Пророки - Брэй Либба (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
По вечерам они с Мэйбел спускались в вестибюль Беннингтона и, попивая коктейли с содовой, замышляли великие приключения. Как-то раз вечером, когда Мэйбел отправилась помогать родителям на очередном митинге, Эви навестила Тету и Генри. Ей открыл Генри, в смокинге поверх незастегнутой шелковой рубашки и мешковатых марокканских штанах-афгани. С первого же взгляда становилось ясно – они с Тетой не могут быть даже дальними родственниками: рыжая веснушчатость Генри составляла разительный контраст с смуглой красотой Теты. Но было также понятно, что они не любовники – просто близкие друзья.
Вальяжно опираясь на дверной косяк, Генри выразительно поднял бровь и, лениво растягивая слова, заговорил:
– Я так понимаю, вы пришли не по поводу протечки в трубах?
Эви прыснула и сказала, что может заклеить течь жвачкой «Даблминт». Генри широко распахнул дверь и торжественно сказал «Entrez, mademoiselle!» [28]. Тета лежала на диване в шелковой мужской пижаме. На ее кукольной головке был изящно повязан шарф с узором из павлиньих перьев.
– О, привет, Эвил. Как дела?
Они выпили по стопке джина, который Тета стянула с вечеринки в гостинице «Уолдорф-Астория», а потом стали придумывать глупые песенки, и Генри аккомпанировал им на укулеле. Никто не жаловался, что у Эви совершенно не было слуха. Потом они до рассвета играли в карты, и с восходом солнца Эви прокралась в квартиру Уилла с ощущением, что на Манхэттене все возможно и буквально за углом ее поджидает чудо – только нужно как следует выспаться.
Первые брызги желтой и красной осенней краски коснулись верхушек деревьев в Центральном парке, и ленивое солнце бабьего лета поднялось над городом. Эви с Мэйбел и Тетой, наряженные во все лучшее, втиснулись в забитый трамвай: они ехали в кино. Втроем они примостились на заднее сиденье и теперь оживленно болтали.
– Эви, как там дела у Джерихо? – спросила Мэйбел и закусила губу. Она пыталась казаться непринужденной, но совершенно не умела держать марку, и Эви поняла, что бедняга просто с ума сходит.
– А кто такой Джерихо? – поинтересовалась Тета.
– Ассистент моего дяди, – объяснила Эви. – Высокий светловолосый парень.
– Он само совершенство, – сказала Мэйбел, и Тета удивленно вздернула вверх свои брови-ниточки.
– Ты что, сохнешь по нему?
– Еще как, – вмешалась Эви. – И теперь моя святая обязанность свести двух этих голубков. У нас случился затяжной пуск, но я уверена, мы все нагоним на операции «Джерихо».
– Да? – Тета серьезно окинула взглядом Мэйбел. – Тебе первым делом нужно сходить в парикмахерскую, детка.
Мэйбел рефлекторно прикрыла рукой длинную косу, уложенную завитком на затылке.
– Ой. Не думаю, что я смогу…
– Ну, если ты боишься… – Тета подмигнула Эви.
– Не все обязаны быть храбрыми, – поддразнила Эви, покровительственно похлопав Мэйбел по руке.
– Я могу остричь волосы в любое время, если только захочу сама, – возразила Мэйбел.
– Это совсем не обязательно, пирожок. – Эви невинно похлопала ресницами.
– Особенно если ты боишься, – подколола Тета.
– Я стояла лицом к лицу с разъяренными толпами на митингах и участвовала в пикетах. Как я могу бояться похода к парикмахеру! – Она фыркнула.
– Прекрасно. Тогда давайте поспорим на деньги. Ставлю доллар, что ты не пострижешься сегодня же.
– Два доллара, – добавила Эви.
Мэйбел побледнела. Но потом вздернула подбородок точно так же, как ее мать-идеалистка.
– Прекрасно! – сказала она и сделала знак водителю, чтобы он остановился.
Мэйбел нервно поглядывала на витрины салона «Эсквайр», где висело объявление: «СТРИЖЕМ! Станьте звездой киноэкрана!» и фотография хорошенькой девушки в диадеме с перьями.
– Мэбси, ты с такой прической будешь выглядеть просто сногсшибательно! – сказала Эви. – Джерихо точно оценит.
– Джерихо – мыслитель и ученый. Он не обращает внимания на чушь вроде стрижек, – с дрожью в голосе сказала Мэйбел.
Тета подновила губную помаду, разглядывая себя в отражении витрин.
– Даже у ученых есть глаза, детка.
Эви взмахнула рукой, раскрывая воображаемый занавес.
– Ты только представь, как врываешься в музей совершенно другим человеком – Чаровница Мэйбел! Мэйбел-Флэппер! Мэйбел Горячая Джаз-Крошка!
– Мэйбел, Которой Пора Решиться Или Мы Опоздаем На Фильм! – добавила Тета.
– Я сделаю это.
– Молодчина! – сказала Эви. Она подтолкнула Мэйбел к входу. Потом они с Тетой подошли к витрине и приблизили лица к стеклу, чтобы лучше видеть происходящее внутри. Мэйбел сказала что-то парикмахерше, и она пригласила ее в кресло. Затем Мэйбел испуганно покосилась в сторону подружек. Эви помахала ей рукой и ободряюще улыбнулась.
– Она не станет, – сказала Тета.
– А я думаю, станет.
– Ладно. Тогда увеличиваем ставки. Десять баксов.
Это уже была солидная сумма, но Эви не умела останавливаться.
– По рукам!
Они пожали друг другу руки и снова приникли к витрине. Мэйбел сидела в кресле, и парикмахерша обматывала ее полотенцем.
– На твои десять долларов я куплю самые шикарные колготки в Нью-Йорке, Тета.
Тета хитро ухмыльнулась:
– Еще не все кончено, детка.
Мэйбел вцепилась в подлокотники, когда парикмахерша принялась настраивать кресло, поднимая его повыше. Затем она поднесла ножницы к голове Мэйбел, та вытаращила глаза, выскочила из кресла, сорвала полотенце и выбежала на улицу, рванув дверь так, что колокольчик зазвенел, как в санях Санта-Клауса.
– Вот черт! – прошипела Эви.
Тета протянула раскрытую ладонь.
– Я буду носить эти колготки с огромным удовольствием, Эвил.
– Простите. Я… я просто не смогла, – лепетала Мэйбел, пока они шли по Таймс-сквер. – Я увидела ножницы и подумала, что вот-вот упаду в обморок.
– Все в порядке, Мэбси. Не всем быть Зельдами, – примирительно сказала Эви и взяла ее под руку.
– Если я хочу заполучить Джерихо, я должна сделать это такой, какая я есть.
– И ты это сделаешь! – подбодрила ее Эви. – Как-нибудь.
На пересечении 42-й и Пятой авеню они стали махать полицейскому, сидевшему в стеклянной будке над светофором. Он коснулся рукой козырька, и девушки радостно засмеялись, стоя среди мельтешащей толпы, ревущих автомобилей и двухэтажных автобусов. Через сточные решетки вырывались клубы пара, будто части огромного механизма. Пока пешеходы ждали зеленого света, чтобы перейти дорогу, к ним подкатил безногий инвалид в старенькой раздолбанной коляске, одетый в грязную военную форму. Он погромыхал жестяной кружкой.
– Подайте тем, кто служил Родине.
Эви достала кошелек и бросила в кружку доллар.
– Пожалуйста.
– Спасибо, – проскрежетал инвалид. Затем посмотрел на Эви и прошептал: – Пришло время! Пришло время, будьте осторожны.
– Если ты будешь верить каждой душещипательной истории, которую тебе расскажут на улице, то к следующей неделе останешься без гроша, – предупредила Тета, когда они перешли на другую сторону улицы.
– Мой брат ушел на войну и не вернулся.
– О боже, детка. Прости меня.
– Ничего. Это было очень давно, – покладисто ответила Эви. Ей не хотелось, чтобы их дружба складывалась на таких трагических нотках. – Ой, посмотрите на то платье! Это же последний писк!
В кинотеатре на Стрэнде они купили билеты по двадцать пять центов, и билетер в белых перчатках и красной ливрее проводил их на балкон, с которого открывался шикарный вид на огромную нарядную сцену с золотым занавесом. Эви еще не видела ничего подобного. Сиденья были обиты плюшем, стены украшали фрески и лепнина. Огромные мраморные колонны подпирали золоченые балконы и ложи, а внизу стоял огромный вурлицер [29] и поблескивала инструментами оркестровая яма.
Освещение стало ослабевать и затем погасло. Светилась только будка киномеханика. Занавес медленно раздвинулся. Эви слышала тихое щелканье пленки, когда она перематывалась с одной бабины на другую. На экране появилась надпись: «Новости Патэ. Женева, Швейцария. Седьмая генеральная ассамблея Лиги наций». Скучные мужчины в костюмах и шляпах стояли перед красивым зданием. «Ассамблея приветствует Германию в Лиге наций».
28
Входите, мадемуазель! (фр.)
29
Электроорган со специальным звукосветовым устройством, использовавшийся в кинотеатрах.