу, поняв, что при сложившихся обстоятельствах это самый разумный вариант. Сперва она подумала, что сможет выбраться по ней к другим дорогам, или даже к шоссе, по которому легко попадет домой. Но в какой-то момент у Джессики появилось нехорошее чувство, что дорога ведет обратно в центр города. В отчаянии Джессика притормозила у обочины и всмотрелась в ветровое стекло, борясь со скребущим душу страхом.
