Дагиды - Оуэн Томас (книги онлайн полные .TXT) 📗

Он погасил фонарик и побежал к выходу.

Кто эта несчастная? Что она там делает? Для какой мерзкой потехи она там валяется? Как вообще возможны такие вещи?

Он вернулся в бистро подавленный и мрачный. Присутствующие сразу угадали его состояние.

— Что-то скоро, — фыркнула хозяйка.

— Она спала? — спросил рыжий.

— Вы небось не догадались поднять ее на четыре лапы? — посочувствовал другой. — Там за дверью есть палка с гвоздем для прокола туши. Она бы тогда живо вскочила на локти и колени.

Артур Кроули молчал. Что он мог сказать? Он повернулся к лестнице.

— Словом, — заметил еще кто-то, — испортили вы спектакль.

— С первого раза каждый может сплоховать, — рассудила хозяйка.

Он вошел в свою комнату. Его тошнило, и хотелось плакать. Разделся и лег в холодную постель.

Снизу доносился хохот. Потешались над ним, безусловно. Потом он услышал, как несколько человек пересекли двор, влезли в гумно, потом опять хохот и визг…

Он стал представлять, что могли сделать «свинье». Эта жалкая, отвратительная сцена преследовала его всю ночь.

Его травмированное воображение заполняло сон кошмарами, грустными и душераздирающими. Нерешительность, порожденная шоком, превратилась в отчаянную оскорбительную трусость. Он чуть ли не обвинял себя в судьбе затравленного существа, низведенного до житья в хлеву.

Он все время видел эту бледную, жирную, содрогающуюся плоть, бесстыдно раскинутую на соломе. Она ползла к нему, упираясь коленями и ладонями, рыдая, разрываясь в дебильной патетике. Он рвался ей помочь… и отворачивался, задыхаясь от презренной брезгливости.

«Свинья» подползла к постели, обхватила его икры мягкими, жадными розовыми руками, взгромоздившись подле него, прижалась, завизжала, захрюкала от счастья… К этому визгу и хрюканью примешался осатанелый хохот его новых компаньонов, которые толпились за дверью и поочередно глазели в замочную скважину.

Артур Кроули проснулся на рассвете, вероятно, от запаха свежего кофе. Выглянув в окно, он с удовольствием убедился, что туман совершенно рассеялся. Он с некоторым любопытством созерцал незнакомый, в сущности, пейзаж: монотонная равнина, перерезанная кое-где проволочными оградами, уходила в необъятную даль, и на горизонте только виднелись деревья, похожие на ивы.

Он отвлекался от горизонта, посмотрел на двор и увидел гумно, куда он, к стыду своему, проник несколько часов назад. Его передернуло от злости и отвращения. Как вообще возможно, чтобы затеи такого рода творились явно и никто не сообщил властям? Несмотря на исключительную верность принципу никогда не вмешиваться в чужие дела, он почувствовал, что сегодня особый случай. Пусть это на какое-то время задержит его поездку. Он выдаст полиции гнусный секрет этих людей, что в тысячу раз лучше молчаливого соучастия.

Он собрал вещи и спустился. Хозяйка в цветастом утреннем платье дружелюбно поздоровалась и спросила, как ему спалось. Подать ли ему бекон или яичницу с ветчиной?

— Не надо ветчины! Не надо бекона!

Его затрясло. Его, верно, всегда будет трясти при одном их упоминании.

— Яйцо вкрутую, хлеб и кофе, побольше кофе!

Пока готовился завтрак, он вышел уложить вещи в машину. Странно, как изменилась округа. Каким колдовством туман и ночь преобразили эти мирные места в гибельную западню?

Из кустов вдоль дороги доносился деловой птичий щебет. Норовистая малолитражка обогнала красный грузовик с прицепом. Послышался собачий лай…

Он зашагал по мощенному кирпичному двору. Гумно неодолимо влекло его. Он уступил искушению и толкнул дверь. Несомненно, то самое место. И земляной пол тот же — песок, перемешанный с глиной. Вот и лестница на стене, доски, бочки, пластмассовая лейка, бутылки…

Он толкнул низенькую дверь, и в лицо знакомо пахнуло прелью, соломой, навозом. В боковое оконце свободно проникал свет…

Громадная свинья, ворча, поднялась с подстилки, повернула к нему рыло. В ее глазах, прикрытых жесткими белыми ресницами, блеснул мрачный, лукавый огонек.

— Завтрак на столе, — послышался голос хозяйки.

Он вышел, пятясь, почему-то до смерти страшась повернуться к свинье спиной. На солнечном пороге он усмехнулся: какую дикую двойственность придает освещение даже пустяковым предметам и существам! Ночь и солнце — какая разница, ночь и солнце… Но это здравое рассуждение утешило его только наполовину.

— Кофе! — снова крикнула хозяйка.

В последний раз он бросил взгляд на полуоткрытую дверь, чтобы никогда больше не забивать голову подобной чепухой. Свинья мирно лежала на боку, выпятив огромное брюхо.

Все тихо и мирно. Очевидно, это его воображение сыграло с ним злую шутку. И однако…

И однако, куда девался дамский велосипед, прислоненный к стене?

Доктор Вавилон

Сначала это казалось далеким гулом колокола. Или наковальни… Уточнить, честно говоря, было трудно. Во всяком случае, гул металлический. Бронзовые удары по железной плите. Ухо мое, безусловно, распознавало железную плиту. Дальний тонкий, хрупкий звук повторялся в одной и той же каденции, усиливался, наливался мало-помалу, приближался, нарастал и заполнял весь дом.

Сначала я сжимал пальцами уши и бормотал про себя: «Это там внутри». Но там внутри все молчало.

Я не решался откровенно сказать: «В доме привидение». Чушь какая-то. Да и потом, слово «привидение» казалось слишком наивным и устарелым.

Однако другого объяснения не находилось. Самым логичным оставалось признать, что привидение удостоило дом своим присутствием. Мой приятель Терпугов только накалил мою суеверную подозрительность. Однажды он остался у меня ночевать. На рассвете удрал без завтрака, даже не дождавшись моего пробуждения. Позже сознался, что в моем доме его все время мучило ощущение присутствия чего-то сверхъестественного, от которого необходимо избавиться как можно скорее; вероятно, прибавил он, это не угрожало хозяину дома, но ему — несомненно.

И с тех пор я не мог успокоиться и напряженно вслушивался в ночь. Мне казалось, что до меня доносится шорох маятника и тихий звон часов. Я говорил себе: «Ночь совершенно тихая. Это бьют часы у соседа». Нонсенс. С той стороны нет соседей, там пустырь.

Конечно, это не случалось часто. Иногда ничего не происходило целыми неделями.

Однажды ночью я услышал что-то. Нет, не часы. Шум воды в трубах. Но шум непривычный, необъяснимый.

Спустя несколько дней вновь донеслись бронзовые удары по железной плите, но почему-то со стороны бульвара. Я даже подумал, не ремонтируют ли трамвайные пути. Беглый взгляд в окно убедил в ошибочности моего предположения.

И я довольно быстро оставил поиск рациональных объяснений. Все говорило в пользу странного и тайного присутствия. Согласившись с этим, я почувствовал облегчение.

Думаю, меня поймут многие.

Но произошла вещь более серьезная. Однажды ночью я вдруг проснулся от страха. Я приподнялся на постели, застыл, затаив дыхание, и так сидел долгие минуты, слушая прерывистый стук сердца. С верхнего этажа, с чердака возможно, кто-то спускался. Около дверей моей комнаты шаги остановились в нерешительности. Затем шорох, царапанье ногтем о дверную панель.

Я живу один. Кто мог фланировать по дому? Увы, у меня не хватало смелости вскочить, распахнуть дверь, закричать: «Кто там?» Меня парализовал постыдный страх неведомой, ужасной встречи. Я продолжал сидеть на постели. На лбу проступил холодный пот, губы тряслись, ноги заледенели, а сердце выстукивало уж не знаю какую мольбу…

По счастью, шаги возобновились, удаляясь. Спускались по лестнице. Скрипнула, открылась парадная дверь, дабы кого-то выпустить. Потом ее толкнули извне, и она закрылась с тем мучительным треском, от которого всегда дрожал весь дом.