Куджо - Кинг Стивен (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Но мало-помалу его нервы расслаблялись, подступило забытье…
Как вдруг новый звук, ближе, чем свист ветра, разбудил его опять.
Это скрипнула дверца шкафа.
– Кхххххх…
Тонкий скрип на такой высокой ноте, что его слышат только кошки и маленькие дети, проснувшиеся среди ночи.
Дверца медленно приоткрывала из темноты свой мертвый зев дюйм за дюймом.
Там опять был монстр. Там же, где и раньше. Он ухмылялся; его вздернутая голова поднималась над покатыми плечами; янтарные глаза все так же горели животной хитростью. «Я же говорил тебе, что они уйдут, – шептал он. – Они всегда уходят. И тогда я возвращаюсь. Мне нравится возвращаться. И ты мне нравишься, Тэд. Теперь я буду приходить каждую ночь, и каждую ночь стану подходить к тебе немного ближе… пока однажды ночью ты не успеешь закричать, как услышишь мой голос прямо перед собой, и вот тогда я съем тебя, и ты будешь совсем мой».
Тэд смотрел на существо в шкафу с оцепенением испуга. Он почти узнавал его, и это было хуже всего, он почти…
«Ты узнал меня, Тэдди? Я давно уже здесь. Одно время меня звали Фрэнк Додд и я убивал теть и быть может, ел их. Я древний монстр, Тэд, я всегда на страже, и скоро приду и заберу тебя. Жди и смотри, как я подхожу к тебе ближе… ближе…»
Может быть, голос твари был только его собственным свистящим дыханием или воем ветра за окнами – это было неважно. Он слушал его, дрожа от ужаса, не в силах оторваться от зыбкого, ухмыляющегося лица. Он не уснет этой ночью, быть может, он не уснет уже никогда.
Но чуть позже, где-то между двенадцатью и часом ночи, Тэд задремал опять – потому что он был маленьким и хотел спать. Он погрузился в беспокойный сон, в котором за ним охотились поросшие шерстью чудовища с острыми белыми зубами.
В трубе продолжал завывать ветер. Белая весенняя луна поднялась высоко в небе. Где-то далеко, на бескрайней равнине или в чаще хвойных лесов, залаяла собака, и опять воцарилась тишина.
А в шкафу Тэда Трентона кто-то с янтарными глазами продолжал бодрствовать.
– Ты клал одеяла на место? – спросила Донна мужа следующим утром. Она стояла у плиты, разжаривая ветчину. Тэд в детской комнате смотрел «Наш новый зоопарк» и ел «Твинклс». «Твинклс» – кашу Шарпа – Трентоны получали бесплатно, как и все прочие каши Шарпа.
– Ммм? – спросил Вик, погруженный в спортивный раздел газеты. Коренной Нью-Йоркец, он успешно противостоял чарам «Ред Сокс», но был мазохистски рад, узнав о неудачном старте «Метс» в чемпионате.
– Одеяла в шкафу у Тэда. Они опять там. Стол отодвинут, и дверца опять открылась, – она поставила сковородку с шипящей ветчиной на стол. – Ты их клал обратно?
– Нет, – сказал флегматично Вик, переворачивая страницу. Я и так провонял нафталином.
– Странно. Наверное, он сам их положил.
Он наконец сложил газету и посмотрел на нее.
– Ты о чем. Донна?
– Помнишь его страшный сон?
– Еще бы. Я думал, он умирает.
Она кивнула.
– Он решил, что вместо одеял у него в шкафу…
– Бука, – сказал Вик, улыбнувшись.
– Вот-вот. И ты дал ему медвежонка и отодвинул эти одеяла назад. Но утром, когда я зашла, они снова были на прежнем месте. В первый момент я подумала…
– А я теперь признаю, что трех хотдогов оказалось слишком много, – сказал Вик, снова раскрывая газету.
Позже, когда Вик уже уехал на работу, Донна спросила Тэда, зачем он положил одеяла обратно.
Тэд поглядел на нее, и его обычно живое, веселое лицо вдруг сделалось бледным и застывшим, как у маленького старичка. Перед ним лежала книжка-раскраска «Звездные войны», которую он разрисовывал зеленым фломастером.
– Я не клал.
– Но Тэд, если ты не делал этого, и папа тоже, и я…
– Это монстр, – сказал Тэд. – Тот, что сидит у меня в шкафу.
Он опять вернулся к своему занятию.
Она стояла над ним, немного испуганная. Он был слишком впечатлительным для своего возраста. Нужно вечером поговорить об этом с Виком. Как следует поговорить.
– Тэд, помни, что сказал тебе папа, – произнесла она наконец. – В твоем шкафу никого нет.
– Днем нет, – возразил он, улыбаясь ей так широко, что у нее сразу отлегло от сердца. Она нагнулась и поцеловала его в щеку.
Она собиралась поговорить с Виком, но потом, пока Тэд был в садике, явился Стив Кемп, и она забыла об этом, и той ночью Тэд опять кричал, что у него в шкафу монстр.
Дверца шкафа была приоткрыта, одеяла лежали на прежнем месте. На этот раз Вик отнес их на чердак и сложил там.
– Все, Тэд, – сказал он, целуя сына. – Там ничего нет. Спи спокойно.
Но Тэд еще долго не мог уснуть, и прежде, чем ему это удалось, дверца опять тихо скрипнула, ее мертвый зев приоткрыл мертвую черноту – черноту, где таилось нечто шерстистое, с острыми зубами, пахнущее кровью и гнилью.
– Привет, Тэд, – прошептал монстр своим протухшим голосом, и луна заглянула в окошко, как белый, выпученный глаз мертвеца.
Той весной самой старой из жителей Касл-Рока была Эвелин Чалмерс, которую старожилы называли тетя Эвви, а почтальон Джордж Мира – не иначе как «старая болтливая стерва». Джордж Мира доставлял ей почту, состоящую из каталогов, приложений к «Ридерс дайджест» и брошюрок Братства Христова, и выслушивал ее бесконечные монологи. «Единственное, что эта старая болтливая стерва говорит толкового, так это предсказания погоды», – говаривал Джордж своим приятелям, собираясь с ними у «Пьяного Тигра». Дурацкое имя для бара, но им оно нравилось, поскольку бар все равно был единственным в округе.
Все соглашались с Джорджем. Тетя Эвви считалась старейшей жительницей Касл-Рока с тех пор, как столетний Арнольд Хиберт, который под конец впал в маразм, и беседовать с ним было все равно, что с пустой жестянкой из-под кошачьего супа, свалился с крыльца местного дома для престарелых и сломал шею.
Тетя Эвви была уже почти такой же старой, как Арни Хиберт, и почти в таком же маразме, но в свои девяносто три она находила достаточно сил, чтобы ежедневно препираться с Джорджем Мирой, и оказалась достаточно сообразительной, чтобы не потерять свой дом, как Арни.
И она неподражаемо предсказывала погоду. В городе все знали, что тетя Эвви никогда не ошибается относительно трех вещей: недели, когда нужно начинать сенокос, какая в этом году уродится черника, и какая будет погода.
Однажды в этом июне она подковыляла к своему почтовому ящику (который, как подумал Джордж Мира, перейдет к Вину Мерченту, когда старой болтливой стервы не станет). Она изо всех сил прокричала приветствие (ее глухота, как это обычно бывает, заставляла ее думать, что все вокруг также глухи) и после прокаркала, что нынешнее лето будет самым жарким за последние тридцать лет. «И в начале, и в конце, – каркала Эвви в полуденной тишине. – Ив середине».
– Правда? – спросил Джордж.
– Что-о?
– Я спрашиваю, это правда? – тете Эвви нужно было кричать в самое ухо.
– Я поцелую свинью, если будет не так! – торжествующе прокаркала тетя Эвви. Пепел ее сигареты упал на плечо форменной блузы Джорджа, выстиранной только накануне; он безропотно стряхнул его. Тетя Эвви сунулась в окошко его машины – все лучше, чем вопить ему в ухо.
– Все полевые мыши попрятались в подвалах! Томми Нодье видел у Моссунтик-Понд, как олень чешет свои рога! Трава под снегом осталась зеленой! Зеленой, Мира!
– Неужели? – спросил Мира, поскольку нужно было что-то спросить. У него уже начинала болеть голова.
– Что-о?
– Неужели, тетя Эвви? – заорал Джордж Мира, брызнув слюной в лицо старухе.
– Еще бы! – тетя Эвви кивнула в полном восторге. – И еще я видела прошлым вечером марево на горизонте. Плохой знак, Мира! Слишком рано наступает жара! Ох, многие умрут от жары этим летом!
– Мне пора, тетя Эвви! – прокричал Джордж Мира. – Нужно отвезти телеграмму Стрингеру Болье!
Тетя Эвви Чалмерс откинула голову и захихикала. Она хихикала, пока не закашлялась, роняя пепел на халат. Она выплюнула последний дюйм сигареты, и он лежал, дымясь, на асфальте, рядом с ее туфлей, черной как кухонная плита, и тесной, как корсет – туфлей старухи.
