Шрамы на сердце (СИ) - Шайдуллин Артур Ханифович (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
— Мне поможет только величайшее открытие в медицине или этот старик. А ты говоришь мне о каком-то репортаже!
Виктор рассматривал пульсирующую зелеными язвами руку, пока Матвей не одернул ее.
Писатель сел на переднее сидение и пристегнул ремень. Послышался мягкий рев двигателя. И прежде чем машина тронулась, хлопнув дверью, на заднее сидение «заскочил» Виктор.
— Я поеду с вами! — твердо выговорил он.
Ответа он не дождался. «Шевроле» выехал из стоянки и влился в густой поток автомобилей, направлявшихся в центр города.
Глава 8. Новая экспедиция
1
— С чего начнем? — Виктор уперся локтями в спинки сидений и посмотрел сначала на Эмиля, затем на Матвея.
— Мы начнем с того, засунем тебе в рот кляп и закинем тебя в багажник. Споешь нам пару веселых песен, как в рекламе шоколадного батончика, — Эмиль бросил раздраженный взгляд на Виктора. Журналист покраснел до корней волос и откинулся на спинку. Даже сквозь шум мотора был слышен его глубокий выдох.
— Где нам его искать? — спросил Матвей.
— В министерстве обороны служит мой школьный друг. При удачном стечении обстоятельств и везении есть вероятность узнать, куда его увезли.
— Везде есть связи. Просто VIP-персона какая-то, — язвительно отметил Виктор, отчужденно глядя в окно, как это обычно делает обидевшийся человек.
— А у кого-то их нет, и справится с должностными обязанностями уже в тягость. Да к тому же шпион из тебя никакой, — парировал Эмиль. — Заедем на минутку в одно место. А потом обдумаем план действий.
2
Троица сидела в вестибюле Центра кожных заболеваний на узеньких скамейках. Виктор сидел, задумчиво глядя на людей в очереди у гардероба, на женщину, суетливо выкладывавшую халаты и бахилы на стойку. Все трое, иногда, (почти синхронно) поглядывали на настенные часы, ожидая окончание тихого часа.
Эмиль сжимал пакет с фруктами и соком. Поверх всего лежала кукла. Профессор судорожно сжимал ручки, словно боясь выронить содержимое. Его взгляд был устремлен на затылок медсестры, усердно заполнявшей какие-то бланки. Он терпеливо ждал, что она поднимет голову и кивнет головой, сообщая, что часы посещения начались.
— Знаете, о чем я подумал на днях? Просто подумал… Наивная аллегория, конечно. Вы когда-нибудь видели в игровых салонах автомат с маленькими монстрами? Суть в том, что нужно максимально быстро ударить молотком по выскочившему из отверстия монстру. Так вот, мне кажется, что жизнь походит на этот аттракцион и мы похожи на этих бедняг, показывающих голову из отверстия. Только ты поднимаешь голову, начинаешь жить, ощущаешь свет и радость, и получаешь молотком. После удара ты вынужден снова склонить голову. Иногда кажется, что мы беспомощные марионетки, ведомые безжалостным кукловодом.
— Я тоже задумывался об этом. — Виктор оживился, — только мне кажется удачным сравнение с пробками от шампанского.
— С пробками? — изумился Эмиль.
— Именно. Все мы пробки. Деревянные пробки. Какие-то от дорогого, элитного шампанского, другие от дешевого напитка, по восемьдесят рублей за бутылку. Но все они плавают по волнам. Иногда их настигает шторм. Все они с нетерпением ждут штиля. Некоторая часть разбухает и идет ко дну.
— Интересная аллегория, — проговорил Матвей, — слушай, Виктор, а старик дотронулся до твоей дочери?
— Нет. Моя будущая жена была членом той экспедиции…
— Так вы женаты на Карине Абдуразаковой? — Виктор отвлекся от наблюдения за движением у гардероба.
— Да… Она говорила, что возможно заразилась этим, когда возилась с образцами неизвестных ранее грибов. В ладонь попала заноза. Она гноилась очень долго, но потом рана зажила. Когда дочери было несколько месяцев, на ее коже появилась зеленая сыпь. Правда она прогрессирует не так, как твоя язва.
Матвей расстегнул пуговицу манжеты и взглянул на руку. Язва обрела темно-зеленый цвет и местами покрылась черными пятнами.
Перед ним возник образ Ани. Она улыбалась и смотрела на него грустными глазами. Матвей очень хотел, чтобы она оказалась сейчас рядом. Он без труда вспомнил ее запах. Он очень любил нежный, сладкий аромат ее духов «Midsummer», запах ее волос, масляных красок. Матвей закрыл глаза и вспоминал, как она танцевала в гостиной, накинув на себя лишь его шелковую рубашку, через ткань которой угадывались очертания ее упругих, тяжелых грудей и плавные изгибы бедер.
Матвей любил Аню, чем раздражал ее отца. Первое время после развода, он оставлял сообщения на ее автоответчике. Вероятность того, что их прослушивал и стирал этот старый пердун, была велика. Но он старался не думать об этом. И верил, что одно из двух десятков сообщений дошло до нее.
Ревность грызла его самолюбие. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что хочет наброситься на Виктора и молотить кулаками это лицо, пока с него не пропадет эта злорадная улыбка. Он не мог смотреть на него, боясь, что позыв ярости возьмет вверх. Ему становилось мерзко от той мысли, что это проныра со сверкающей плешью целовал, возможно, и спал с Аней.
— Пора, — проговорил Эмиль, — поднимешься со мной? На третьем этаже есть аптека, купишь бальзамы, антибиотики. Скоро начнет мучить зуд и чесотка. Это из-за того, что воспаление сужает поры, и кожа не может дышать. Я уверен у старика есть какой-то секрет. Прожил же он как то полвека. Следовательно, есть панацея.
— Хотелось бы вы это верить, — проговорил Матвей. Корка на его руке действительно начала мучительно зудеть. Он расчесывал ее, собирая под ногтями пласты отмершей кожи.
Мужчины поднялись на третий этаж. Эмиль протянул Матвею согнутый вдвое лист бумаги, исписанный неразборчивым врачебным почерком, и побрел по коридору. Профессор остановился у палаты в конце коридора, и замер, глядя в окно. Жалюзи были подняты — лучи летнего солнца вливались в коридор.
Матвей зашел в тесную аптеку, распахнув стеклянную дверь. Звон маленького колокольчика заставил его вздрогнуть. Подойдя к стойке, Данилевский протянул в окошко рецепт. Аптекарь, молча, сложил в пакет микстуры и мази. Он изумленно осмотрел Матвея. Поправив очки на переносице, аптекарь облизнул верхнюю губу.
— Какие-то проблемы? — спросил Матвей.
— Нет… Извините меня… Просто вы набрали так много сильнодействующих и дорогих средств… Ни один и пациентов этой клиники за семь лет моей работы здесь не набирали так много. — Аптекарь, долговязый мужчина лет сорока, с сединой на висках, рассеяно покачал головой.
— Значит, все так плохо… — обреченно произнес Матвей и направился к Эмилю, неподвижно стоявшему у окна.
Профессор сжал челюсти, поигрывая желваками. В палате под белоснежными простынями спала белокурая девочка лет трех. Из палаты вышла медсестра и поздоровалась с мужчинами. Эмиль протянул ей пакет.
— Ваша супруга отлучилась на минутку и попросила меня присмотреть, — сказала она.
Эмиль кивнул и направился к пожарному выходу. Дверь была не заперта. Мужчины спустились вниз на два пролета, прежде чем увидели Карину. Она сидела на широком подоконнике, у распахнутого окна, обхватив колени руками. Между ее пальцами мелькала тоненькая сигарета. Фильтр опоясывал след от помады. Увидев Эмиля, она затушила сигарету и бросилась в объятия мужа.
— Когда-нибудь они поймают тебя… Привет, родная… — Эмиль обхватил жену могучими руками.
— Ей стало легче. Жар спал и она, наконец, заснула. — Карина припала к широкой груди Эмиля.
— Замечательно, это — хорошая новость. — На лице Эмиля появилась улыбка. — Познакомься, это Матвей Данилевский, пронырливый журналист, пострадавший из-за своей любопытности. Матвей — это моя супруга — Карина.
— Мне нравятся ваши произведения. Жаль, что мы познакомились по такому печальному поводу, — ответила Карина. В ее глазах читались усталость и бессилие. Она улыбалась также печально, как и Эмиль. Даже со следами бессонных ночей на лице, заплаканными глазами она была необыкновенно красивой.
