Противостояние - Кинг Стивен (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗

Ник вернулся к странице, на которой выводил каракули, когда пришел Ральф. Посмотрел на слова, обведенные трижды, словно для надежности. Власть. Организация. Внезапно он написал под ними еще одно – благо места хватало. И теперь надпись в тройном круге гласила: «Власть. Организация. Политика».

Но он хотел исключить Лаудера из списка не только потому, что Стью и Глен стремились укомплектовать комитет своими друзь ями. Конечно, Нику было обидно. Не без этого. А как же иначе? В конце концов, он, Ральф и матушка Абагейл основали Свободную зону Боулдера.

Сотни людей уже здесь, а еще тысячи – на пути сюда, если Бейт ман прав, думал он, постукивая фломастером по окольцованным словам. Чем дольше он на них смотрел, тем более отвратительными они ему казались. Но когда Ральф, и я, и матушка, и Том Каллен, и остальные из нашей группы прибыли в Боулдер, тут жили только кошки и олени, которые пришли из национального парка, чтобы полакомиться тем, что растет в садах и… осталось в магазинах. Один каким-то образом попал в супермаркет «Столовая гора» и не мог оттуда выбраться. Обезумел, бегая по проходам, сшибал стеллажи, падал, поднимался, снова бежал. Мы тоже пришельцы, это так, мы живем здесь меньше месяца, но мы были первыми! Так что обида, естественно, есть, но не она причина того, что я вычеркнул Гарольда из списка. Я не хочу видеть его в составе комитета, потому что не доверяю ему. Он все время улыбается, но водонепроницаемая

(улыбконепроницаемая?)

перегородка разделяет его рот и глаза. Между ним и Стью возникали какие-то трения из-за Фрэн, и все трое говорят, что они в прошлом, но я задаюсь вопросом: а так ли это? Иногда я замечаю, как Фрэнни смотрит на Гарольда, и смотрит она с тревогой. Смотрит, словно пытается понять, действительно ли все в прошлом. Он парень умный, но, представляется мне, неуравновешенный.

Ник покачал головой. И это еще не все. Не раз и не два у него возникал вопрос: а в своем ли уме Гарольд Лаудер?

Дело прежде всего в его улыбке. Я не хочу делиться секретами с тем, кто так улыбается и, судя по виду, плохо спит по ночам.

Никакого Лаудера. Им придется с этим согласиться.

Ник закрыл блокнот и убрал в нижний ящик стола. Потом встал и начал раздеваться. Хотелось принять душ. Он чувствовал себя вывалянным в грязи.

Этот мир, заключил он, не по Гарпу [159], а по «супергриппу». Этот дивный новый мир. Но он не казался Нику ни особо дивным, ни особо новым. Создавалось впечатление, будто кто-то положил большой фейерверк в ящик для детских игрушек, в результате чего игрушки разлетелись по всей комнате. Какие-то разбились на мелкие кусочки, другие подлежали ремонту, но большинство просто валялись на полу целехонькими. Пока слишком горячие, чтобы брать их в руки, однако дайте им остыть – и они не будут представлять никакой опасности.

Сейчас задача заключалась в том, чтобы все рассортировать. Выбросить те игрушки, которые пришли в негодность. Отложить другие, подлежащие ремонту. Составить перечень тех, которые не пострадали. Найти новый ящик для игрушек, хороший новый ящик. Крепкий ящик. Легкость, с которой, как оказалось, все можно взорвать, пугала – и завораживала. А собрать после этого вещи вместе было тяжелой работой. Рассортировать. Отремонтировать. Переписать. И разумеется, выбросить то, что уже не принесет пользы.

Да только… легко ли это – выбросить бесполезные вещи?

Ник замер на пути к ванной, держа одежду в руках.

Ох, ночь выдалась такая тихая… но разве не все его ночи – симфонии тишины? Почему же тогда тело внезапно покрылось гусиной кожей?

Да потому что он вдруг осознал: не игрушки будет разбирать комитет Свободной зоны, совсем не игрушки. Ник почувствовал, что присоединился к какому-то невероятному кружку кройки и шитья человеческой души – он, и Редман, и Бейтман, и матушка Абагейл, да, даже Ральф с его большим радио и усилителями, которые обеспечивали прием сигнала Свободной зоны в самых дальних уголках мертвого континента. Каждый держал в руках иглу, и, возможно, они работали вместе, чтобы сшить теплое одеяло, которое укроет от зимнего холода… А может, после короткой паузы они снова примутся за шитье большого савана для человечества, начнут с той части, которая должна закрывать пальцы ног, и двинутся выше.

После любви Стью заснул. В последнее время он спал мало, а прошлой ночью вообще не ложился: пил вино с Гленом Бейтманом, обсуждая будущее. Фрэнни надела халат и вышла на балкон.

Они жили в центральной части города, в доме на углу Пирл-стрит и Бродвея. Квартира находилась на третьем этаже, и с балкона она видела перекресток: Пирл-стрит тянулась с запада на восток, Бродвей – с севера на юг. Фрэнни здесь нравилось. На перекрестке сходились четыре стороны света. Ночь выдалась теплой и безоблачной, черный камень расцветили миллионы звезд. В их слабом и холодном свете Фрэн могла разглядеть поднимающиеся на западе Утюги [160].

Она провела рукой по шелковому халату, от шеи до бедер. Другой одежды на ней не было. Ладонь легко соскользнула с груди, но, вместо того чтобы продолжать двигаться вертикально вниз и отклониться только на выступе лобка, описала дугу по животу, который за последние две недели заметно увеличился.

Беременность начала давать о себе знать, пусть ее и удавалось пока скрывать от посторонних. Стью вечером завел об этом разговор. Задал вопрос вроде бы ни о чем, даже забавный: Сколько еще мы сможем этим заниматься, чтобы я… э… не придавил его?

Или ее, улыбнулась она. Как насчет четырех месяцев?

Отлично, ответил он и легко вошел в нее.

Ранее они обсуждали более серьезный вопрос. Вскоре после прибытия в Боулдер Стью сказал ей, что говорил о ребенке с Гленом, и Глен высказался очень осторожно насчет того, что вирус «супергриппа», возможно, все еще здесь. А если так, ребенок мог умереть. Тревожная мысль (впрочем, подумала она, Глен Бейтман всегда готов поделиться тревожной мыслью, а то и двумя), но, понятное дело, если у матери иммунитет, то и у ребенка?..

Однако многие потеряли детей в эту эпидемию.

Да, но это означает…

Что это означает?

Ну, прежде всего это может означать, что собравшиеся здесь люди – последние на Земле, короткий эпилог человеческой истории. Она не хотела в это верить, не могла в это поверить. Будь это правдой…

Кто-то шел по улице. Вот он повернулся боком, чтобы протиснуться между мусоровозом, застывшим двумя колесами на тротуаре, и стеной ресторана «Кухня на Пирл-стрит». На одном плече незнакомца висела легкая куртка, а в руке он держал то ли пистолет с очень длинным стволом, то ли бутылку. В другой руке была бумажка, вероятно, с адресом, потому что он поглядывал на номера домов. Наконец он остановился перед домом, в котором жили они со Стью. Посмотрел на дверь, словно раздумывая, что делать дальше. Фрэнни подумала, что незнакомец похож на частного детектива в каком-нибудь старом телесериале. Она стояла прямо над ним и оказалась в крайне неловкой ситуации. Если бы она его окликнула, он мог испугаться. Если бы промолчала – мог начать стучать в дверь и разбудил бы Стюарта. И что он вообще здесь делал с пистолетом в руке… если это был пистолет?

Внезапно незнакомец поднял голову и посмотрел вверх, вероятно, чтобы увидеть, не горит ли в окнах свет. Их взгляды встретились.

– Святый Боже! – воскликнул мужчина на тротуаре, непроизвольно отступил на шаг, угодил ногой в ливневую канаву и тяжело сел на мостовую.

– Ох! – выдохнула Фрэнни и тоже отступила от края балкона. Позади нее на высокой подставке стоял большой глиняный горшок с паучником, и она врезалась в него задом. Горшок закачался, вроде бы решил еще пожить… но потом с грохотом разбился о плитки пола.

В спальне Стью что-то пробурчал, перевернулся на другой бок и затих.