Руины (Развалины Кентаклана) - Андерсон Кевин Джей (читаем книги TXT) 📗
— Это, вероятно, Кукулькан? — спросила она, указывая на стелу — Пернатый Змей?
Рубикон обошел стелы кругом, внимательно изучая резьбу сквозь очки
— Да, и изображен очень четко Вот этот кажется более крупным и гуще оперенным Он необычайно реалистичен, подобно тем нефритовым статуэткам ягуара, выставленным в моем музее Гм, эти змеи совершенно непохожи на стилизованные иероглифы и символические изображения, которые мы обычно встречаем на стелах майя Гораздо интереснее.
— Не исключено, что скульптура сделана с натуры, — предположил Малдер.
Скалли быстро глянула на него, и он слегка улыбнулся в ответ.
— Сумерки делают изображения причудливее, — сказал Агилар. — Может, быстренько осмотрим местность, а потом разобьем лагерь, а? Завтра вы можете начать настоящие поиски.
— Да, это хорошая мысль, — неохотно признал Рубикон.
Разочарованный отсутствием дочери, он тем не менее не мог остаться равнодушным к увиденному.
— Это настоящий пир — увидеть подобные места, прежде чем их разорят туристы. Большинство знаменитых руин были испорчены тысячами туристов, которые не интересовались историей и приезжали туда только потому, что о них рассказывали красочные проспекты. — Он в волнении стиснул руки. — Стоит обнаружить прежде неизвестную местность со следами древних культур, как туда обязательно кто-нибудь явится и моментально все разорит.
Они вчетвером пересекли площадь и обошли центральную пирамиду. Здесь с двух сторон кустарник был вырублен, и Скалли заметила в основании пирамиды приоткрытую дверь и узкий вход, ведущий внутрь древнего сооружения.
— Кажется, сюда кто-то входил, — сказала Скалли.
Малдер опередил своих спутников, обогнул пирамиду и неожиданно окликнул их. Они по
дошли и увидели, что он стоит у края круглого колодца футов тридцати в диаметре.
— Это сенот, — объяснил Рубикон. — Священный источник. Очень глубокая естественная известняковая скважина.
Скалли осторожно ступила на осыпающийся парапет, возведенный вокруг устья колодца. Они стояли у самого края, и Скалли наклонилась, чтобы увидеть далеко внизу зеркально-гладкую поверхность мрачной зеленой воды. Сенот казался бездонным. Его пятнистые известняковые стены были покрыты бороздками, напоминающими винтовую нарезку. Малдер бросил в воду голыш, наблюдая за возникшей рябью.
— Майя считали эти природные источники священными — водой от богов, поднимающейся из земли, — объяснял Рубикон. — Можете быть уверены, на дне его покоятся драгоценные реликвии и скелеты.
— Скелеты упавших туда людей? — спросила Скалли.
— Да нет, сброшенных, — возразил Рубикон. — Сеноты были священными колодцами, местом жертвоприношений. Возможно, майя оглушали жертвы или душили их, а потом привязывали к телам груз, чтобы они затонули, и сбрасывали туда. Иногда, для особо важных религиозных церемоний, жертвы выбирались заранее, чуть ли не за год. В этот период им предоставлялась возможность вести жизнь, полную удовольствий: обильная пища, много женщин, хорошая одежда, вплоть до того дня, когда их поили наркотическим зельем, вели к краю сенота и бросали в священную воду.
— Я не думала, что майя были таким кровожадным народом, — сказала Скалли.
— Это результат фальсификации, сработанной одним археологом, который так восхищался майя, что ему порой изменял здравый смысл. Поэтому он тенденциозно освещал свои находки, скрывая те из них, которые свидетельствовали о проведении кровавых обрядов и других случаях кровопролития.
— Мастерски плел археологические сказки, — вставил Малдер.
— Культура майя была неистовой, проливающей много крови, особенно в последние периоды, под влиянием тольтеков. Они с восторгом наносили себе раны, отсекали пальцы рук и ног во время обрядов самоистязания и находили это прекрасным. По сути дела, самым кровожадным был культ бога Тлалока. Его жрецы перед проведением больших храмовых праздников убеждали матерей продать им своих малолетних детей. На пышной церемонии младенцев варили в кипятке, а затем съедали с большой торжественностью. Жрецы испытывали особенный восторг, когда дети плакали от боли, гм, потому что верили, что их слезы обещают хорошие дожди.
Глядя на темную воду, Скалли содрогнулась при мысли о том, какие ужасные тайны хранятся в этой мрачной глубине.
— Я уверен, что подобные церемонии не свойственны больше ни одной религии, — сказал Рубикон, словно это могло ее успокоить. Он отошел от парапета и отряхнул руки. — Вам не о чем беспокоиться. Убежден, эти древние обряды не имеют никакого отношения к пропавшим здесь людям… и к Кассандре.
Скалли уклончиво кивнула. Да, здесь они полностью изолированы: до ближайшей дороги два дня пути, их окружают молчаливые руины майя, народа, который когда-то приносил бесчисленные кровавые жертвоприношения. Здесь исчезла бесследно целая партия археологов.
В самом деле, стоит ли беспокоиться…
Руины Кситаклана
Воскресенье, 18:38
Стоя на краю полуразрушенного парапета, Малдер пристально вглядывался в манящую глубину священного источника. Тяжелый запах плесени и гниения поднимался от воды, невольно заставляя его думать о покоящихся на дне скелетах многочисленных жертв религиозных представлений майя. Погруженный в мрачные размышления, он почувствовал, как по спине пробежала необъяснимая дрожь. Легкие янтарные тени начали удлиняться под лучами уходящего солнца.
Малдеру почудилось, что тяжелая маслянистая поверхность воды покрылась рябью и стала вращаться, втягиваясь внутрь воронкой. Затем он действительно ощутил слабое сотрясение почвы под ногами… подобное вибрации, которую мог бы производить работающий под землей генератор.
Он вспомнил о рассказе Герберта Уэллса «Машина времени», о зловещем, создающем в подземном туннеле свои машины Морлоке, жаждущем плоти и крови земных жителей. Вода вращалась все стремительнее. Неожиданно на ее поверхности появились огромные, размером с бочонок, пузыри, которые, лопаясь, извергали зловонные газы глубин.
— Что происходит? — поразился Малдер. Он поспешно удалился от края источника, так как колебания почвы стали сильнее. Его нагнала волна отвратительного запаха плесени и сернистых газов. Вонь была такой сильной, словно где-то готовили омлет из тысячи протухших яиц. Задыхаясь, Малдер зажал нос. Скалли тоже дышала с трудом, хотя тяжелые запахи были ей более привычны, так как она часто присутствовала при вскрытиях.
— Что за вонь! — воскликнул Агилар.
— Может, это труп легендарного Тецкатлипока? — предположил Владимир Рубикон, взволнованный происходящим. — Этого запаха достаточно, чтобы убить массу народа.
Скалли осторожно втянула воздух носом и покачала головой:
— Нет, я думаю, это сера, диоксид серы. Вулканический газ.
— Давайте поговорим об этом подальше от источника, — предложил Малдер.
Они поспешно двинулись вокруг пирамиды, возвращаясь на площадь.
— У меня от этой ходьбы уже колени дрожат, — пожаловалась Скалли. — Хотя, подождите, это не колени, это… земля. Она вздрагивает!
Малдер увидел, что деревья закачались, подрагивая и клонясь к земле. Он скорее почувствовал, чем расслышал пока неуловимый слухом гул и ощутил нарастающую силу толчков.
Индейцы-рабочие стояли кучкой у полунатянутой палатки, крикливо и взволнованно переговариваясь. Один тощий индеец побежал в лес, что-то крича на бегу остальным.
— А у них-то какие проблемы? — спросил Малдер. — Они что, никогда не видели, как гневаются боги?
— Это сейсмическая активность, — бесстрастным тоном аналитика произнес Рубикон. — Гм, но как же здесь может произойти землетрясение? Полуостров Юкатан — высокое, устойчивое известняковое плато. С точки зрения геологии на нем невозможна вулканическая деятельность.
Словно для того, чтобы опровергнуть его доводы, земля содрогнулась, как будто по ней ударили гигантской кувалдой. Мощенная плитами площадь вздыбилась. Тонкоствольные макагоновые деревья, группой растущие около старого храма, вдруг опрокинулись, вздымая в воздух вывернутые из рассыпавшейся в порошок почвы корни, подобно дрожащим в ужасе щупальцам.
