Альв (СИ) - Мах Макс (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
"Любовь?" — никогда раньше он не замечал за собой способности "читать" других людей, но, может быть, все дело в том, что Альв для него уже не просто женщина? Хотя, возможно, что для нее он просто мужчина.
— Как ты стал Свевом? — нарушила затянувшееся молчание Альв.
— Не сразу, — вспомнил события тех лет Яков. — Тогда в Себерии как раз случился недород, и это практически сразу после не слишком удачной войны со Швецией и Нидерландами. Начались волнения, голодные бунты… И все полетело к дьяволу в пекло. Но, с другой стороны, мое появление там и тогда никто даже не заметил. Беспризорных детей было и так много. Я стал еще одним. Полгода был немым, зато, когда заговорил, то сразу по-русски и без акцента. Вот тогда меня и подобрал Илья Свев. Оставил у себя, назвал сыном и никогда не обидел напоминанием о том, что я ему не родной. Хороший человек, что тут скажешь, и мужчина правильный!
— Ты тоже правильный мужчина, — Альв смотрела на Якова, и блики огня играли в ее враз потемневших глазах. — Но правильная ли я женщина?
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Яков.
— Ты помнишь, о чем спросил твой враг Орест?
— Почему ты об этом заговорила?
— Потому что я вспомнила, как убивала того офицера, о котором он говорил. Я сделала так, — ее пальцы стремительно сжались в щепоть, но Яков сразу же увидел разницу. Эти пальцы не собирались ничего брать, они были созданы, чтобы убивать.
— Это "клюв", — ровным голосом объяснила Альв, — им я ударила того человека в висок. Мой удар способен сломать височную кость или грудину, разбить кадык или выбить плечо. Вот этими пальцами, Йеп! — Альв подняла вверх свои пальцы. — Ты представляешь, какой силой я должна обладать, чтобы ломать щепотью кости?
— Я знаю, что ты очень сильная, — примирительно ответил на ее очевидный вызов Яков. Он уже понял, что у Альв начинается истерика, и хотел ее успокоить.
— Я вспомнила, — теперь Альв сама рассматривала свои пальцы. — Вот так! — ее рука метнулась вперед молниеносным броском кобры. — И все, Йеп! Он только всхлипнул, и стал умирать. Ты ведь знаешь, что это происходит постепенно? Быстро, но не мгновенно… Я… Он умирал, а я "слушала" его уход. Ты представляешь?
— Ты особенная, Альв, — успокоительно кивнул Яков. — Я уже не помню почти… Не знаю, что из этого правда, а что сказка, но, знаешь, в этих местах рассказывают странные истории про людей-оборотней. Люди, как люди. Не добрые, и не злые. Разные. Но они сильнее обычных людей. Очень сильные, даже когда, не превращаются в медведей или волков. Кто-то рассказывал еще о моржах. Но есть и другие, их называют неистовые. Это те, кто приносит неистовой Махе пригоршни желудей [18]… Наверное, есть и другие, — пожал он плечами, — но про них я не помню.
— Ты добрый! — неожиданно улыбнулась Альв. — Я думаю, ты меня не только хочешь, но и любишь…
— Не знаю, — честно признался Яков. — В моем возрасте довольно сложно признаваться в любви… Даже самому себе.
— А теперь расскажи мне, как я меняюсь!
Вот уж чего он не ожидал, так этого. В прошлый раз не успел он начать, как у Альв случился приступ.
— Ты уверена? — осторожно спросил он.
— Нет, — покачала она головой, — но хочу попробовать.
— Что ж… Это всегда кожа и глаза, — начал Яков. — Но иногда еще и волосы…
Потрескивали в огне сухие ветки. Плясали на них язычки пламени, и от очага порывами распространялись тепло и запах сосновой смолы. Альв сидела, привалившись спиной к стене, и ловила лицом дуновения жара. Ей было хорошо: тепло и уютно. Мышцы расслабились, тело отдыхало. Желание бродило где-то по краю сознания, не такое сильное, чтобы зажечь, и не такое слабое, чтобы его не замечать. Альв закрыла глаза и представила, как нежится в объятиях Якова.
"Его зовут Йеп. Ну надо же, Йеп! — улыбнулась она мысленно. — Просто Йеп? Или у него уже было прозвище? В десять лет могло еще и не быть…"
"Интересно, — подумала она спустя мгновение, — как я выгляжу сейчас? Какого цвета у меня кожа? Какого цвета мои глаза?"
Воспоминание упало на нее, внезапное, как раскат грома.
… Но опаснее всего, — сказала та женщина, — мы тогда, когда наша кожа белее снега или, когда она темнеет. Оттенки у всех разные, но твой, Bellissima, золотисто-коричневый, как вишневое дерево…
Женский голос. Уютное тепло…
"Опасны? Кто?"
И Альв увидела, как наносит удары, рвет плоть и ломает кости. Почувствовала, как прокусывает яремную вену. Как пьет кровь…
"Боги!"
Воспоминания были хаотичны, обрывочны, бессвязны. Какие-то полузнакомые лица. Безымянные, но, тем не менее, узнаваемые в деталях места. Схватки. Вернее, мгновенные впечатления, выхваченные из хаоса боя. Пятна цвета. Запахи. Громкие звуки. Звон клинков и запах духов, кровь, пот и боль. И жаркое наслаждение, сродни тому, когда желанный мужчина входит в тебя, заполняя своим естеством твое естество.
Наваждение исчезло так же быстро, как возникло. Альв снова была в хижине. Сидела у стены, наслаждаясь теплом и покоем. Смотрела на Якова, расположившегося у противоположной стены. Глаза его были закрыты, равномерно вздымалась грудь и ровно стучало сердце, но спал ли он, Альв сказать не могла. Иногда она читала Якова, как раскрытую книгу, но по временам он был непроницаем, словно скала. И это было замечательно, потому что он не враг ей и не раб. Он ее мужчина, а значит у нее не должно быть власти над ним. Не то, чтобы вообще, но чрезмерной власти она не хотела. Так было лучше, так было интереснее.
Альв улыбнулась, представив на мгновение, как его большие ладони ложатся на ее обнаженные бедра, но не на внешнюю их сторону, а на внутреннюю, потому что так приятнее. И да, эта ласка удавалась ему особенно хорошо, особенно тогда, когда он не сдерживал себя, боясь причинить ей боль. Боль, как выяснялось, могла быть не только источником страдания, но дарить истинное наслаждение. По-видимому, это тоже было одной из тех вещей, про которые Альв забыла, а теперь вспомнила. Возможно, пока не все, но все-таки кое-что.
Спать по-прежнему не хотелось, но и сидеть в праздном безделии надоело тоже, и Альв стала готовиться к завтрашнему походу. Собирались они с Яковом в спешке и многие вещи распихали, как придется. Теперь это следовало исправить.
Первым делом Альв осмотрела лук. Он был в хорошем состоянии, как и сутки назад, когда она из него стреляла. Стрел в колчане оказалось немного, но зато все со стальными наконечниками и хорошим оперением. Одним словом, это были правильные стрелы для правильного лука. Тетивы к нему было две, и обе смазаны жиром и хорошо спрятаны от сырости в холщовых чехольчиках, вложенных в кожаные кисеты. Одну тетиву Альв спрятала во внутренний карман шубки, вторую — в поясную сумку, которую соорудила из сафьянового мешочка, в котором девица Трута держала всякие мелкие вещицы, из тех, что и выкинуть жалко, и девать некуда. Пояс был широкий, кожаный с двузубой планкой-застежкой и вшитыми понизу размыкающимися кольцами — Яков назвал их карабинами, — чтобы подвешивать всякие разности. Альв навесила на них два кинжала и самодельную сумочку-кисет с тетивой, швейными мелочами, на которых настоял Яков, и девятью монетами, которые он нашел у себя в спальне: пятью золотыми и четырьмя серебряными. Монеты были незнакомые, но Альв сразу же определила их относительную цену: по весу примерно десять золотых экю и шесть серебряных талеров. Не состояние, разумеется, но на еду и кров должно хватить примерно на месяц.
Еще у нее был замечательный, хотя и незнакомой конструкции нож со стальным клинком, напоминающим сакс. Его ножны можно было крепить на ногу, что Альв и сделала, определив его под юбку на левое бедро. Распихав по карманам шубки другие важные мелочи, серебряную фляжку с коньяком, например, или устройство, заменяющее кремень и огниво, Альв занялась украшениями. Прежде всего, она сняла с себя колье, серьги и кольцо с большим бриллиантом и поместила их в кожаный кошель, убрав под одежду. По смутным воспоминаниям, эти драгоценности могли потянуть на десять или пятнадцать тысяч золотых экю. Конечно, никто ей за них столько не даст, но, если получится продать их хотя бы за половину цены, денег хватит на все путешествие. Каффу она оставила за левым ухом, все равно под волосами не видно, браслеты на запястьях тоже. Кольца с указательных пальцев подвесила на простую стальную цепочку, позаимствованную в комнате у Труты и поместила между грудей. На пальцах остались лишь простое граненое кольцо — на мизинце левой руки и небольшой перстенек на безымянном пальце правой. Спицы в волосах она оставила тоже, решив прятать их в пути под меховым капюшоном шубки.
