Копилка Сатаны - Кинг Стивен (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Дуссандер резко сказал ему:
— Только попробуй.
— А что? Кто мне помешает? Вы?
— Пацан, ты все еще не понял, на какие ставки мы играем. Думаешь, мне нравится тыкать тебя в книжки твоим сопливым носом? — Голос стал твердым, властным, командным. — Думаешь, мне нравится слушать, как ты тут по-детсадовски ругаешься? «Пошел в задницу» — Дуссандер жестоко передразнил Тодда высоким фальцетом, от которого мурашки побежали по спине. — Пошел в задницу, ну и что, какая разница, я сделаю завтра, в задницу!
— А вам это нравится! — закричал Тодд в ответ. — Да, нравится! Только сейчас, когда вы у меня за спиной, не чувствуете, что вы зомби! Так что дайте мне, черт возьми, отдохнуть!
— Если тебя поймают со шпаргалкой, что, по-твоему, случится? Кому первому скажут?
Тодд посмотрел на свои пальцы с обгрызенными ногтями и ничего не сказал.
— Кому?
— А Бог его знает. Калоше Эду. Потом, наверное, родителям.
Дуссандер кивнул.
— Я тоже так думаю. Так что учись. Вложи шпаргалку в мозги, где ей и место.
— Я ненавижу вас, — устало сказал Тодд, — Правда. — Но он снова открыл учебник, и Тедди Рузвельт улыбнулся ему, Тедди скакал в двадцатый век с саблей в руке, и кубинцы разбегались перед ним, не устояв, наверное, перед ослепительной американской улыбкой.
Дуссандер опять стал качаться в кресле. В руках снова был стакан.
— Хороший мальчик, — сказал он почти с нежностью.
Первая в жизни Тодда поллюция случилась в последнюю ночь апреля, когда он проснулся от звуков дождя, таинственно шептавшего среди листьев и веток за окном.
Ему приснилось, что он в одной из лабораторий Патина. Стоял перед длинным низким столом. На столе, привязанная, лежала пышная молодая девушка необыкновенной красоты. Ему ассистировал Дуссандер. На Дуссандере — никакой одежды, если не считать белого фартука мясника. Когда он поворачивался, чтобы снять показания с приборов, Тодд видел его тощие ягодицы, трущиеся друг о друга, как белые камни неправильной формы.
Он протянул Тодду какой-то предмет, и тот сразу понял, что это, хотя никогда в реальной жизни не видел. Это был искусственный фаллос. Кончик его был сделан из полированного металла и блестел в свете флуоресцентных ламп, словно хромированный. Фаллос был пустотелый. Из него выходил черный электрический провод, заканчивающийся красной резиновой грушей.
— Давай, — сказал Дуссандер, — фюрер говорит, что все нормально. И это тебе награда за учебу.
Тодд посмотрел вниз и увидел, что он тоже голый. Его маленький пенис выпрямился и упруго выступал под углом из редких пушистых волос лобка. Он надел искусственный фаллос. Тот был тесноват, но внутри — какая-то смазка, поэтому чувство приятное. Нет, даже больше, чем приятное, потрясающее.
Посмотрел на девушку и почувствовал что-то странное в мыслях, похожее на восторг или крутой кейф. Вдруг стало казаться, что все так, как надо. Двери открыты. Он сейчас войдет. Он взял красную грушу в левую руку, поставил колени на столик и немного помедлил, прикидывая угол, тогда как его член все больше отходил от его мальчишеского тела.
Словно в тумане слышал, как Дуссандер произнес: «Опыт номер восемьдесят четыре. Электричество, сексуальный стимулятор, метаболизм. Основан на теории Тиссена об отрицательном усилении. Подопытная — молодая девушка, еврейка, шестнадцати лет, без шрамов, родинок, здорова…»
Девушка вскрикнула, когда кончик фаллоса прикоснулся к ней. Тодду были приятны и ее крик, и то, как она пыталась освободиться, или по крайней мере сдвинуть ноги вместе.
«Вот, вот что они не показали в этих журналах о войне», —подумал он. Но теперь сам все узнает.
Он резко двинулся вперед, безжалостно войдя в нее. Она пронзительно закричала, как пожарная сирена.
После первых метаний и попыток вытолкнуть его, она лежала совсем тихо и терпела. Смазанная внутренняя поверхность искусственного фаллоса скользила по налитому кровью пенису Тодда. Восхитительное, райское наслаждение.
Его пальцы играли с резиновой грушей в левой руке.
Где-то далеко Дуссандер диктовал пульс, кровяное давление, частоту дыхания, альфа-волны, бета-волны, число толчков.
Когда Тодд почувствовал приближение высшего блаженства, он замер и сжал резиновую грушу. Глаза девушки, до этого закрытые, распахнулись и выкатились. Язык затрепетал в розовой полости рта. Руки и ноги задрожали. Но главное действие совершалось в ее туловище: оно вздымалось и падало, вибрируя всеми мышцами.
(ах, каждый мускул, каждый мускул напрягается, сжимается, каждый)
каждый мускул и чувство оргазма (экстаз)
ах, вот оно, вот
(конец света гремел за окнами)
Тодд проснулся от этого грома и шума дождя. Лежал, свернувшись в темный клубок, и сердце билось, как у спринтера. Нижняя часть живота была залита теплой липкой жидкостью. На секунду он ужасно испугался подумав, что истекает кровью… а потом понял, что это на самом деле, и ощутил слабое, тошнотворное отвращение. Сперма. Семя. Фигня. Сок джунглей. Слова с заборов и стен кабинок общественных туалетов. Ему не нравились эти слова.
Руки беспомощно сжимались в кулаки. Вспоминался оргазм во сне, теперь уже не такой яркий, бессмысленный, пугающий. Но нервные окончания все еще дрожали, медленно откатываясь от пиковой точки. Финальная сцена, уже поблекшая, казалась теперь отвратительной и какой-то принудительной, как неожиданный вкус тропического фрукта, когда вдруг понимаешь (но с опозданием), что он так восхитительно вкусен лишь потому, что гнилой.
И он понял, что ему надо сделать.
Единственный способ снова стать самим собой — убить Дуссандера. Только один путь. Время сказок прошло. Речь пошла о выживании.
Убью его — и дело с концом, — прошептал он в темноте. За окном стучал дождь, сперма высыхала на животе Тодда. Шепот оживлял его слова. Дуссандер всегда держал с десяток бутылок виски на полке над лестницей в подвале. Он подходил к двери, открывал ее (частенько уже почти без сил) и спускался на две ступеньки. Потом наклонялся, протягивал руку к полке, а другой рукой снимал за горлышко новую бутылку. Пол в подвале не бетонирован, но земля очень утоптана, и Дуссандер с аккуратностью машины, которую Тодд теперь считал скорее прусской, чем немецкой, раз в два месяца поливал ее нефтью, чтобы не плодились насекомые. Бетон или не бетон, все равно старые кости ломаются легко. И со стариками бывают несчастные случаи. Вскрытие покажет, что при падении «мистер Денкер находился под воздействием алкоголя.»
Что случилось, Тодд?
Он не ответил на звонок, поэтому я открыл дверь ключом, который дал он мне сам. Иногда он засыпал днем. Я вошел в кухню и увидел, что дверь подвала открыта. Спустился по лестнице, и он… он…
Потом, конечно, слезы.
Должно сработать.
Необходимо снова стать самим собой.
Тодд долго лежал в темноте и слушал, как гроза уходит куда-то к западу, через Тихий океан, прислушивался к шепоту дождя. Он думал, что уже не заснет, а будет лежать и все обдумывать. А на самом деле заснул уже через минуту и спал без сновидений, положив кулак под подбородок. Первого мая он впервые за много месяцев проснулся полностью отдохнувшим.
11
Май 1975 г.
Эта пятница в середине мая показалась Тодду самой длинной в жизни. Он отсиживал урок за уроком, но ничего не слышал, напряженно ожидая последних пяти минут, когда преподаватель достанет пачку хвостовок и начнет их раздавать. Каждый раз при приближении учителя с хвостовками Тодд замирал. И каждый раз, когда учитель проходил, не останавливаясь, он ощущал приступы головокружения и был на грани истерики.
Хуже всего было на алгебре. Учитель подошел… помедлил… и когда Тодд уже был уверен, что он пройдет дальше, Сторман положил перед ним хвостовку лицевой стороной вниз. Тодд холодно посмотрел на нее, не чувствуя ничего. Теперь, когда это случилось, он ощущал лишь холод внутри. «Вот и все, — подумал он. — Очко, гейм, сет и матч. Если только Дуссандер не придумает еще что-нибудь. А я сомневаюсь.»
