Рождество в Шекспире (ЛП) - Харрис Шарлин (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗

Этого сделать было нельзя, мы оба знали это.

— Прости, — сказала я более спокойно, слыша в голосе холод. — Я веду себя глупо.

Джек вздохнул.

— Я бы тоже хотел уйти.

— Чем ее убили?

— Не пистолетом. Ножевое ранение, я думаю.

Я вздрогнула. Я ненавидела ножи.

— Это мы навлекли, Джек? — прошептала я.

— Нет, — сказал он. — Это началось до того, как мы приехали. Но когда я уеду, это закончится. — Когда Джек впивался зубами во что-то, он не отпускал, даже когда кусал не там.

— Завтра, — сказала я ему тихо. — Мы поговорим завтра.

— Да.

Я забрала Верену ночевать домой. Она не могла заснуть в этом доме. Она стояла и смотрела в боковое окно на освещенный задний двор, на фигуры, перемещающиеся по нему. Я попыталась вывернуться. Но отойдя от Джека, снова протянула руку, чтобы схватить его за запястье. Кажется, я не смогу отпустить его. Я посмотрела вниз на ноги, борясь с собой.

— Лили? — Под вопросительным тоном его голос был хриплым.

Я сильно прикусила губу.

— Я ухожу, — сказала я, отпуская его. — Увидимся утром, в восемь. В мотеле. — Я заглянула ему в лицо.

Он кивнул.

— Запри дом, когда полиция разрешит уехать, хорошо?

Верена, казалось, не слышала нас. Она стояла как статуя у того окна, ее сумка лежала на полу рядом.

— Конечно, — сказал он, все еще пристально глядя на меня.

— Тогда увидимся завтра, — я повернулась к нему спиной и вышла, поманив сестру за собой.

Я сделала много тяжелых вещей, но это была одной из самых трудных.

Когда мы добрались до дома родителей, на часах было девять, но по ощущениям будто настала полночь. Я не хотела никого видеть и ни с кем говорить, и все же так или иначе моим родителям нужно было сообщить, с ними нужно было поговорить. К счастью для меня, Верена вернула свое равновесие к тому времени, когда увидела мать, и хотя она немного плакала, ей удалось рассказать об ужасной смерти Мередит Осборн.

— Должна ли я просто взять и отменить свадьбу? — спросила она со слезами на глазах.

Я знала, что моя мать отговорит ее от этого. Мне было невмоготу нахождение с людьми в этот момент. Я пошла в свою комнату и плотно закрыла дверь. Отец встал под дверью; я узнала его шаги.

— Ты в порядке, тыковка? — позвал он.

— Да.

— Хочешь побыть одна?

Я сжала кулаки, пока короткие ногти не впились в ладони.

— Да, пожалуйста.

— Хорошо, — он ушел, слава Богу.

Я лежала на жесткой постели, сложив руки на животе, и думала.

Я не могла представить, как разузнать больше информации о трех девочках, которые могли быть Саммер Дон. Но я была убеждена, что Мередит Осборн была убита, потому что она знала, какая девочка не была той, за кого себя выдавала. Я попыталась представить Лу О’Ши или преподобного О’Ши, нападающих на Мередит на леденящем холоде на заднем дворе, но не получалось. Еще меньше я могла представить мягкого Дила Кинджери, забивающего Мередит в тишине. Мать Дилла, конечно, была не в себе, но я никогда не видела тенденции к насилию. Миссис Кинджери казалась просто чокнутой.

Я думала о Мередит Осборн, заботящейся о Кристе О’Ши и Анне Кинджери. Она, возможно, увидела или услышала то, что заставило ее подумать, что одна из девочек родилась под другой личностью?

У меня никогда не было детей, я не знала, что происходит в бюрократическом плане, когда рождается ребенок. Некоторые больницы делали небольшие слепки ножек, я видела их на стенах семьи Альтхаус, когда убиралась у них. И конечно же свидетельство о рождении. И фотографии. Многие больницы делали снимки для родителей. Для меня все младенцы в значительной степени выглядели одинаково: красные и пищащие, или коричневые и пищащие. То, что у некоторых были волосы, а у некоторых нет, было единственным очевидным различием, которое я видела.

Я узнала намного больше о бюрократических процедурах от Кэрол Алтос, что полицейские искали по отпечаткам пальцев или собирали добровольцев по объявлениям в торговом центре, и те были не слишком полезными, зачастую из-за низкой квалификации. Я не знала, так ли это было, но мне казалось разумным. Готова поспорить, что по тем же самым причинам любые существующие детские приметы Саммер Дон будут непригодны для использования.

Таким образом, отпечатки пальцев и следы не подходят. Анализ ДНК мог подтвердить личность Саммер Дон, я была уверена, но конечно нужно было знать, кого проверять. Я не могла представить, что Джек потребовал бы, чтобы эти три девочки прошли анализ ДНК. Я видела, как он требовал, но я также могла представить все три пары родителей, встречающих его с холодом.

Я уставилась на потолок, пока не поняла, что мой ум уже прокручивал эти мысли, и это было не более продуктивно, чем когда думала об этом в первый раз.

Я вспомнила, когда раздевалась и надевала длинную ночную рубашку, что, когда Джек впервые оказался в моей постели, следующим утром я дала себе обещание: никогда ничего не просить у Джека.

Мне было трудно сдержать такое обещание.

Когда я легла на кровать, в которой спала как девственница, мне приходилось напоминать себе снова и снова, что было следствием этого обещания: не предлагать того, чего не просили.

Я слышала свою сестру в соседней комнате, она ворочалась, как и я. Я была уверена, что ей было больно, и уверена, что она страдала вдвойне, так как эта кровь и ужас происходили в то время, которое, как предполагалось, было самым счастливым в ее жизни.

Я чувствовала себя беспомощной.

Это было самое раздражающее чувство в мире.

Я проснулась и вышла из дома на следующее утро до того, как мои родители зашевелились. Я не могла ждать восьми часов. Я поднялась, наскоро приняла душ, влезла в повседневную одежду, не особо беспокоясь, сколько раз я ее надевала, главное, что она была теплой.

Я завела автомобиль и с некоторыми затруднениями поехала по морозным улицам. У мотеля стояло еще несколько машин, я тихо постучалась Джеку в дверь.

Он открыл ее через секунду, и я шагнула внутрь. Джек быстро закрыл за мной дверь, без рубашки и дрожа от порыва холодного воздуха, ворвавшегося со мной.

Что я собиралась сделать, так это сесть на неудобный, покрытый винилом стул, один из двух имеющихся. Джек сел бы на другой, и мы бы обсудили его планы и то, как я могла бы помочь.

Однако в ту минуту, когда закрылась дверь, мы набросились друг на друга как голодные волки. Когда я коснулась его, мои руки радовались всему, с чем они столкнулись. Поцеловав, я тут же захотела его. Я настолько сильно дрожала от желания, что не могла справиться со своей одеждой, и он стянул мою толстовку через голову и сдернул вниз джинсы и нижнее белье, помогая мне выйти из них и таща меня к кровати в еще не остывшее гнездышко.

Позже мы лежали, обхватив друг друга руками. Мне было все равно, что левая рука онемела, он, казалось, не возражал, чтобы его правая нога лежала не совсем удобно.

Он на ухо шептал мое имя. Я убрала его волосы от лица, спутанные и распущенные. Провела пальцами по щетине на его подбородке. У меня на губах были наготове слова, который я не скажу. Я сжала зубы и продолжила гладить его. Та глупая, хрупкая, смехотворная опухоль в моей груди должна была остаться под контролем.

Его руки тоже были заняты, и через несколько минут мы снова занимались любовью, но не так отчаянно. Я ничего не хотела так сильно, как остаться в этой жалкой кровати в номере мотеля, пока Джек был в ней.

Я оделась (снова) после еще одного душа на скорую руку.

— Что ты собираешься делать дальше? — спросила я, услышав нежелание в своем голосе.

— Выяснить, которая из девочек недавно виделась с доктором Лемеем.

— И я подумала, что это имело какое-то отношение. В конце концов, бомж сидел в тюрьме, когда Мередит Осборн убили.

— Ее, в отличие от доктора и его медсестры, не забили. — Джек зачесывал волосы назад в конский хвост. Теперь он с любопытством посмотрел на меня. Он надел длинную рубашку-поло в ржаво-коричневую полоску, и шрам, сбегающий по щеке к челюсти, показался светлее из-за контраста. Он продел пояс через петли на штанах хаки. — Возможно, это был другой убийца.