Галерея призраков - Хичкок Альфред (читать бесплатно полные книги txt) 📗

— Послушайте, — тихо проговорил врач. — Меня ни в малейшей степени не трогает эта посудина. Меня ничуть не беспокоит ее репутация. Я вам скажу, что сделал бы на вашем месте. У меня здесь отличная просторная каюта. И я с удовольствием разделю ее с вами, хоть и вижу вас впервые в жизни.

Меня крайне удивило это предложение. Я просто не мог представить себе причин, по которым он проявлял столь живое участие к моей персоне и заботился о моем здоровье. Однако, меня весьма озадачило его отношение к кораблю.

— Вы очень добры, доктор, — сказал я. — Но я считаю, что каюту все же необходимо проветрить или вымыть, и тогда все будет в порядке. А почему, позвольте поинтересоваться, вы так нелестно отзываетесь о нашем судне?

— Наша профессия не позволяет нам быть суеверными, сэр, — ответил врач. — Но море делает людей таковыми. Не хочу пугать вас, как не хочу, чтобы у вас сложилось обо мне предвзятое мнение, но настоятельно рекомендую воспользоваться моим приглашением и перебраться ко мне. Знать, что вы занимаете сто первую каюту, и не предупредить о грозящей вам опасности — это все равно что собственноручно отправить вас за борт, — добавил он.

— Господи всемогущий! О чем вы говорите? — воскликнул я.

— О том, что в последних трех рейсах пассажиры, занимавшие сто первую каюту, неизбежно оказывались за бортом, — хмуро ответил он.

Должен признаться, что его слова были для меня обескураживающими и в высшей степени озадачивающими. Я пристально посмотрел на врача, пытаясь определить, не вздумал ли он разыграть меня, но тот выглядел предельно серьезным. Я тепло поблагодарил его за предложение, но заверил, что намереваюсь стать исключением из правила, в соответствии с которым все, кто занимал именно мою каюту, обязательно оказывались за бортом. Он не стал настаивать, только так же хмуро заметил, что, по его мнению, в самом ближайшем будущем я, возможно, изменю свое решение. Расставшись с врачом, я направился в столовую и позавтракал в обществе совсем незначительного количества пассажиров. Я заметил, что несколько офицеров, завтракавших с нами, выглядели суровее обычного. Насытившись, я решил сходить в каюту за книгой. Занавеси верхней койки по-прежнему были плотно задернуты. Из-за них не доносилось ни звука. Мой сосед, очевидно, все еще спал.

Выйдя на палубу, я встретил стюарда, в чьи обязанности входило прислуживать мне. Он шепнул, что капитан хотел бы сю мной увидеться, и тут же торопливо пошел прочь, как будто всеми силами стремился избежать необходимости отвечать на мои вопросы. Недоуменно пожав плечами, я направился в капитанскую каюту.

— Сэр, — сказал капитан, — я бы хотел просить вас об услуге.

Я ответил, что сделаю все возможное, что будет в моих силах.

— Исчез ваш сосед по каюте, — продолжал капитан. — Насколько мне известно, вчера он ушел с палубы довольно рано. Не заметили ли вы чего-либо необычного в его поведении?

События развивались в полном соответствии с прогнозами врача, высказанными всего полчаса назад, и это не могло не насторожить меня.

— Не хотите ли вы сказать, что он упал за борт? — воскликнул я.

— Боюсь, что это именно так, — ответил капитан.

— Ничего более невероятного мне не приходилось… — начал я.

— Почему? — перебил меня капитан.

— Потому что, получается, он уже четвертый? — спросил я. Отвечая на следующий вопрос капитана, я объяснил, не упоминая судового врача, что до меня дошли некие слухи о мрачной репутации сто первой каюты. Мне показалось, что его весьма расстроила моя осведомленность. Затем я поведал ему о ночных событиях.

— То, что вы рассказали, — ответил он, — почти в точности соответствует тем сведениям, которые я получил от попутчиков двух утонувших пассажиров. Их несчастные соседи по каюте выскакивали из постели и стремглав бежали по коридору. Вахтенные видели, как эти двое выбрасывались за борт. Мы останавливали судно, спускали на воду шлюпки, но так никого и не нашли. Ни один человек, однако, не видел и не слышал пассажира, пропавшего прошлой ночью… если он действительно пропал. Стюард — человек, надо сказать вам, довольно суеверный — заранее ожидал, что должно произойти что-то неладное, и с утра пошел проведать вашего соседа, но его место оказалось пустым, а вся одежда была аккуратно сложена, как он ее и оставил с вечера. Стюард оказался единственным человеком на борту, знающим вашего попутчика в лицо, и потому он отправился повсюду искать его. Однако все его усилия оказались тщетными. Тот исчез! Сэр, я вынужден убедительно просить вас не разглашать кому бы то ни было событий вчерашней ночи. Имя этого судна дорого для меня, и я не хочу, чтобы оно оказалось запятнанным. Ничто не влияет так дурно на репутацию корабля, как истории о случившихся на его борту самоубийствах. Вам же я предлагаю до окончания плавания занять любую из офицерских кают по вашему выбору, включая в их число и мою. Надеюсь, мое предложение скрасит доставленные вам неудобства.

— Вне всяких сомнений, сэр, — ответил я. — И я вам очень признателен. Но поскольку теперь я остался в каюте один и вся она находится в моем распоряжении, я, пожалуй, не стану менять ее. Если стюард заберет из нее вещи, принадлежавшие несчастному, я, с вашего разрешения, останусь в ней. Никому из пассажиров я и словом не обмолвлюсь о происшедшем, а вам могу пообещать, что ни при каких обстоятельствах не последую за моим соседом.

Капитан попытался отговорить меня от принятого решения, однако я настоял на своем, предпочтя занимать каюту один, нежели оказаться обузой для офицеров. Не знаю, был ли я прав, но если бы я согласился на предложение капитана, то тем бы моя история и закончилась. Все происшедшие события так и остались бы всего лишь фатальной цепочкой самоубийств, которые по странному совпадению совершали пассажиры одной и той же каюты, и не более того.

Дело, однако, обстояло совсем иначе. Я настойчиво убеждал себя не обращать внимания на опасения капитана и преуспел в этом настолько, что даже вступил с ним в спор. Я уверял его, что дело в самой каюте. В ней слишком сыро. И иллюминатор оказался распахнутым ночью. Мой сосед, вероятно, был нездоров, когда поднялся на борт, а в постели он, должно быть, впал в бредовое состояние. Теперь же он, возможно, прячется где-то на корабле, и позже его непременно найдут. Необходимо тщательно проветрить каюту и, быть может, отремонтировать запор иллюминатора. Если капитан позволит, я лично прослежу, чтобы все работы были выполнены незамедлительно.

— Конечно, вы имеете полное право оставаться там, где считаете нужным, — ответил капитан, не скрывая недовольства, — однако я был бы вам очень обязан, если бы вы все же поменяли каюту и позволили мне запереть сто первую. Тогда вопрос можно было бы считать исчерпанным.

Я взял на себя смелость не согласиться и покинул капитана, еще раз пообещав ему молчать об исчезновении моего попутчика. У последнего на борту знакомых не было, поэтому никто и не обратил внимания на его отсутствие. Ближе к вечеру я снова повстречал судового врача, и он поинтересовался, не передумал ли я оставаться в своей каюте. Ответ мой был отрицательным.

— Все же скоро вы измените свое решение, — мрачно сказал он.

Вечером мы сыграли несколько партий в вист, и спать я отправился довольно поздно. Должен признаться, что, входя в каюту, я чувствовал себя весьма неуютно. Я не мог отделаться от навязчивых мыслей о своем высоком попутчике, которого видел только прошлой ночью, и все представлял себе, как он, мертвый и уже начинающий раздуваться, лежит сейчас на океанском дне далеко за кормой под двухсот- или трехсотфутовой толщей холодной воды. Пока я раздевался, готовясь отойти ко сну, его лицо так и стояло перед моим внутренним взором, и я даже не смог удержаться от искушения отдернуть занавеси, скрывающие верхнюю койку, и убедиться, что его там действительно нет. Я запер дверь каюты и уже собирался ложиться, когда вдруг обнаружил, что иллюминатор снова открыт и закреплен снаружи. Смириться с этим было выше моих сил. Я торопливо накинул халат и отправился на поиски Роберта, стюарда, ответственного за порядок в моей каюте. Я был вне себя от ярости, и когда я отыскал его, то притащил за шиворот к двери сто первой и буквально толкнул к распахнутому иллюминатору.