Мика - Гамильтон Лорел Кей (книги без сокращений .TXT) 📗
Нас представили всем присутствующим. Я отдельно кивнула секретарю суда, единственной, кроме меня, женщине. Слишком часто мне случалось бывать единственной женщиной в коллективе, и я стала ценить присутствие других. Не такой ненормальной себя чувствовала. Единственной девушке в клубе мальчишек в последнее время стало как-то одиноко.
Адвокаты одной стороны невзлюбили меня с первого взгляда. Какое они, должно быть, испытали облегчение, когда Роуз тихо себе помер от естественных причин, не успев дать показания! И вот она я, сейчас его притащу обратно из мертвых, и показания он все-таки даст. К чему катится мир, если мертвецам можно давать показания в федеральном суде?
Главного адвоката той стороны, которая не была рада меня видеть, звали Артур Сальвия. Имя звучало смутно знакомо, вроде как в новостях слышала, но вспомнить я не могла.
– Ваша честь, я снова должен заявить протест. Мистер Роуз умер до того, как мог дать показания в суде. Свидетельство покойника не может быть принято во внимание.
– Я считаю, что оно может быть принято во внимание, мистер Сальвия. Вам будет предоставлена возможность перекрестного допроса свидетеля. – Судья нахмурился и обернулся ко мне: – Я верно говорю, миз Блейк? Зомби будет возможно подвергнуть перекрестному допросу?
Я кивнула, потом сообразила, что у судьи ночного зрения может и не быть, и ответила:
– Да, ваша честь. Зомби будет способен отвечать на вопросы и подвергнуться перекрестному допросу.
Он тоже кивнул и заявил:
– Итак, мистер Сальвия, вы получите возможность перекрестного допроса мистера Роуза.
– Мистер Роуз мертв, ваша честь. Я повторно заявляю свое возражение по отношению ко всей процедуре...
– Выслушано и занесено в протокол, мистер Сальвия. Но остальные свои возражения поберегите для апелляции.
Сальвия отступил, по-прежнему недовольный.
Мика наклонился прямо к моему уху и шепнул:
– От него пахнет страхом.
Адвокат обвиняемого имеет право нервничать. Но страх? Это казалось чуть слишком. Он боится кладбища, или всей этой истории с зомби, или чего-то иного?
Сбоку стояла проволочная клетка с курицей. Она что-то про себя кудахтала, издавала сонные звуки, как любая курица, устраиваясь на ночь. Курица не боялась. Она не знала, что принесли ее сюда ради кровавой жертвы. Ларри бы она понадобилась. Мне она нужна не была. Я когда-то случайно обнаружила, что могу поднимать мертвых небольшим количеством собственной крови. Или не случайно, а по необходимости, когда Марианна – женщина, которая помогала мне подчинять мои метафизические способности, – стала получать укоры от своего ковена.
Когда мы с ней начали работать, она не была викканкой, была просто экстрасенсом. А потом она обрела религию и вдруг стала меня спрашивать, могу ли я поднимать мертвых без убийства животного. В ее ковене пошли рассуждения, что она как мой учитель возьмет на себя мою плохую карму, причитающуюся за исполнение магии смерти. Так что я попробовала, и оказалось, что это возможно. Зомби не всегда получался такой целый или такой разумный, но все равно мог говорить и отвечать на вопросы. Как говорится, для правительственного заказа сойдет. Но постоянные порезы на всей левой руке меня достали – правую руку я отказывалась резать, поскольку ею держу оружие, а на левой уже трудно было живое место найти. Тогда я решила, что раз я все равно ем мясо, то несколько животных, убитых ради моей работы, погоды не сделают. Однако я запомнила, что если надо, то могу поднять свежего мертвеца, не убивая животное. А совсем недавно я выяснила, что иногда мне для подъема зомби вообще крови не нужно.
Кстати, могла бы сама до этого додуматься, потому что когда-то в молодости я поднимала мертвецов случайно. Любимая собака, которая выбрались из могилы и пришла ко мне домой, а потом преподаватель в колледже, который покончил с собой и как-то ночью оказался у двери моего дортуара.
Это должно было навести меня на мысль, что абсолютной необходимости в крови нет, но меня учил подъему зомби человек, которому нужна была кровь, нужна была жертва, нужна была мазь из трав и все прочее. Я и делала, как меня учили, – до последнего времени.
Теперь живность от меня не страдала, но спокойней мне от этого не становилось.
Судья спросил меня – голосом, который был задуман как одновременно дружелюбный и снисходительный:
– Можете ли вы объяснить, что вы собираетесь делать, так чтобы мы все поняли, что происходит, а Элейн – миз Бек, – он показал на черноволосую женщину на складном стуле около складного столика, – могла это занести в протокол суда?
Эта просьба меня озадачила. За все время, пока я поднимаю мертвецов, ни разу никто не просил объяснить. Обычно люди относятся к этому – и ко мне – как к грязной маленькой тайне. Такое, что иногда может понадобиться, но в подробности лучше не вникать. Вроде как изготовление колбасы. Ее приятно есть, но лучше не знать, как ее делают.
Я закрыла рот и кое-как смогла сказать:
– Хорошо.
Конечно, так как никогда раньше мне не приходилось объяснять, я и не знала, как это сделать. Объяснить магию людям, не способным ее применять? Парапсихический дар объяснить человеку, у которого его нет? Убейте меня, если я знаю, как это сделать. Но я попыталась.
– Первым делом мы ставим круг защиты.
– У меня вопрос к маршалу Блейк, ваша честь, – перебил Сальвия.
– Она не свидетель, мистер Сальвия, – ответил судья.
– Без ее способностей свидетельские показания не могут быть получены. Разве не так, ваша честь?
Судья на секунду задумался.
– Да, но все, о чем я просил маршала, – это объяснить механизм того, что она собирается делать. Это не есть дача свидетельских показаний.
– Нет, но она – свидетель-эксперт, как любой судебно-медицинский эксперт.
– Не уверен, что аниматор является судебно-медицинским экспертом, мистер Сальвия.
– Но ведь она – эксперт по подъему мертвых?
И снова судья задумался. Он увидел западню, в которую нас заманил его маленький вопрос. Если я даю информацию для протокола суда, то эта информация должна быть открыта вопросам обеих сторон. Ой, хреново.
– Я согласен, что маршал Блейк – эксперт по подъему мертвых.
Лабан, главный представитель другой стороны, заявил:
– Я думаю, что все мы с этим согласны. К чему сводится тезис защиты?
– Если она – эксперт-свидетель, то мы должны иметь возможность ее допросить.
– Но она не дает показаний, – возразил судья. – Она объясняет, что собирается делать, чтобы мы могли это понять.
– Чем это отличается от сбора любых других улик? – спросил Сальвия. – Если бы она была экспертом любого иного рода, мне разрешено было бы задавать вопросы по ее методологии.
Надо отдать ему должное, в этом была логика. И этой логикой он мог бы задержать нас всех на несколько часов.
– Ваша честь, – спросила я, – могу я задать вопрос мистеру Сальвии?
Судья подарил меня долгим пронизывающим взглядом, потом кивнул:
– Разрешаю.
Я посмотрела на адвоката. Он был ненамного выше меня, но держался прямо, как шест. Я тоже, но его осанка была более агрессивной, будто он собрался для атаки. Наверное, так оно и было – в каком-то смысле.
Мне приходилось свидетельствовать в суде, когда какой-нибудь адвокат начинал крючкотворствовать и пытался выиграть апелляцию против зомби, который сказал то, а не это. Однажды меня даже вызвали в суд по делу страховой компании, которая оспаривала свидетельство зомби на том основании, что покойники недееспособны и свидетельствовать не могут. Я тогда прекратила бесконечные вызовы в суд предложением привести на заседание зомби, чтобы он дал показания открыто. Предложение было принято. А случилось это в те дни, когда зомби у меня были куда больше похожи на гниющих мертвецов, чем сейчас.
Мы все тогда попали в газеты, а журналисты подняли шум насчет того, что злобная страховая компания второй раз нанесла родственникам моральную травму. Это было началом встречного иска за моральный ущерб. В конце концов страховая компания после второго суда заплатила куда больше исходной страховой претензии. Урок все запомнили, и с тех пор я работала на кладбищах, а не в зале суда. Но тогда я неделями выслушивала доказательства, что я никакой не судебно-медицинский эксперт. Бедняга Сальвия не знал, что сейчас я эти аргументы на него и вылью.
