Могила - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол (читать книги без сокращений .txt) 📗
Джек взял наименее запыленный «Интенман» и проверил срок хранения. Ничего, срок реализации истекает только на будущей неделе.
— Собираешься заглянуть к Эйбу? — спросил Ник. У него было три подбородка; два больших поддерживали самый маленький. И все три небриты.
— Ага. Так что приходится нести наркоману его дурь.
Передавай ему привет.
— Ладно.
Джек прошел по Амстердам-авеню и спустился к спортивному магазину «Ишер». Он знал, что найдет здесь Эйба Гроссмана, своего старинного друга и поверенного еще с тех времен, когда он стал ремонтником Джеком. На самом деле Джек перебрался в этот район именно из-за Эйба, который был закоренелым пессимистом. Какими бы мрачными ни казались дела, Эйбу они виделись в еще более мрачном свете. По сравнению с ним утопленник чувствовал бы себя счастливчиком.
Джек вгляделся через окно вовнутрь. В магазине в полнейшем одиночестве восседал за кассой мужчина лет пятидесяти и читал газету.
Помещение магазина было явно недостаточным для товаров, в нем представленных: велосипеды свешивались прямо с потолка; стены завешаны рыболовными удочками, теннисными ракетками и баскетбольными корзинами, а узкие полки завалены хоккейными клюшками, мячами для гольфа и прочими вещичками для активного отдыха.
Не спортивный магазин, а сплошной кошмар.
— Что, скучаем без покупателей? — спросил Джек под аккомпанемент дверного колокольчика.
Эйб взглянул на него поверх очков:
— Да уж. И насколько я понимаю, с твоим приходом ничего не изменится.
— Совсем наоборот. Я пришел с подношением в руках и деньгами в кармане.
— Правда? — Эйб взглянул из-за кассового аппарата на белую перевязанную коробку. — Правда! Песочный торт? Тащи его сюда.
В это время громадный плотный детина в грязной безрукавке просунул голову в дверь.
— Мне нужна коробка патронов 12-го калибра Имеется?
Эйб снял очки и презрительно посмотрел на парня:
— Вы видите, сэр, что на вывеске? «Спортивные товары». А убийство — это не спорт!
Парень посмотрел на Эйба как на сумасшедшего ц ушел.
Для человека, таскающего на себе килограммов сто веса, Эйб, когда хотел, передвигался довольно быстро. Его седые волосы были зачесаны назад, а одежда всегда одна и та же: черные брюки, белая рубашка с короткими рукавами и лоснящийся черный галстук. Галстук и рубашка Эйба напоминали своего рода атлас съеденного им за день. Эйб обошел кассу, и Джек узнал, что тот поглотил сегодня вареные яйца, горчицу и что-то вроде кетчупа или соуса для спагетти.
— Ты знаешь, как достать человека, — сказал он, отламывая кусок торта и смачно его жуя. — Забыл, что ли, что я на диете? — Когда он говорил, сахарная пудра беспрерывно сыпалась ему на галстук.
— Ага. То-то я и вижу.
— Нет, правда. Это моя очень специальная диета. Ничего калорийного, кроме интенмановских тортов. Это очень диетическая пища. Сокращается потребление любой другой еды, но интенмановские торты — вне закона. — Он откусил еще один громадный кусок. Такие торты всегда были его страстью. — Кстати, я говорил тебе, что сделал приписку к завещанию? Я решил, что после кремации мой прах должен покоиться в коробке из-под интенмановского торта. А если меня не кремируют, то пусть похоронят в белом гробу со стеклянной крышкой и голубыми узорами по бокам. Вот в таком, — сказал он, подняв коробку от торта. — Или пусть меня зароют на травянистом холме с видом на интенмановскую фабрику.
Джек попытался улыбнуться, но, должно быть, попытка не увенчалась успехом. Эйб даже перестал жевать.
— Что тебя гложет, парень?
— Видел сегодня Джию.
— Ну и?..
— Все кончено. Действительно кончено.
— А разве ты этого не знал?
— Знал, но все же не мог окончательно поверить. — Джек заставил себя задать вопрос, хотя отнюдь не был уверен, что ответ ему понравится: — Эйб, я что, сумасшедший? Может, у меня с головой не в порядке, если мне нравится, как я живу? У меня что, на лбу написано, что я — псих, а я этого не знаю?
Не отводя взгляда от лица Джека, Эйб положил кусок торта и, предприняв безнадежную попытку отряхнуть рубашку, добился лишь того, что размазал по галстуку сахарные крошки в огромные белые пятна.
— Что она сделала с тобой?
— Может быть, открыла мне глаза. Иногда полезно посмотреть на себя со стороны, чтобы понять, кто ты на самом деле.
— И что же ты увидел?
Джек глубоко вздохнул:
— Сумасшедшего... сумасшедшего, склонного к насилию.
— Это то, что видит она. Но что она знает? Она знает о мистере Канелли? А о твоей матери? Знает, как ты стал мастером-ремонтником Джеком?
— Не-а, даже не захотела выслушать.
— Ну вот, видишь? Она ничего не знает! Она ничего не понимает. Она закрыла для тебя свое сердце. Кому нужна такая?
— Мне.
— Замечательно, — сказал Эйб, потирая лоб и оставляя на нем белые следы. — С этим не поспоришь. — Он взглянул на Джека. — Сколько тебе лет?
Джек ненадолго задумался. Этот вопрос всегда ставил его в тупик.
— А-а-а... Тридцать четыре.
— Тридцать четыре. Уверен, что тебя бортанули не первый раз.
— Эйб... Я ни к кому не относился так, как к Джии. А она боится меня!
— Страх неизвестности. Она тебя не знает и потому боится. Я знаю о тебе все. Разве я боюсь?
— Не боишься? Никогда?
— Никогда!
Он проковылял к своей кассе и взял номер «Нью-Йорк пост». Полистал страницы и сказал:
— Смотри, пятилетний ребенок до смерти забит дружком его матери! Парень с опасной бритвой резанул восьмерых на Таймс-сквер и скрылся в метро! В номере гостиницы в Вест-Сайде обнаружен труп без рук и головы! Жертва избиения лежала посреди улицы истекая кровью, кто-то подбежал к ней, ограбил и оставил ее умирать. И после этого я должен бояться тебя? Джек пожал плечами. Эйб не смог убедить его. Ничего из того, что он сейчас наговорил, не вернет ему Джию. Джек был таким, каким был, и именно это отталкивало ее. Он решил закруглиться с делами и отправиться домой.
— Мне нужно кое-что.
— Что именно?
— Дубинка из свинца и кожи.
Эйб кивнул.
— На десять унций?
— Точно.
Эйб запер входную дверь и повесил табличку: «Вернусь через несколько минут», прошел мимо Джека и повел его в заднее помещение, где остановился возле шкафа. Они зашли в шкаф и закрыли за собой дверцу. Эйб нажал на стену, и она открылась. Эйб включил свет, и они начали спускаться по ступенькам. По мере того как они спускались, им навстречу высвечивалась неоновая вывеска:
