Ненужная крепость (СИ) - Альба Александр (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Долг любого живого убить его ещё и потому, что они бродят как здесь, в мире живых, так и на тростниковых полях, и, если душа ненадлежащим образом снаряжена в Дуат, они могут украсть душу и по дороге, что страшное преступление перед богом.
— Ты имеешь в виду вашего Апедемака или Дедуна? Они тоже ждут своих детей за тростниковыми полями?
— Апедемак — лишь один образ и одно имя. Я имею в виду Неназываемого. Я имею в виду Хранящего тайну, Великую силу… Бог — как драгоценный кристалл, повернётся одной гранью, и ты увидишь великую мать, Хатхор. Другим — и будет Бастет, третьим — и вот мощная Сехмет летит на крыльях чумы… Мы малы, чтоб видеть бога или говорить с ним. А вы ещё и забыли многое. Это большой разговор и не на это время. Сейчас надо думать, что нам делать. Не обижайся, маленький господин, но тебя, отец мой, назначили командовать сюда, чтоб ты набрался опыта в безопасном месте. Ты хорош для джаму, а здесь нужен опытный воин пустыни. И твои дети — в опасности. Они не могут еще толком помочиться, чтоб не набрызгать себе на сандалии, а считают себя великими махарами (последнее слово он словно выплюнул — он вообще не любил гиксосские словечки, ставшие модными у знати). На наших плечах великий груз. Нам нужно сберечь их жизни, укрепить башню, приготовить всё для нашей жизни. Только три человека, кроме меня — из моего отряда — поймут, что тут случилось, и только им я расскажу. И только они могут сражаться с этим сейчас. Твоих анху еще учить и учить… С другой стороны — если им не рассказать ничего, они будут и вовсе беззащитны…
— А жрец? — после некоторого раздумья спросил Хори.
— Этот? Не знаю. Еще утром я бы сказал — нет, но сейчас — не знаю. Он может помочь, да… Возможно, некоторые пастухи псов. Собаки ненавидят этих потерявших души, ненавидят и боятся.
— Но зачем потребовалось приносить их в жертву в башне?
— Это я и хотел бы понять… Но сейчас нам нужно заняться неотложным. Мы обязательно поговорим, и обстоятельно, только позже. У нас слишком мало времени перед лицом того, что может нам явиться, — с этими словами Нехти сбросил вниз верёвочную лестницу и свесился через зубцы площадки к джаму, развалившимся на доставленных ими к подножию башни досках.
— Я не слышал команды на отдых, желудки! Ну-ка строиться всем не занятым в охране лагеря! Господин наш писец войска, начальник отряда Хори желает говорить!
— Я не уверен, что стоит говорить мне, я и сам ничего ещё не понял… , - тихо сказал десятнику Хори.
— Не беда! Они должны привыкать, что ты главный. Спросишь, кто умеет плотничать. Остальных сам раздели. Давай прикинем — какие у нас первоочерёдные дела? — и он хитро посмотрел на Хори, явно проверяя.
Юноша не то чтобы разозлился — он до сих пор пребывал в некотором душевном оцепенении, и после пережитого, и после услышанного, наконец-таки встряхнулся и перестал думать только об увиденном.
— Первоочередные — колодец, охрана и разведка, расчистка башни… Настилка полов, ремонт стены и хижин вокруг поста, проверка погреба. Проверка хлебной печи, организация ночлега, места для собак и их поводырей, места для ослов на ночь, черепки проклятий, жертвы богам и духам, ужин, ночлег… — ответил юноша.
— Забыл, что нужно доложить начальнику войска владыки в крепости Кубан. И это дело такое, что нужно доложить и владыке города. А может, и великому пророку храма Хора, владыки Кубана.
Кроме того, надо срочно убрать потерянные души. Организовать смену постов и проверку. Заготовку топлива и колючего кустарника. Ещё — ты забыл, что главное для солдата. Поесть, поспать — с этим ты разобрался — и погадить. А вот это ты забыл. Определи, где будут отхожие места, и выдели людей их оборудовать, туда же надо вытащить и всё дерьмо из башни. Башню надо окурить, проветрить и отдраить полы, назначив на уборку провинившихся. Но — неплохо.
Теперь сам посуди — успеем ли мы всё сделать? Сможем ли сегодня спать в башне? Кого и куда отрядить? Я думаю, с этим сам справишься, единственное — не трогай трёх человек, которых я тебе укажу, я отправлю двух из них на проверку погреба и вынос тел, а третий их прикопает по-тихому, если ты решишь не говорить остальным… Ибо я тут всё думаю, отец мой — говорить ли при остальных, кроме них, этих трёх, о мертвецах тех, которые встают? И решить нам это надо сейчас, до построения, — от волнения ли, но в речи Нехти стал отчётливей слышен акцент и чисто нубийская, воспринятая и в самых низах Элефантины привычка уточнять — «тех да этих», да нубийская же привычка ставить слова в чудном порядке.
— Они не трусы. Но это напугает кого угодно, если всё, что ты сказал — правда. Скажи, ты сам видел когда-либо подобное, или только слышал рассказы?
— Видел, и оно было намного больше и сильнее, чем эти бывшие дети, те, что лежат внизу. Я сам тогда был ребёнком. Колдун-леопард требовал от нашей деревни выкуп, иначе обещал проклясть. Старейшины отказали. Вместо проклятья он использовал запретное колдовство, и другие люди-леопарды его сами убили, но его порожденье успело проредить нашу деревню на пять человек, которым тоже пришлось переломить ноги и пробить голову, роняя честь родов и семей. Про изменённых, которые и на человека-то не похожи — ты прав, про то, во что оно может превратиться, только слышал. От стариков. Говорят, чтобы победить двух изменённых тех, пришлось объединиться восьми деревням, и они потом стали тремя — такую цену пришлось заплатить, но без этой цены, говорят старики, не было бы в них ни одного человека.
— Ты веришь в это, Нехти?
— Иногда старые люди, вспоминая молодость, считают, что в их время пиво было крепче, женщины — красивей и покорней, мясо нежнее а подвиги — славнее… Тут ты опять прав. Но лучше нам быть готовым к тому, что они не преувеличили, старые люди те, и вовсе не встретить такого, чем посчитать, что старость опять обманула сама себя и нас вместе с нею, и потом горько жалеть об этом.
— А теперь ты прав. Ты говоришь точно, как мой наставник…
— А кто твой наставник, отец мой? Еще когда вы проходили проверку в Кубане, я понял, что тебя учил кто-то из наших великих воинов, — с искренним интересом спросил маджай.
— Не знаю, так ли он велик, мать, например, его просто полагает лентяем и бездельником. Хотя он, конечно, лучший воин из тех, кого видел я и мой отец. Не смейся, я знаю, что молод, но отец-то мой кое-что повидал. Мой наставник хорош с любым оружием и без него, но как же он умеет вынуть душу во время обучения!
— Так кто же это, или он запретил упоминать своё имя?
— Нет, такого не было. Его зовут Иаму. Иамунеджеху.
— Как? Иамунеджеху — твой наставник? Тогда, я кажется, догадываюсь, как зовут твоего отца. А ты должен быть горд и счастлив таким учителем. Многие отдали бы золота по своему весу за то, чтобы учиться у него. Он воистину великий воин! Но прости, господин — отряд твой собрался! Реши сам — говорить им о виденном или нет.
Глава 11
Действительно, все, кроме погонщиков, жреца и стражи собрались внизу, и даже без напоминания изобразили что-то, сильно напоминавшее строй. Хори откашлялся и постарался говорить проще:
— Я буду по-прежнему называть наш отряд «Джаму Нефер», «Прекрасные призванные», хоть и не все тут новобранцы, пусть даже и прекрасные. Но сегодня стало ясно, что все мы призваны! Призваны, ибо столкнулись со злом, которое обязаны победить, столкнулись с богомерзким тёмным колдовством. Нет места ему на земле, среди живых. Я не буду таить от вас — когда мы выступали сюда, и господин конюшен Бухена, старший отряда крепости Кубан и начальник лучников-маджаев, и мы с Нехти считали, что служба будет нелегка, но скучна. И вот, тут мы, в крепости Хесефмаджаиу. Но вместо отдыха после нелёгкого пути нам надо сегодня же изготовиться против нежданного врага, многое наладить и проверить. Внизу, куда мы с доблестным десятником Нехти спустились, мы обнаружили не только грязь и нечистоты. Там были и двое детей, которых убили ради колдовства. Славный десятник, быстрая сандалия Нехти победил колдовство это. И оно воистину нетерпимо пред ликом богов, ибо души детей тех потеряны.
