Книга крови 6 - Баркер Клайв (первая книга .TXT) 📗
Он бы совсем не удивился, застав у себя дома комитет по встрече, но там никого не было. То ли Саклинг был вынужден отложить полундру, то ли верхние эшелоны все еще обсуждали свою тактику. Он положил в карман кое-что из того, что хотел бы скрыть от их оценивающего взгляда, и снова вышел на улицу – никто не пытался его задержать.
Хорошо быть живым, думал он, несмотря на холод, делающий и без того опустевшие улицы еще более мрачными. Он решил – без всякой причины – отправиться в зоопарк, в котором он не был ни разу за все двадцать лет. Он шел, не торопясь, и думал, что никогда еще не был так свободен, как сейчас; что он сбросил власть над собой, как старое пальто. Не удивительно, что они опасаются его; у них на то есть веские причины.
На Кантштрассе было полно народу, но он легко прокладывал путь сквозь толпу пешеходов, как будто они чувствовали в нем редкую целеустремленность и давали ему зеленую улицу. Однако, уже у самого зоопарка, кто-то толкнул его. Он обернулся, чтобы высказаться в адрес незнакомца, но увидел только затылок, владелец которого уже погружался в людской поток, вливающийся на Харденбергштрассе. Подозревая воровство, он проверил карманы, и в одном из них нашел клочок бумаги. Он знал, что лучше сразу прочитать записку, но все же еще раз оглянулся – может быть, он узнает курьера – но тот уже скрылся из виду.
Баллард отложил посещение зоопарка и направился в Тиргартен, и там – под сенью большого парка – выбрал место и прочитал послание. Послание было от Мироненко, и тот просил о встрече по вопросу неотложной важности, назначив место в одном из домов в Мариенфельде. Баллард запомнил все до мелочей, потом порвал записку в клочья.
Конечно, это могла быть ловушка, устроенная или его собственной группой, или вражеской. Может быть, тест на преданность, или способ заманить его в ситуацию, в которой его можно было устранить. Впрочем, у него не было другого выхода, кроме как действовать в надежде, что этой темной лошадкой окажется все же Мироненко. Какие бы опасности ни таило это рандеву, они не были для него особенно новыми. В конце концов, учитывая его скепсис относительно эффективности зрения, не каждая ли его встреча была в каком-то смысле с темной лошадкой?
Ближе к вечеру атмосферная влага сгустилась в туман, и к тому времени, как он вышел из автобуса на Хильдбургхойзерштрассе, туман уже овладел городом, присоединившись к пронизывающему холоду.
Баллард быстро шел по пустынным улицам. Он совершенно не знал этого района, но близость Берлинской Стены наводила на мрачные догадки о том, что ничего хорошего здесь нет. Многие дома пустовали; те же, в которых кто-то жил, были наглухо задраены от холода ночи и прожекторов, бьющих со смотровых вышек. Лишь с помощью карты он нашел улицу, указанную в записке Мироненко.
Ни одно окно не светилось в доме. Баллард колотил в дверь, но так и не услышал шагов в прихожей. Он предусмотрел несколько возможных ситуаций, но такой, чтобы ему не открыли дверь, среди них не было. Он простучал еще раз, и еще. И только тогда внутри дома послышалось некоторое оживление, и дверь, наконец, открылась. Прихожая была серо-коричневого цвета, и освещалась тусклой лампочкой без абажура. Фигура, возникшая на фоне этого унылого интерьера, не принадлежала Мироненко.
– Да? – сказал человек в дверях. – Что вам нужно?
Его немецкий был с сильным русским акцентом.
– Я разыскиваю своего друга, – ответил Баллард.
Человек, заслонивший своим телом весь дверной проем, отрицательно замотал головой.
– Здесь никого нет, – сказал он. – Только я.
– Но мне сказали…
– Вы, должно быть, ошиблись домом.
Не успел он договорить, как из полутьмы коридора донесся шум. Слышно было, как ломается мебель, кто-то закричал.
Русский посмотрел через плечо и собирался уже захлопнуть дверь, но Баллард подставил ногу. Пользуясь замешательством русского, он навалился плечом и ворвался в дверь. Он уже был в коридоре – уже в середине коридора – когда тот только двинулся за ним. Шум погрома усилился, потом раздались чьи-то вопли. Баллард побежал на звук, мимо одинокой лампочки в дальнее темное крыло здания. Там он чуть не заблудился, но внезапно перед ним распахнулась дверь.
Пол в комнате за дверью оказался ярко-красным и блестящим, как будто был свежевыкрашен. Тут же появился и красильщик. Его торс был распорот от шеи до пояса. Он пытался сдерживать кровотечение руками, но кровь била струей, вымывая кишки. Он встретился взглядом с Баллардом, глаза человека были полны ожидания смерти, но тело еще не получило сигнала лечь и умереть, оно металось, пытаясь убежать со сцены экзекуции.
От этого зрелища Баллард застыл на месте, и русский, догнав его, схватил за руку и вытолкнул в коридор, что-то выкрикивая в лицо. Баллард не понимал бурного излияния русских фраз, но руки, сомкнувшиеся вокруг его горла, не требовали перевода. Русский был в полтора раза тяжелее и имел хватку профессионального душителя, но Баллард без труда почувствовал превосходство в силе. Он разжал руки нападавшего со своей шеи и ударил его по лицу. Удар был не очень сильным, но русский упал спиной на лестницу и затих.
Баллард вновь оглянулся на красную комнату. Умирающий исчез, оставив комки внутренностей на пороге.
Из глубины комнаты послышался смех.
Баллард повернулся к русскому.
– Ради бога, что здесь все-таки происходит? – спросил он, но тот только неотрывно смотрел на открытую дверь.
Лишь только он это произнес, смех прекратился. По залитой кровью стене комнаты прошла тень, и кто-то сказал:
– Баллард?
Голос был грубым, как будто говорящий кричал день и ночь, но принадлежал он, несомненно, Мироненко.
– Не стойте на холоде, заходите внутрь, – сказал он. – И прихватите с собой Соломонова.
Русский кинулся было к входной двери, но не успел сделать и двух шагов, как Баллард крепко схватил его.
– Вам нечего бояться, товарищ, – сказал Мироненко. – Собаки больше нет.
Несмотря на эти заверения, Соломонов начал всхлипывать, когда Баллард заталкивал его в дверь.
Мироненко оказался прав: внутри было действительно теплее. И никаких следов собаки. Хотя все было залито кровью. Пока Баллард воевал с Соломоновым, сюда снова притащили человека, который метался по этой комнате-бойне. С его телом обошлись с потрясающим варварством. Голова была размозжена, кишки валялись по всему полу.
В тусклом освещенном углу этой жуткой комнаты на корточках сидел Мироненко. Судя по припухлостям на лице и верхней части торса, он был немилосердно избит, но его небритое лицо улыбалось своему спасителю.
– Я знал, что ты придешь, – он перевел взгляд на Соломонова. – Они выследили меня, – продолжал он. – Думаю, они хотели меня убить. Вы ведь этого хотели, товарищ?
Соломонов трясся от страха, не зная куда девать глаза. Его взгляд натыкался то на лунообразное, все в синяках, лицо Мироненко, то на обрывки кишок, разбросанные повсюду.
– Что же им помешало? – спросил Баллард.
Мироненко встал. Даже это безобидное движение заставило Соломонова нервно вздрогнуть.
– Расскажите мистеру Балларду, – подсказал ему Мироненко. – Расскажите, что произошло.
От страха Соломонов потерял дар речи.
– Он, очевидно, из КГБ, – объяснил Мироненко. – Оба они – в курсе дела. Впрочем, не совсем в курсе, если эти идиоты их не предупредили. Вот их и послали убивать меня лишь с пушкой и молитвой, – он рассмеялся от этой мысли. – Хотя и то, и другое бесполезно в данных обстоятельствах.
– Умоляю вас… – пролепетал Соломонов. – Отпустите меня. Я ничего не скажу.
– Вы скажете все, что им нужно, товарищ, как требует от всех нас долг, – ответил Мироненко. – Верно, Баллард? Ведь мы рабы своей веры?
Баллард внимательно изучал лицо Мироненко: в нем была какая-то полнота, не похожая просто на кровоподтеки. Казалось, что сползает кожа.
– Нас заставили забыть, – сказал Мироненко.
– О чем? – спросил Баллард.
