Пожиратели мертвых (13-й воин) - Крайтон Майкл (книга регистрации .TXT) 📗
Современные ученые сходятся во мнении, что эти леденящие душу истории о зверствах и жестокостях, творимых викингами во время их набегов, в значительной степени преувеличены. Тем не менее европейские авторы по-прежнему склонны описывать скандинавов как кровожадных варваров, не имеющих прямого отношения к основной линии развития западной цивилизации и ее культуры. Зачастую к подобным выводам приходят даже вопреки логике. Например, Дэвид Тэлбот Райе пишет: «В период с восьмого по одиннадцатый век викинги оказывали на всю Западную Европу, пожалуй, большее влияние, чем любая другая отдельно взятая этническая группа. …Викинги известны как великие путешественники, ими было совершено немало географических открытий, а их достижения в области мореплавания трудно переоценить; их укрепленные поселения выполняли роль крупных торговых центров; их искусство было оригинальным, исполненным творческого начала и оказало большое влияние на культуры соседних народов; их гордостью смело можно назвать оставленное литературное наследие и развитую материальную культуру. Остается задаться лишь одним вопросом: можно ли в полном смысле назвать их общество цивилизацией? Я полагаю, мы должны признать, что этот термин к викингам неприменим... Категория гуманизма, являющая непременной отличительной чертой цивилизации, в их обществе отсутствовала».
Такая же точка зрения выражена и в работах лорда Кларка: «При прочтении древних исландских саг, которые несомненно следует причислить к величайшим произведениям мировой литературы, любой исследователь будет вынужден признать, что норманны создали культуру. Но была ли это цивилизация?.. Цивилизация подразумевает нечто большее, чем энергия, воля и творческие способности: нечто, чего не было у древних норманнов, но что уже в ту эпоху стало вновь появляться в Западной Европе. Как мы можем определить это «нечто»? Если говорить коротко, то речь идет об ощущении постоянства, устойчивости собственного существования. А путешественники и захватчики ощущали себя лишь временным элементом постоянно меняющегося мира. При таком мировоззрении нет нужды загадывать далеко вперед: дальше, чем до следующей весны, следующего похода или следующей битвы. А если нет ощущения будущего, то нет и необходимости оставлять следы в сегодняшнем настоящем – строить каменные дома или писать книги».
Чем более тщательному анализу подвергаются эти рассуждения, тем менее логичными они выглядят. Возникает вполне резонный вопрос: почему высокообразованные и квалифицированные европейские исследователи так небрежно проходят мимо культуры викингов, удостаивая их в своих работах лишь кратких, словно походя сделанных замечаний? Интересно и то, почему ученые-историки с такой настойчивостью ставят перед читателями сугубо семантический вопрос о том, считать ли викингов «цивилизацией»? Эту ситуацию можно объяснить, только если признать, что в европейской науке существует давнее предубеждение, корни которого уходят в традиционные представления об истории древней Европы.
Каждому европейскому школьнику начиная с младших классов внушается постулат о том, что Ближний Восток является «колыбелью цивилизации» и что первые цивилизации, возникшие в Египте и Месопотамии, взросли в плодородной долине Нила и в междуречье Тигра и Евфрата. Отсюда цивилизация распространилась на Крит и в Грецию, затем достигла Рима и лишь впоследствии коснулась варварских народов Северной Европы.
Как жили и чем занимались эти самые варвары в ожидании прихода цивилизации, никому известно не было; впрочем, и сам по себе этот вопрос не слишком часто поднимался в науке. Усилия исследователей были направлены на то, чтобы изучить и проанализировать процесс их окультуривания, который покойный Гордон Чилд впоследствии обозначил как «просвещение европейского варварства посредством восточной цивилизации». Современные ученые в основном придерживаются той же точки зрения, что и их древнеримские и древнегреческие предшественники. Джеффри Бибби пишет: «История Северной и Восточной Европы рассматривается с позиции Запада и Юга; при этом ученые никак не могут считаться свободными от тех предубеждений, что свойственны людям, считающим себя цивилизованными и рассматривающим исследуемые народы как варварские».
Если исходить из вышеуказанной точки зрения, то скандинавы, будучи, несомненно, географически наиболее удалены от источника цивилизации, совершенно логично считаются народами, которые восприняли ее последними; поэтому скандинавские народы неизменно представляются исследователями как последние варвары, болезненная заноза в боку Европы, изо всех сил пытающейся впитать древнюю мудрость и цивилизованность Востока.
Проблема заключается в том, что традиционные представления о прошлом Европы подверглись серьезнейшему пересмотру буквально за последние пятнадцать лет. Развитие абсолютно точного с физической точки зрения радиоуглеродного метода датировки полностью разрушило существовавшую долгое время в неизменном виде историческую хронологию. Ревизии подверглись представления о направлениях и времени распространения многих достижений цивилизации. Сегодня уже не подлежит сомнению, что древние европейцы возводили огромные мегалитические сооружения, в первую очередь гробницы, еще до того, как в Египте начали строить пирамиды. Стоунхендж старше, чем микенская цивилизация. Металлургия и металлообработка появились в Европе раньше, чем металлы стали обрабатывать и применять в Греции и Трое.
Значение этих открытий еще предстоит в должной мере оценить всему научному сообществу. На данный момент мы можем уверенно говорить лишь о том, что невозможно больше рассматривать древних европейцев как дикарей, пассивно дожидавшихся, пока на них снизойдет благодать восточной цивилизации. Напротив, судя по всему, европейцы имели достаточно высокоорганизованное общество для того, чтобы собирать массы людей для перемещения гигантских каменных плит и блоков, и обладали впечатляющими познаниями в области астрономии, позволившими им построить Стоунхендж – самую древнюю обсерваторию в мире.
В свете всего вышесказанного представляется логичным поставить под вопрос тяготение европейской науки к цивилизациям Востока. Несомненно, пересмотру должна подвергнуться и концепция так называемого «европейского варварства». В этом ключе те самые последние варвары – викинги – приобретают для науки новое значение, и представляется целесообразным заново исследовать все источники, которые дают нам информацию о скандинавах десятого века.
В первую очередь мы должны признать, что «викинги» не были единой этнической группой, а также не имели единого государства или подобного ему образования. Европейцы знакомились и вступали в контакт лишь с разрозненными группами мореплавателей, появлявшихся у их берегов из весьма удаленных друг от друга географических точек – Скандинавия по размеру больше, чем Португалия, Испания и Франция, вместе взятые. Они приплывали из своих небольших феодальных государств с целью торговли либо пиратства; хотя в большинстве случаев речь могла идти и о том, и о другом – викинги не проводили четкой грани между этими двумя видами деятельности. Впрочем, такая тенденция свойственна и многим другим мореплавателям – от древних греков до корсаров елизаветинской эпохи.
На самом деле, для людей, у которых, как принято считать, отсутствовала цивилизация, которые «не задумывались о том, чтобы заглянуть в будущее дальше, чем... до следующей битвы», викинги демонстрировали весьма разумное поведение и редкую целеустремленность. Их обширные торговые связи доказывает тот факт, что арабские монеты появились в Скандинавии не позднее 692 года нашей эры. В течение четырех последующих столетий купцы-пираты из числа викингов проникли на запад до Ньюфаундленда, на юг до Сицилии и Греции (где ими были оставлены надписи, высеченные на львах Делоса) и на восток до Уральских гор в России, где их торговые экспедиции пересекались с караванными путями северной линии Великого шелкового пути в Китай. Да, викинги не были строителями империй и, согласно существующей точке зрения, их влияние на данных территориях не было постоянным и сколько-нибудь значительным. Тем не менее последние исследования доказывают, что это влияние было вполне достаточным для того, чтобы, например, оставить огромное количество топонимов в Англии или дать России само название страны и населяющего ее народа (слово «Россия» происходит от одного из норманнских племен – русов). Что же касается более тонких, трудно поддающихся научному анализу влияний, таких как передача другим народам своей языческой ярости, отваги, безжалостной энергии и системы ценностей, то рассматриваемая рукопись Ибн Фадлана убедительно демонстрирует нам, насколько сильно многие типичные черты мировоззрения норманнов укоренились в нашем современном сознании. В образе жизни викингов действительно есть нечто невероятно близкое современному способу существования, и более того, эта близость является ни в коей мере не отталкивающей, а, наоборот, притягательной.
