Головолапная (СИ) - Гофер Кира (книги онлайн бесплатно txt) 📗
Она не расстроилась из-за потраченного времени и сил, не прогнулась под неудачу и оставила историю про волшебного эльфа лежать мертвым грузом на одном из литературных сайтов. Лишь сделала свои выводы, потому что считала - огорчения временны, логика вечна.
Выводы были — учись и штурмуй с другой стороны.
Неудача в жанре любовного фэнтези переключила ее на приключенческую литературу. Гата читала запоем все, что находила в интернете с пометкой «приключения». Напитавшись и вдохновившись, она начала с азов, которые советовали курсы писательского мастерства — с мира, с карты и с идеи.
Полгода она рисовала на ватманах то планы города, где жил молодой подмастерье сапожника, то планы острова, куда этот подмастерье должен был отправиться за сокровищами. Когда карты были закончены, Гата устроила небольшой праздник по поводу их открытия и показа своим близким друзьям. В тот-то день и прозвучала фраза одного сокурсника: «Опять времена Стивенсона! Почему никто не пишет о том, как за золотом отправится какой-нибудь… сантехник?»
Думала Гата над этими словами долго. И чем дольше думала, тем туманней становились темные улочки старого города, тем меньше посетителей сидело в воображаемых тавернах, тем реже смеющиеся женщины взмахивали красными юбками в танцах на солнечных площадях, тем сильнее выветривался запах крепкого табака и соли из пиратов, тем быстрее уходили за отрезанный горизонт корабли под огромными парусами… И тем жальче ей становилось времени и сил, потраченных на карты морского города и таинственного острова. Приключения перестали манить самого автора. А новую карту современного города с портом для барж, с ресторанами и барами рисовать стало лень.
Когда Гата додумалась, что карту какого-нибудь города можно взять из интернета, а карту острова — оттуда же, было поздно. На пороге уже топтались пробы себя в жанре юмористической фантастики с роботами. Но в этом жанре непобедимым колоссом стоял Лем. Его Гата уважала, а себя в таком могучем соседстве — нет. Роботы так и остались в черновиках и набросках диалогов.
Единственное, в чем себя Гата пробовать не хотела, были детективы. Никакие детективы. Все детективы. Вообще. Никак.
Нельзя быть писательницей детективов, если тебя зовут Агата Гришина. Засмеют и будут все время сравнивать.
Брать псевдоним? Нет, писатель должен остаться в веках, он должен пронзить вечность, жить продолжением себя настоящего — Гате виделось невозможным такое положение с ненастоящим именем.
И вот она добралась до детской литературы.
Но с виду простая, как песочница, детская литература не давалась, словно каменная крепость на вершине скалы, торчащей из одинокого острова посреди бушующего океана на планете с повышенной гравитацией в далекой-далекой галактике…
Мальчик Володя не мог пережить стычку в школьной столовой, находясь в своем характере и психологии десятилетнего слабого школьника, потому что в его описываемые чувства упрямо лезла личная обида взрослой женщины-автора.
3
Июнь выдался теплым, уже начинал грозить жарой.
Под вечер прогретый воздух встал над городом, ветерка не было, в квартире становилось душно. День заканчивался, солнце, прокатившись по безоблачному небу, заглянуло в окна.
Гата с грустью смотрела на экран ноутбука. Пора было превращать примечания и заметки в связный текст, хотя бы на треть. Она не может сидеть над этим рассказом всю ночь, завтра на работу. А потом останется только два выходных, чтобы написать, и еще пара — чтобы отредактировать и исправить неизбежные ошибки.
Для сосредоточения на конфликте между двумя мальчиками Гата хотела было поперебирать какие-нибудь вещицы — по некоторым рекомендациям отвлеченные бездумные действия помогают расслабить мысли, и вот тут уже вырваться вперед может самая нужная и продуктивная. Но на маленьком столе царил полный порядок, на полках над столом тоже ничего лишнего или неуместного. Были когда-то бусы, которые Гата купила на развале у метро, чтобы перебирать крупные гладкие тяжелые бусины в руках на манер четок. Но леска у них однажды лопнула, круглые шарики с громким звуком рассыпались по столу и по полу…
Гата нашла уже даже последнюю бусину, закатившуюся под диван.
Тогда она решила, что полезно будет представить в деталях место событий, и полезла в соцсеть, смотреть в фотографиях подруги школьный альбом ее дочери. Там должны быть фотки столовой.
Нашла. Воображение стало водить по экрану медленной указкой.
Вот проход между столами, где они столкнулись. Вот шаг вправо, влево. Вот хулиган Петухов хватает тарелку из-под носа… Да, пусть лишенный обеда ученик будет веснушчатым!
Макаронины повисают на оттопыренных Володиных ушах. Покачиваются…
И вот отсюда, от третьего стола, Володя оборачивается и молчит в спину Петухову, сосредоточенно желая, чтобы тот… чтобы… чтобы случилась беда мерзавцу, да такая, после чего наступит свобода и больше не повторится ни столкновение, ни макароны!
По плану Володя от сцены в столовой и до самого вечера будет воображать разные несчастья, падающие лавиной на голову Петухова. Список будет яркий, но без кровожадных подробностей в тексте. Ну что там могут желать своим врагам современные дети?.. А под вечер Петухов бы оказался в опасности, Володя не прошел бы мимо, спас хулигана, и они…
Нет, Гата не была настолько наивна, чтобы писать, что они потом подружились. Из макарон так просто не вылезешь. Макароны на ушах — это навсегда.
Конец войне — это максимум.
Таким образом, через все эти обиды, опасности, помощи и примирения надо было подвести ребенка-читателя к морали, что худой мир лучше доброй ссоры. А потом, не позже, чем через неделю, выложить готовый текст на сайт.
Ей очень хотелось в популярный сборник. Сборник должен был показать — нашла она себя в этом жанре или снова искать?
Зажужжал и запел телефон.
4
— Да, мам. Привет.
— И тебе. А чего не звонишь? Чем-то занята?
Гата посмотрела на компьютер с фотографией группы веселых девочек на размытом фоне, в котором едва угадывалась столовая.
Ответить честно?
— Да так, собираюсь на завтра. Как всегда, — сказала она и пересела на мягкий диван.
— Из дома выходила? — спросила мама и, не дождавшись ответа, начала: — А я выходила. Одни хлопоты с твоим отцом. У него как лето, так капризы. То ему одно, то другое, и клубнику, видите ли, я не ту ему купила! А я за ней через весь район ехала, знаешь, по какой духоте. В этих автобусах…
Гата знала, что все не так. Фраза папы наверняка была «Алла, зачем ты столько купила? Кто будет есть эти три килограмма?».
Отец не был привередливым, но, когда мама излишне сосредотачивалась на домашнем хозяйстве, он старался остановить ее в активности.
Причину активности Аллы Родионовны понимали все. Одиночество.
Гата съехала, других детей у них не было. Два пенсионера, оставшись друг с другом, скучали уже третий год. Если отец еще находил в этой скуке покой, то маме на горло наступала тоска. Она переключалась между заботой о трех кошках и отце. В промежутках концентрировалась на дочери, но Гата держала оборону жестко.
— …вчера была в твоих краях, заходила в ваш центр. Нет, ты не волнуйся, я знала, что ты вчера выходная. Поэтому я так, походила, посмотрела, хотела себе блузочку даже купить, но что-то…
Гата вздохнула и разгладила маленькую складку на светлом чехле дивана. Потом встала и пошла на кухню. Ей хотелось чая, а слушать мать не хотелось.
— …замечательное качество и ткани, и шитья. В наше время так детей не одевали, а сейчас! Я только вошла на пятый этаж — у меня аж глаза разбежались, как все красиво! До половины с игрушками я не добралась, только до магазина одежды для грудничков. Когда окажешься там, непременно загляни. Там на одной витрине лежал манекен, как настоящий, и даже рука в кулачок, и такая симпатичная на нем…
