Исход. Том 2 - Кинг Стивен (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
После автокатастрофы она отправилась жить к тете и дяде, поскольку они остались единственными родственниками. Белые горы восточного Нью-Гэмпшира. Она помнит, как они взяли ее с собой покататься на подвесной дороге на гору Вашингтон, это было в день ее восьмилетия, и у нее от высоты пошла носом кровь, и они на нее рассердились. Тетя и дядя были очень старые, им было около пятидесяти пяти в тот год, когда ей исполнилось шестнадцать, в тот год, когда она под лунным небом стремительно мчалась по росистой траве, — хмельная ночь, когда грезы конденсируются из самого воздуха, подобного ночному молоку фантазии. Ночь любви. И если бы тот парень поймал ее, она бы отдала ему все в награду, все, что только смогла, и разве это так уж важно, что он не поймал ее? Они бежали — что может быть важнее?
И он не поймал ее. Облако заволокло луну. Роса стала липкой и неприятной, пугающей. Вкус вина во рту каким-то образом стал металлическим, с кисловатым привкусом. Произошла какая-то метаморфоза, ощущение того, что ей предначертано, что она должна ждать.
И где же тогда был он, ее суженый, ее темный жених? На каких улицах, на каких темных дорогах, выжидая снаружи в придорожном мраке, в то время как внутри пустой звон коктейльной болтовни поделил мир на аккуратные и рациональные части? Какие холодные ветры исходили от него? Сколько упаковок динамита в его потертом рюкзаке? Кто знает, как его звали, когда ей было шестнадцать? Как давно появился он на свет? Где был его дом? Какая мать держала его у своей груди? Надин была уверена лишь в одном: он был сиротой, как и она, и его час еще пробьет. Он ходил в основном по еще не проторенным дорогам, в то время как она ступила на те же дороги лишь одной ногой. Точка пересечения, в которой они встретятся, далеко впереди. Он американец, она знала это, мужчина, который будет любить молоко и яблочный пирог, мужчина, которому будет нравиться льняная скатерть в красную клетку. Его дом — Америка, его пути — тайные, эти шоссе скрыты, это подземные дороги, где указатели написаны от руки. Он был другим человеком, другой особью, особым случаем, темным человеком, Странствующим Хлыщом, и его стоптанные каблуки мерно отстукивали по благоухающим свежестью путям летней ночи.
Кто ведает, когда придет ее суженый?
Она ждала его, нетронутый сосуд. В шестнадцать она чуть не пала, и снова в колледже. Оба они ушли, сердитые и смущенные, таким был и Ларри сейчас, ощущающий эту раздвоенность внутри нее, чувствующий, что впереди у нее некий предопределенный, мистический путь пересечения.
Боулдер — то место, где соединяются дороги.
Час близок. Он звал, велел ей прийти.
После окончания колледжа она похоронила себя в работе, снимала на паях дом с еще двумя девушками. Какими двумя девушками? Ну, они приходили и уходили. И только Надин оставалась, и она нравилась молодым мужчинам, которых приводили ее часто меняющиеся подруги по жилью, но у нее самой никогда не было молодого мужчины. Она предполагала, что они судачили о ней, называли ее девой в ожидании, возможно, даже подумывали, что она чрезвычайно осмотрительная лесбиянка. Но это было неправдой. Просто она была -
Нетронута.
Ждала.
Иногда ей казалось, что перемена уже наступает. И тогда в тихой классной комнате в конце дня она откладывала игрушки и внезапно замирала, со сверкающими бдительными глазами, держа в руке забытую игрушку. И думала: «Перемена наступает… Вот-вот задует небывалый ветер». Иногда, когда такая мысль посещала ее, она вдруг ловила себя на том, что оглядывается назад, словно нечто гонится за ней. Затем наваждение рассеивалось, и Надин разражалась беспокойным смехом.
На шестнадцатом году у нее стали седеть волосы, в то лето, когда за ней гнались и не поймали, — вначале несколько нитей, ошеломляюще заметных среди черных волос, и не седых, нет, это неподходящее слово… белые, они были белые.
Несколько лет назад она была на вечеринке в каком-то клубе. Свет в подвальном помещении был приглушенный, и спустя какое-то время парочки стали расходиться. Многие девушки — среди них и Надин — отпросились на ночь из своих общежитий. Она окончательно решилась пройти через все… но что-то, подспудно жившее в ней все эти месяцы и годы, удержало ее. И на следующее утро, в холодном свете семи часов утра, она взглянула на себя в одну из длинных полос туалетных зеркал и увидела, что белого стало еще больше, очевидно, за ночь — хотя это, конечно же, было невозможно.
И так шли годы, отщелкивая, словно времена года в престарелом возрасте, и были чувства, да, чувства, иногда в мертвой могиле ночи она пробуждалась одновременно от холода и жара, скользкая от пота, удивительно живая и чувственная в пропасти своей постели, думая о необычном грубом сексе с какого-то рода черным экстазом. Источая горячую женскую жидкость. Испытывая оргастические приливы и отливы и кусая подушку в попытке сдержать крик. В наступающие за этим утра она подходила к зеркалу с ожиданием увидеть новые белые пряди волос.
Все те годы внешне она была лишь Надин Кросс: приятной, доброй к детям, хорошей учительницей, одинокой. Раньше такая женщина вызвала бы кривотолки и любопытство в обществе, но времена изменились. И ее красота была настолько своеобразной, что для нее казалось абсолютно верным быть именно такой, какой она была.
Теперь времена снова должны были измениться. Теперь наступала эта перемена, и теперь в своих снах она стала знакомиться со своим суженым, понемногу понимать его, несмотря на то, что ни разу не видела его лица. Он был именно тем, кого она ждала. Она была предназначена для него, но он нагонял на нее страх.
Затем появился Джо, а за ним Ларри. И тогда все стало невероятно сложным. Она казалась себе самой призом в соревнованиях по перетягиванию каната. Она знала, что ее чистота, ее невинность каким-то образом были важны для темного человека. Что если она позволит Ларри переспать с ней (или вообще любому мужчине переспать с ней), то черное очарование закончится. Ее влекло к Ларри. Она собралась совершенно осознанно позволить ему переспать с ней — снова она вознамерилась пройти через это. Пусть он переспит с ней, пусть это свершится, пусть все это закончится. Она устала, и Ларри был прав. Слишком долго она ждала того другого, слишком много сухих лет.
Но Ларри был не тем… по крайней мере, так ей показалось вначале. Она отбросила все свои начальные намерения с каким-то презрением, так кобыла смахивает слепня с крупа. Она вспомнила свою мысль: «Если все это ради него, осмелится ли кто-нибудь обвинить меня в том, что я отвергла его ухаживания?»
Все же она последовала за Ларри. И это факт. Но она безумно хотела добраться к другим людям, и не только из-за Джо, но прежде всего потому, что почти утвердилась в решении оставить мальчика и самой отправиться на запад в поисках того мужчины. И только годы выработавшейся ответственности за детей, порученных ее заботам, удерживали Надин от исполнения своего решения… и осознание того, что, предоставленный самому себе, Джо погибнет.
«В этом мире, где так много людей уже умерли, будет тягчайшим грехом допустить еще одну смерть». И она отправилась с Ларри, который, в конце концов, был лучше, чем ничего или никого.
Но, как оказалось, Ларри Андервуд был значительно больше, чем ничто или никто, — он был сродни одной из тех оптических иллюзий (возможно, даже для самого себя), когда вода кажется межой — может, дюйм, а может, два в глубину, — но когда опускаешь в нее руку, та внезапно погружается до самого плеча. То, как он познакомился с Джо, это во-первых. То, как Джо привязался к нему — во-вторых, ее собственная ревнивая реакция на крепнущую дружбу между Джо и Ларри — в-третьих. В том случае с крышкой бензобака в Уэльсе Ларри руками и ногами был за мальчика, и он победил.
Если бы тогда они не были всецело поглощены крышкой, то увидели бы, как от изумления ее рот раскрылся буквой «о». Она наблюдала за ними, не в силах пошевелиться, устремив взгляд на яркую металлическую полосу лома, со страхом ожидая, как та вначале задрожит, а затем отлетит. И только потом, когда все закончилось благополучно, она поняла, что ожидала именно худшего.
