Запах страха. Коллекция ужаса - Джонс Стивен (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Марк Моррис
ЧТО ПРОТИВНО ПРИРОДЕ
Марк Моррис стал профессиональным писателем в 1988 году благодаря программе британского правительства по поддержке начинающих предпринимателей и уже через год выпустил свой первый роман «Подхалим».
Недавно был опубликован его тринадцатый роман «Доктор Кто: вечная осень», а следующий, четырнадцатый, роман «Потоп» готовится к выпуску издательством «Leisure Books». Рассказы, новеллы, статьи и обзоры писателя появлялись в самых разных антологиях и журналах. Он выступил редактором номинированного Ассоциацией писателей хоррора на премию Брема Стокера «Синема макабр» — сборника пятидесяти посвященных фильмам ужасов эссе от светил жанра.
«Вдохновением для рассказа „Что противно природе“ послужило в целом вполне приятное посещение дворца Хэмптон-Корт с моей женой Нэл, — поясняет автор. — Был погожий солнечный денек, и мы, прогуливаясь по саду, обнаружили статую, верхняя часть которой была плотно обмотана черной пленкой. Табличка указывала на то, что статуя пострадала от непогоды и ожидает реставрации, но эта стоящая вертикально фигура, похожая на жертву убийства, имела такой притягательный, совершенно неестественный и восхитительно жуткий вид, что надолго осталась в моей памяти».
Когда Мичер открыл глаза, в поезде не было никого, хотя он мог поклясться, что его разбудил толчок, с которым состав начал тормозить. Он встал. Желудок уже начал сжиматься от тревоги. Вагон был старый, замызганный, к тому же в нем стоял несвежий запах, как будто за долгие годы каждое потертое сиденье впитало в себя слишком много пота. Серые обивка и ковер были испещрены зеленоватыми пятнами, которые дрожали, как помехи в телевизоре, где-то на периферии его зрения.
Кирпичная стена станции за окном выглядела так, будто почернела от копоти, если не считать бледного вытянутого прямоугольника на том месте, где когда-то висела табличка с названием станции, вероятно, сорванная вандалами. Насколько мог видеть Мичер, обезлюдел не только поезд, но и платформы. Причем настолько, что он с трудом подавил желание высунуться в окно и крикнуть, почему-то испугавшись того, как неуместно или, хуже того, одиноко прозвучит его голос в окутывавшей станцию тишине.
Выйдя в проход, он автоматически потянулся к полке для багажа, но увидел, что она пуста. Брал ли он с собой сумку или хотя бы куртку, отправляясь в поездку? Для него необычно путешествовать налегке. Но от усталости в голове был такой туман, что он, как ни старался, не мог вспомнить. Мичер снова сел, устрашившись одиночества и вывихов собственной памяти. В голове забрезжила мысль, что, если сейчас увидеть, пусть даже мельком, проводника или другого пассажира, или хотя бы услышать какое-нибудь объявление, произнесенное, как всегда, нечленораздельным голосом, этого вполне хватило бы, чтобы к нему вернулось расположение духа и все снова обрело смысл.
Однако через десять минут, вдруг осознав, что, затаив дыхание, ждет любого намека на существование жизни, кроме своей собственной, он решил, что не может больше бездействовать. Мичер встал с решительностью, необходимой для того, чтобы успокоить самого себя, и, пошатываясь, двинулся по проходу, выбрасывая руки вперед, как лыжник, и хватаясь за спинки сидений, чтобы сохранить равновесие.
Выйдя на платформу, он остановился лишь ненадолго, чтобы лишний раз не отметить отсутствие жизни. Указатель «ВЫХОД» заставил его воспрянуть духом, потому что это была, хоть и безликая, но все же форма общения, обещавшая продолжение. Он прошел через арку под указателем и оказался в пустой билетной кассе с рядами красных металлических сидений и окошком. Табличку над ним тоже сняли, да так аккуратно, что Мичеру подумалось: может быть, станция осталась без работников, потому что должна вот-вот закрыться?
И действительно, станция была достаточно маленькой, чтобы подобное предположение казалось правдоподобным. Во всяком случае, ему почудилось, что парковка здесь совершенно неуместна, поскольку следующий выход вел по каменным ступенькам на то, что выглядело как обычная улочка где-нибудь в центре города. Но даже здесь не было никаких признаков жизни, хотя Мичер не терял оптимизма и надеялся, что рано или поздно кого-то встретит. Признаки присутствия человека все же наблюдались: застоявшийся запах мочи, ударивший в нос, когда он спускался по лестнице, обертки от конфет и картонные упаковки от еды, украшенные успокаивающе знакомыми логотипами: «Макдональдс», «Кит-Кэт», «КФС». На противоположной стороне пешеходного перехода начертанное мелом на окне паба объявление обещало «Передачи телеканала „Скай спортс“ на больших телевизорах!» Мичер мог бы зайти, чтобы освежить пересохший рот чем-нибудь сладким и шипучим, если бы деревянные двери паба, массивные, как в какой-нибудь темнице, не оказались наглухо запертыми.
Соседние заведения также оказались недосягаемыми. Более того, грязный ювелирный магазинчик и лавка, где торговали подержанными музыкальными инструментами, свое нежелание привлекать покупателей подчеркнули металлическими ставнями. «Интересно, который сейчас час?» — подумал Мичер. Если магазины уже закрыты, а паб еще не открыт, прикинул он, должно быть где-то от шести до семи. Взгляд на небо не помог, потому что серость между крышами домов больше напоминала натянутую густую сетку, чем кусок неба.
Он пошел по улице, хотя понятия не имел, в каком направлении находится центр города. Полная тишина так действовала на нервы, что даже шуршание камешков под ногами заставляло его вздрагивать. Узкие улицы с закрытыми магазинами все выглядели одинаково, и через какое-то время ему начало казаться, что он ходит кругами. Мозг его все еще пребывал в каком-то странном бездействии, как будто не мог породить ни одной существенной мысли. Время от времени он даже не останавливался, чтобы прислушаться, а скорее замирал, как машина, которой периодически нужно сохранять энергию, чтобы перезарядиться. Если чувства не подводили его так же, как память, похоже, во всем городе он был совершенно один. Не было слышно отдаленного шума машин, даже ни одна птица не чирикнула.
Может, сейчас воскресенье, и поэтому все закрыто? Мысль эта была больше не утешением, а попыткой не позволить ощущению тревоги перерасти в страх. В действительности он знал, что ни один город не может быть настолько лишен жизни. Что-то случилось здесь, возможно, пока он спал в поезде. По какой-то причине город был покинут или эвакуирован, а его почему-то забыли. Остановившись в очередной раз, он нервно понюхал воздух. Единственной причиной такой широкомасштабной эвакуации, по его мнению, могла быть только какая-нибудь неотвратимая физическая угроза. Что, если жители города опасались атаки террористов? Или атака эта уже началась? Быть может, он, разгуливая по городу, вдыхал ядовитые газы, не понимая, что ему грозит. Быть может, в английской глубинке началась бактериологическая война и он уже наглотался спор сибирской язвы или чего похуже. Или, думал он, осматривая свою кожу и пытаясь убедить себя, что причиной легкой тошноты и одышки были исключительно взвинченные нервы, атака уже произошла. Возможно, где-то рядом с городом была сброшена атомная бомба и население эвакуировали, чтобы защитить от надвигающегося облака радиоактивной пыли.
В этой версии были свои изъяны, он знал это, но одно не вызывало сомнений: сейчас главное — найти телефон и попытаться выяснить, что произошло. Он побежал, уверяя себя, что легкие разрываются, а ноги будто налились свинцом только из-за испытанного им потрясения. Но если это так, что повлияло на память? Он даже не мог вспомнить, как садился на поезд, не говоря уже о том, куда ехал или с какой целью.
Как видно, отчаянное желание получить ответы на все вопросы направило его стопы, ибо после лабиринта невыносимо однообразных серых улиц с обшарпанными домами он неожиданно оказался на аллее, ведущей к тому, что производило впечатление центральной площади. Здесь были расположены магазины со знакомыми названиями: «Вулворт», «Гэп», «Эйч-Эм-Ви», правда, все они выглядели бледными копиями тех магазинов, которые он привык видеть дома.
