Руна - Фаулер Кристофер (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
— Миссис Сорроубридж? — Артур Брайан вышел из расслабленного состояния, в которое его ввергло яркое послеполуденное солнце, и неохотно уступил своему другу и коллеге краешек скамейки. — Похоже, Альма всегда знает, где меня искать. Любит старая ведьма повсюду совать свой нос. Иногда я даже задаюсь вопросом: может, кто-то специально для нее вывешивает объявление о том, где именно я нахожусь в тот или иной момент?
Сидя на скамейке, он чуть выпрямился и снова надвинул на глаза видавшую виды фетровую шляпу, совершенно, похоже, не смущаясь тем, что его застали в старой одежде, в которой он обычно копался в огороде.
За спиной у них плескалась о каменные плиты вода — начинался очередной весенний прилив Темзы, — а прямо перед глазами простиралась зона бесхозного бетона. Из отверстий между монолитными плитами ввысь тянулись ржавые трубы фонтанов, похожие на стебли громадных металлических сорняков. В последнее время люди все реже заглядывали в эту часть парка Бэттерси, предпочитая игровые площадки или прогулочные дорожки, окруженные газонами с цветами и располагавшиеся чуть западнее.
Брайан жил неподалеку от этого места, занимая небольшую, но довольно элегантную квартиру, и являлся одним из немногих старожилов, оставшихся в этом районе после того, как его почти целиком захватили ничем не интересующиеся лица свободной профессии.
— А в 1951 году здесь была устроена Британская промышленная выставка, — проговорил он, указывая рукой на простиравшийся перед ними пустырь. — Я тоже ее посетил. В многочисленных павильонах демонстрировались достижения науки и культуры, были устроены аттракционы. Прямо по верхушкам деревьев проложили нечто вроде прогулочной дорожки, украшенной бумажными драконами, а вон там, прямо напротив нас, были фонтаны, из которых била голубоватая вода.
Он снова сунул руки в карманы.
Мэй знал, что лучше дать ему вволю насладиться ностальгическими воспоминаниями о прошлом, а уже потом касаться проблем современной жизни.
— А мы в то время жили в Уайтчепле, — сказал он, — и на выставку так ни разу и не выбрались. Даже не знаю почему — ведь и в самом деле здесь, наверное, было довольно интересно и весело.
— Бог ты мой, совсем наоборот! — воскликнул Брайан, внезапно оживившись. — Более мерзкого зрелища мне не доводилось видеть. Помню, понавешали всюду транспарантов: “МОЩЬ И СВЕТ”, “ВПЕРЕД С БРИТАНИЕЙ”, “ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ”. Кругом гигантские завитки и закорючки из железа, раскрашенные в цвета британского флага и изображающие молекулы и прочие символы науки, а также колосовидные горшки из бетона — все это было призвано символизировать грядущие открытия, хотя на самом деле больше походило на то, как если бы русские передрали несколько комиксов Дэна Дэйра и на их основе без достаточных материальных средств создали картину будущего.
Брайан встал со скамейки и кивком головы пригласил товарища вместе с ним подойти к краю пустого бетонного бассейна.
— Разумеется, задумано все было очень даже благородно — после войны им хотелось хоть как-то взбодрить нас. Наступали новые, елизаветинские времена. Гротескная жестяная птица феникс, восстающая из пепла. Были ли в истории Британии более жалкие, гнетущие времена, чем пятидесятые годы?
— Да брось ты, Артур, не так уж и плохо тогда было.
— Вот как? А вон там стояла одна совершенно уж нелепая штуковина. — Брайан указал рукой в направлении края парка. — Космическая игла “Скайлон” — триста футов в высоту, которую проводами прикрутили к земле. Ее было видно за несколько миль. Циники поговаривали, что это — символ послевоенной Британии, которая вот так же выстояла без видимой поддержки с чьей-либо стороны.
— Скорее всего, она была призвана символизировать неукротимость нашего национального духа, — возразил Мэй. — Воплощение несокрушимости нации. А что стало с той дорожкой над деревьями?
— Рухнула.
— О! А остальные постройки?
— То, что уцелело, потом использовали для парка аттракционов. Со временем же все пришло в упадок, превратившись в кучу хлама.
Мэй решил, что настало время перевести беседу в русло текущих событий.
— А знаешь, — как можно более беззаботным тоном проговорил он, — все это время я думал о нашем деле. О нашем чертовом утопленнике. И пытался уяснить себе две вещи.
— Что он ночью делал в инсектарии?
— Это во-первых.
— Почему он забаррикадировался в своем жилище и так странно переделал его?
— А это во-вторых.
— Перед твоим приходом я тоже как раз об этом мозговал. — Казалось, Брайан также был рад сменить тему разговора. — Насколько я понимаю, консьерж нам особо не помог, не так ли?
— По его словам, Делл мог переоборудовать квартиру на свой лад. По договору об аренде это допускалось. Никто, разумеется, и не догадывался о том, насколько основательно он все изменил. Естественно, никаких посетителей он не ждал.
— А вот тут ты ошибаешься. Как мне представляется, он всячески старался не допустить кого-то или что-то к себе в дом. Лишь сумасшедший да еще разве что до смерти напуганный человек станет разрушать свое собственное жилище. Кстати, я уже справился в зоопарке. Оказывается, никто не видел, как Делл входил в инсектарий. На наружной поверхности стены имеются следы ног, и служитель согласился с моим предположением, что Делл, судя по всему, именно по ней забрался наверх. Замок на главной двери был взломан, контейнер с пауками разбит, а на некоторых осколках стекла остались отпечатки его пальцев. Но, если он и в самом деле хотел покончить с собой, зачем выбирать столь нелепый способ?
— То есть ты хочешь сказать, что никакого серьезного преступления не было и в помине — так, всего лишь акт вандализма, да?
— Похоже на то.
Пока они шли дальше, Мэй вынул из кармана какие-то бумаги.
— Кусок карточки с непонятными знаками, зажатый в руке Делла. Я прокрутил его через компьютер, но никакого объяснения не получил.
— Ага! — рассмеялся Брайан, радуясь тому, что его теория о полной бесполезности передовой технологии получила очередное подтверждение.
— Это означает всего лишь, что изображенные на бумаге символы не являются элементами письменности того или иного живого языка. Я намерен обратиться к алфавиту древних языков, но для этого требуется специалист в соответствующей области знаний.
— То есть ты хочешь сказать, что намерен привлечь какого-то специалиста, который проведет такую экспертизу старомодными способами — путем сличения. Ха!
Брайан пошел дальше, а Мэй, чуть прищурившись, смотрел вслед удаляющейся фигуре своего друга.
— Да, и вот еще что. Коль скоро я уже записал всю эту информацию на дискету, мне захотелось прокрутить ее через нашу специальную программу — ЛЭН называется — и посмотреть, не было ли за последний месяц в Лондоне зарегистрировано какого-либо аналогичного происшествия.
— Джон, прекрати молоть чепуху. О каких чертовых программах ты говоришь? Мэй вздохнул:
— Я запросил компьютер насчет того, не было ли отмечено в Лондоне какого-то схожего преступления. И вот что мне выдала машина.
Он протянул Брайану один-единственный листок с напечатанным на нем текстом.
— Дэвид Колтис, двадцати шести лет, список полицейских приводов будет подлиннее твоей руки. Так вот, этот парень подстроил все так, что ему оторвало голову. Затем Артур Мидоуз — пятидесяти семи лет, в полицейских отчетах не значится, даже за парковку в неположенном месте не штрафовался — на собственной машине насмерть сшибает троих и погибает сам. И у обоих обнаружены клочки бумаги с надписями, аналогичные тому, который мы нашли у Генри Делла.
— Но, Джон, ты же говоришь о каких-то жутких несчастных случаях, самоубийствах. А мы имеем дело с убийством.
— Я знаю. В том-то все и дело. И если у тебя есть час свободного времени, я бы хотел, чтобы ты вместе со мной заглянул в видеомагазин Делла.
— Если мне не изменяет память, мы уже посылали туда наших парней. Место чистое. Я видел их отчет.
— Найденная у Делла записка с теми самыми иероглифами была напечатана на глянцевой, двухсотпятидесятиграммовой бумаге с особой клеевой пропиткой. Обычно такой тип бумаги используется при изготовлении упаковок для видеокассет. В магазине Делла было более шестисот наименований видеофильмов, и я намеревался покопаться в его хранилище.
