Томминокеры - Кинг Стивен (библиотека книг txt) 📗
Заинтригованная, она придвинулась ближе, не замечая при этом, что Питер вскочил, отбежал еще на несколько шагов и вновь уселся.
Металл потемнел от времени и утратил свойственный железу блеск. Да и на бидон при более тщательном рассмотрении он походил мало — всего четверть фута высотой. Андерсон вновь коснулась пальцем его верхушки и внезапно ощутила слабую вибрацию.
Она убрала палец и озадаченно взглянула на странный предмет.
Вновь коснулась.
Ничего. Никакого эффекта.
Она попыталась высвободить предмет из земли. Черт, он не поддается! Он упирается! — или это ей только кажется? Позже она расскажет Джиму Гарднеру, как за столько лет не замечала этой штуковины, трижды в день проходя мимо нее.
Она разгребла пальцами землю — лесная земля всегда очень мягка, а тут еще и дожди помогли. Однако странный предмет словно продолжал врастать в землю. Андерсон встала на колени и изо всех сил потянула его. Без изменений.
Она заработала руками, как бульдозером, — и вот перед ней шесть дюймов темного металла… десять… целый фут…
Это машина, или грузовик, или прицеп, — внезапно пришло ей в голову? Но почему именно здесь?
Впрочем, ничего удивительного. Ей уже приходилось находить в лесу достаточно странные вещи — бочки пива, бронзовые подсвечники, всякую всячину. Почему бы и этому предмету не оказаться каким-нибудь рефрижератором? Все может быть!
Однако крепко же он врос в землю! Пальцы ее наткнулись на камень, однако предмет, казалось, врос и в него, уходя далеко вниз.
Питер взвизгнул.
Взглянув на собаку, Андерсон встала. Колени ныли. Она стряхнула приставшую к одежде хвою и взглянула на часы. О, она потратила на свои раскопки уйму времени — больше часа! Уже четверть пятого!
— Пошли, Пит, — позвала она. — Хватит заниматься ерундой.
Питер вновь взвизгнул, не трогаясь с места. Внезапно Андерсон увидела, что его бьет дрожь, как при лихорадке. Она никогда не слыхала до сих пор, что у собак бывает лихорадка, но решила, что у старых животных все возможно. На мгновение заколебавшись, она отбросила сомнения и подошла к псу. Присев перед ним на корточки, она взяла его морду в ладони, ощущая, как собака дрожит.
— Что с тобой, мальчик? — прошептала она, хотя ответ был вполне ясен. Здоровый глаз Питера неотрывно смотрел на предмет, торчащий из земли у нее за спиной. Потом собака перевела взгляд на хозяйку, словно говоря: «Нужно быстро сматывать удочки, Бобби! Эта штука нравится мне почти так же, как твоя сестра!»
— Ладно, — с трудом проронила Андерсон.
Питеру оно не нравится. Мне тоже.
— Пошли, — она решительно шагнула на тропинку. Питер с готовностью последовал за ней.
Они уже были на тропинке, когда Андерсон, как жена Лота, оглянулась. Ей удалось заметить две вещи. Во-первых, предмет вовсе не врос в землю, как ей сперва показалось. Он просто выступал из нее, вот и все. Во-вторых, он напоминал тарелку — не ту тарелку, с которой едят, а плоскую металлическую тарелку или…
Питер залаял.
— Хорошо, — кивнула Андерсон. — Я слышу тебя. Пошли.
Пошли… и пусть все это катится к…
Она шла по тропинке за Питером, наслаждаясь мягкими лучами летнего солнышка. Ведь это первый по-настоящему летний денек, разве не так? День летнего солнцестояния. Самый длинный день в году. Она отогнала муху и улыбнулась. Летом в Хейвене хорошо. Самое лучшее времечко. Да и вообще Хейвен — лучшее место на земном шаре. Когда-то Андерсон верила, что проведет здесь только некоторое время, необходимое, чтобы отойти от юношеских потрясений, от своей сестры и внезапного ничем не мотивированного ухода (Анна называла это капитуляцией) из колледжа, но некоторое время обратилось сперва пятью, потом десятью годами, те в свою очередь затянулись до тринадцати — и так далее. Питер состарился здесь, а в ее черных как смоль волосах начала поблескивать седина.
Ей пришло в голову, что она могла бы провести в Хейвене всю оставшуюся жизнь, лишь посещая раз в два-три года своего нью-йоркского издателя. Город поглотил меня. Это место поглотило меня. Эта земля поглотила меня. И это вовсе не самое плохое. Во всяком случае, не хуже многого другого.
Похоже на тарелку. На металлическую тарелку.
Сорвав ветку, она отогнала ею назойливую муху. Муха кружила вокруг головы… а в голове, подобно мухе, неотвязно крутилась мысль, которую она также не могла отогнать от себя.
Проклятая штука на мгновение завибрировала под моими пальцами. Я чувствовала это. А потом вибрация прекратилась. Что в земле может вибрировать подобным образом? Трудно сказать. Возможно…
Возможно, это была вибрация на уровне психики. Андерсон не слишком верила в подобные штучки, но никакого другого объяснения не было. По-видимому, ее мозг послал ей какой-то подсознательный сигнал, который выразился в тактильном ощущении. Питер, конечно, тоже почувствовал что-то в этом роде, ведь старый бигль не захотел подходить к предмету.
Забыть.
И она забыла.
Но ненадолго.
Ночью поднялся сильный ветер, и вышедшая на крыльцо покурить Андерсон прислушивалась к его шуму и свисту. Раньше — еще год назад — Питер обязательно присоединился бы к ней, но сейчас он не тронулся с места, свернувшись калачиком на своей подстилке.
Андерсон обнаружила, что все еще думает, думает о прощальном взгляде, брошенном на торчащую из земли тарелку. Позже, вспоминая об этом моменте, она почти верила, что именно тогда, прикуривая сигарету, она и решила, что должна выкопать ее и рассмотреть… хотя вряд ли осознавала это.
Мысли ее крутились вокруг находки. Наверняка часть какой-то конструкции. Не машина, конечно, хотя слегка напоминает часть мотора. И потом вибрация… Она должна быть на уровне психики. Она…
Внезапно ее обожгла мысль: там кто-то похоронен. Неужели на этом месте когда-то давно разыгралась кровавая драма? Кто стал ее жертвой? Какие-нибудь бедолаги, отправившиеся на прогулку в лес, или охотники, или…
Вибрация. Это, наверное, зов человеческих останков.
Пойдем, Бобби, не будь идиоткой!
По телу ее пробежала дрожь. Она услышала смех Анны и ее голос: Ты такая же ненормальная, как дядя Френк, Бобби; вот к чему может привести отшельничество, когда все общество состоит из какой-то вонючей собаки. Верно. Это комплекс отшельника. Если не совсем здоров — приглашаю докторов…
Ей внезапно захотелось обсудить происшедшее с Джимом Гарднером, и она вошла в дом с твердым намерением немедленно позвонить ему. Однако, начав набирать номер, Андерсон вдруг вспомнила, что Джима наверняка нет дома. Для этих чертовых поэтов лето — любимая пора. Он, конечно же, валяется сейчас на пляже где-нибудь на побережье. Значит, не судьба.
Андерсон положила трубку и обратила свой взгляд к стоящему слева книжному шкафу. Вряд ли он мог служить украшением гостиной в приличном доме. Две нижние полки завалены старыми журналами, на остальных фантастические книги смешались с реалистической прозой, ранние вестерны Брайена Гарфильда мирно соседствовали с «Исследованиями западных территорий» Хьюберта Хэмптона. Поэзия Льюиса л'Амора лежала рядом с великолепными рассказами Ричарда Мариуса. «Кровопийцы» и «Негодяи» Джея Нэша и детективы Рэя Хогана, Арчи Джоселина, Макса Бранда, Эрнста Хейкокса, ну и, конечно же, излюбленная Зейн Грэй.
На верхней полке лежали ее собственные книги, ровно тринадцать штук. Двенадцать из них — вестерны, начиная с «Висячего города», изданного в 1975 году, и заканчивая «Долгой дорогой назад», датированной 1987 годом. В сентябре выйдет новая книга — «Каньон Массэйкр». Да, вся ее писательская карьера связана с этим местом. Вся… кроме самой первой книги.
Ее она и достала из шкафа, удивленно соображая, что как минимум лет пять не прикасалась к ней. Как быстро летит время!
Эта книга отличалась от остальных. Сборник стихов, юношеская проба пера. «Посвящается Джеймсу Гарднеру». Человеку, которому она собиралась позвонить. Второму из трех любовников в ее жизни и единственному, который мог довести ее до оргазма. Хотя, конечно, это не имеет никакого значения. Или почти никакого. Или ей кажется, что никакого. Или ей кажется, что ей кажется. Или что-то еще в этом роде. Все равно это давно в прошлом.
