Противостояние - Кинг Стивен (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗

Что ж, кто-то помнит. Кто-то ведет счет, детки. И этот кто-то – пожалуйста, барабанный туш, маэстро, – Гарольд Эмери Лаудер.

Поэтому он пошел обратно в церковь, вытирая рот, улыбаясь через силу и кивая, показывая тем самым, что готов продолжить. Кто-то хлопнул его по спине, улыбка Гарольда стала шире, и Гарольд подумал: Придет день, когда за это тебе отрубят руку, говнюк.

Последнюю ездку они сделали в пятнадцать минут пятого, все в том же самосвале, с последними трупами из Церкви последнего дня. В городе самосвалу приходилось выписывать кренделя, объезжая застывшие на мостовой автомобили, но на шоссе 119 целый день работали три эвакуатора, которые скидывали машины с проезжей части в кюветы по обе стороны дороги. Там они и оставались, напоминая перевернутые игрушки сынишки великана.

Два других оранжевых самосвала прибыли на место захоронения раньше. Мужчины стояли вокруг, сняв резиновые перчатки; их пальцы побелели и чуть опрели на подушечках, целый день потея в резине. Они курили и перекидывались отрывочными фразами. Лица большинства белизной соперничали с мелом.

Норрис и два его помощника подготовились к их приезду. Расстелили на скалистой земле большущий кусок пластика. Норман Келлог, луизианец, сидевший за рулем самосвала Гарольда, задним ходом подъехал к самому краю пластиковой простыни. Открыл задний борт, и первые трупы упали на пластик, как местами затвердевшие матерчатые куклы. Гарольд хотел отвернуться, но подумал, что другие расценят это как слабость. Он мог смотреть, как они падают, никаких проблем это не вызывало, но вот звук его доставал. Звук падения на пластик, которому предстояло стать их саваном.

Гудение самосвала усилилось, к нему присоединился вой гидравлики, и кузов начал подниматься. Теперь трупы посыпались гротескным человеческим дождем. На мгновение Гарольд ощутил жалость. У него даже защемило сердце. Поленья, подумал он. Правильно говорил Чэд. Это то, что осталось. Всего лишь… поленья.

– Готово! – крикнул Чэд Норрис, и Келлог чуть отъехал и опустил кузов. Чэд и его помощники ступили на пластик с граблями в руках, и теперь Гарольд все-таки отвернулся, прикидываясь, что оглядывает небо на предмет возможного дождя, и многие последовали его примеру… но он слышал звук, который потом будет преследовать его во снах, звук мелочи, выпадающей из карманов мертвых мужчин и женщин, которых Чэд и его помощники растаскивали граблями, чтобы уложить рядом друг с другом. Монеты, падающие на пластик, издавали звук, напомнивший Гарольду – что за абсурд! – игру в блошки. Приторно-тошнотворный запах разложения поплыл в теплом воздухе.

Когда Гарольд вновь посмотрел на Чэда и его помощников, те стягивали концы пластикового савана вместе, кряхтя от напряжения, с бугрящимися бицепсами. Несколько человек, включая Гарольда, поспешили на помощь. Чэд Норрис взял большущий промышленный степлер. Двадцать минут спустя они закончили эту часть работы, и теперь на земле лежало что-то вроде огромной желатиновой капсулы. Норрис залез в кабину желтого бульдозера и завел двигатель. Опустил ковш. Бульдозер тронулся с места.

Мужчина по фамилии Уайзак, работавший с Гарольдом в одной группе, двинулся прочь дергающейся походкой куклы-марионетки. Сигарета подрагивала в его пальцах.

– Не могу на это смотреть, парень, – признался он Гарольду, проходя мимо него. – Даже смешно. До этого дня я и не подозревал, что я еврей.

Бульдозер сбросил капсулу в длинную прямоугольную канаву. Чэд отогнал бульдозер назад, заглушил двигатель. Выпрыгнул из кабины. Взмахом руки предложил мужчинам собраться вместе, сам подошел к одному из грузовиков, поставил ногу на порог у водительской двери.

– Овации не будет, но вы показали себя чертовски хорошо. Полагаю, сегодня мы похоронили около тысячи единиц.

Единиц, подумал Гарольд.

– Я знаю, такая работа что-то отнимает у человека. Комитет обещал нам еще двух человек в конце недели, но это не изменит того, что вы чувствуете, да и я тоже, если на то пошло. Я хочу сказать только одно: если вы наелись, если понимаете, что больше не выдержите, вам совсем не обязательно, завидев меня, переходить на другую сторону улицы. Но если вы точно знаете, что завтра уже не придете, чертовски важно, чтобы вы нашли человека, который вас заменит. По мне, это самая важная работа в Зоне. Сейчас все не так уж плохо, но если в следующем месяце, когда пойдут дожди, в Боулдере по-прежнему будет двадцать тысяч трупов, люди начнут болеть. Если вы чувствуете, что сможете прийти, жду вас завтра утром на автовокзале.

– Я приду, – откликнулся один.

– И я тоже, – кивнул Норман Келлог. – После того как сегодня приму шестичасовую ванну.

Раздался смех.

– И я приду, – подал голос Уайзак.

– И я, – спокойно сказал Гарольд.

– Это грязная работа! – Голос Норриса дрожал от эмоций. – Вы хорошие парни. Я сомневаюсь, что остальные поймут, какие вы хорошие парни.

Гарольд ощутил чувство принадлежности к команде, сплоченности – и постарался стряхнуть его, внезапно испугавшись. Это в планы не входило.

– Завтра увидимся, Ястреб. – И Уайзак сжал ему плечо.

В улыбке Гарольда читались удивление и недоверие. Ястреб? Что за шутка? Плохая, разумеется. Дешевый сарказм. Назвать толс того, прыщавого Гарольда Лаудера Ястребом?.. Он почувствовал, как поднимается столь хорошо знакомая ему черная ненависть, теперь направленная на Уайзака… но тут же ненависть эта ушла, внезапно сменившись замешательством. По-хорошему, на толстого он больше не тянул. И прыщи за последние семь недель исчезли. Уайзак не знал, что совсем недавно в школе все насмехались над Гарольдом. Уайзак не знал, что однажды отец спросил Гарольда, не гомосексуалист ли он. Уайзак не знал, что пользующаяся успехом у мужчин сестра Гарольда видела в нем крест, который ей приходилось нести. А если бы Уайзак все это и узнал, то скорее всего не придал бы этому никакого значения.

Гарольд забрался в кузов одного из самосвалов, в голове у него царило смятение. Внезапно он осознал, что всем старым обидам, всем незаживающим душевным ранам, всем неоплаченным долгам грош цена, как и бумажным деньгам, оставшимся во всех кассовых аппаратах Америки.

Неужто это правда? Могло такое быть правдой? Он запаниковал, одинокий, испуганный. Нет, наконец решил он, правдой такое быть не могло. По следующей причине. Если у тебя достаточно сильная воля, чтобы противостоять жалкому мнению остальных, когда они считают тебя гомиком, или позором семьи, или просто говнюком, тогда тебе должно хватить воли, чтобы устоять…

Устоять перед чем?

Перед их хорошим отношением к тебе?

Не тянет ли такая логика… на чистое безумие?

Давняя цитата всплыла в его мятущемся разуме, высказывание какого-то генерала, оправдывавшего интернирование проживавших в США японцев во время Второй мировой войны. Этому генералу указали на отсутствие актов вредительства на западном побережье, где преимущественно и проживали натурализованные японцы. На что генерал ответил: «Сам факт отсутствия актов вредительства – обстоятельство, не предвещающее ничего хорошего» [181].

Это о нем?

Да?

Их самосвал свернул на стоянку у автовокзала. Гарольд перепрыгнул через борт, отметив, что даже координация движений улучшилась на тысячу процентов, то ли потому, что он похудел, то ли из-за постоянной физической нагрузки. А может, благодаря и тому и другому.

Вновь в голову пришла мысль, упрямая, не желающая оставаться в глубинах сознания: Для этого сообщества я могу быть важным ресурсом.

Но они закрыли перед ним дверь.

Это не имеет значения. У меня достаточно ума, чтобы вскрыть замок на двери, которую они захлопнули мне в лицо. И я уверен, мне достанет духа, чтобы распахнуть уже незапертую дверь.

Но…

Прекрати! Прекрати! С тем же успехом ты можешь ходить в наручниках и ножных кандалах с выбитым на них словом «Но»! Может, хватит, Гарольд? Не пора ли тебе, скажи на милость, спуститься с гребаных небес на землю?