Ученик призрака - Усачева Елена Александровна (книги .txt) 📗
«Дома убьют», – подумал он и с яростью накинулся на кота. Зверь тоже удвоил натиск – свитер затрещал, поддаваясь острым когтям.
И тут Толика осенило. Натянув рукава на кисти рук, чтобы черный убийца не расцарапал их в кровь, он стащил кота со своей шеи и бросил на асфальт.
– Перекусить не хочешь? – спросил он, ногой подталкивая кота к белой лужице. – Смотри сколько жратвы! Налетай, пока другие не подоспели!
Кот не сразу сообразил, куда его толкают. Он еще пару раз дернулся в сторону Карасева, а потом заметил молоко.
Зверь замер в нерешительности.
– Кушай, кушай, – подбодрил его Толик. – А то помрешь голодной смертью.
Вряд ли кота напугала перспектива скорой кончины. Однако для порядка он пошипел, а потом опустил мордочку в лужицу.
– Не кормят тебя, наверное… – как мог, пожалел зверька Толик.
Он осторожно подтянул к себе пакет. Убытки были небольшие: три бутылки и одна вскрытая упаковка творога. Из этой-то упаковки Карасев сделал импровизированное блюдце. Кот допил молоко и принялся за творог. Еще у Толика было два пакетика сока, но они коту явно не подходили.
Пока зверь трудился над едой, Карасев уже собрался сматываться. Но какая-то сила заставила его опустить руку на блестящий черный затылок.
– Киска… – дрогнувшим голосом произнес он и поперхнулся.
Прямо перед ним стоял Петр Сергеевич Бледный, мял в руках групповую фотографию класса и бубнил, водя дрожащим пальцем по лицам:
– Сухоребрая, Дантов, Пращицкий, Карасев, Кувшинников, Зима, Смирнова, Малахов… Хотя этого сейчас нет в городе. И еще Лысогорова.
За спиной Бледного, как крылья, вздымалась темная тень его сумасшедшего брата.
– У тебя один день, – продолжал увещевать брата Павел Сергеевич. – Не найдешь, шкуру спущу.
Последняя фраза прозвучала очень зловеще.
Кот перестал смотреть наверх, его взгляд пополз вниз, к пустому блюдцу, где вместо молока стали появляться лица ребят.
– И правда голодный, – прошептал Толик, отрывая руку.
Кот выжидательно смотрел на него, облизывая усы.
– Чего тебе? – Карасев испугался, что убийца, подкрепившись, с новыми силами набросится на него.
Но зверь не шевелился и, не мигая, смотрел на своего кормильца неприятным зеленым глазом.
– Чего ты ждешь? – занервничал Толик. – Иди отсюда!
Кот послушно поднялся и потрусил за гаражи. И тут до Карасева дошло. Кот ждал приказаний. Не зря Бледный поначалу кормил его. Видимо, только тот, кто угостит кота молоком, и может ему приказывать.
– Подожди! – Толик подхватил пакет и побежал за зверьком. – Перестань охотиться на ребят. Никогда не возвращайся к Бледному. Ты свободный кот, делай что хочешь и никого не слушай! Понял?
Кот мигнул.
– Ты меня понял? – на всякий случай переспросил Карасев, надеясь, что такой необыкновенный кот как-то сможет показать, что он все услышал.
Кот еще раз мигнул, отвернулся и снова потрусил к гаражам.
Толик подумал, что надо было приказать коту помереть и не возрождаться, но зверь уже скрылся, а бежать за ним у Карасева не было никакого желания.
– Ну и дурак, что отпустил, – раздалось у него за спиной.
– Я сейчас тебе покажу, кто тут дурак, – с разворота начал Толик. – Понял?
Но Костян даже взгляда не отвел.
– Где я его теперь искать буду? – На его лице не было и тени смущения, как будто не он несколько дней всех водил за нос. – Опять по чердакам лазить?
– Мелкую сначала отпусти, а потом я с тобой поговорю.
– Пускай там посидит, меньше визга будет.
– Ну, все! – Карасев сжал кулаки и шагнул вперед.
Рязанчик глубже засунул руки в карманы куртки.
– Ты сначала на себя посмотри, потом в драку лезь. – Костян отвернулся и, сильно ссутулившись, пошел вдоль дома. – Пойдем, ничего с твоей Мелкой не случится.
– Он около школы, наверное, лежать будет, – зачем-то сказал Толик. – Там, где его последний раз закопали.
– Пошли, пошли, – Рязанчик только плечами повел. – Сам ей все расскажешь.
В первую секунду Карасев подумал, что вредный Рязаныч ведет его к директрисе. Кому еще нужен его отчет о проделанной работе?
Но вел Костян к себе. Они поднялись на второй этаж, открыли дверь, за которой раздавался радостный лай Цуцки.
– Зачем мы сюда пришли? – начал Толик, привычно отбиваясь от подскакивающей собаки. И не договорил. По длинному коридору к ним шла Козина.
У Толика снова сжались кулаки.
– Нашел? – Ленка бросила взгляд на Карасева и отвернулась от него к Рязанову.
– Он рядом, – заспешил Костян, ногой заталкивая Цуцку в ближайшую комнату и закрывая дверь. Карасев захлопал глазами от удивления. От прежнего Рязанчика ничего не осталось. Вместо хмурого, всезнающего, самоуверенного пацана около двери стоял растерянный мальчик, с тоской заглядывающий в глаза Козиной. – Около школы. Если хочешь, его можно привести.
– Это ты его выпустил из квартиры? – кивнула она в сторону Карасева. – Зря. Он будет мешаться. Когда слишком много народа посвящено в тайну…
Толику надоело наблюдать эту сцену, и он, демонстративно отодвинув Ленку в сторону, вошел в квартиру.
– Мне Бледный помог, – бросил он на ходу, борясь с сильным желанием убить Козину на месте.
Папа ему всегда говорил, что девочек надо уважать, жалеть и пропускать вперед. Что им надо уступать места в метро и подавать руку, когда они выходят из автобуса. Что их ни в коем случае нельзя бить.
Папа много чего говорил Толику, но сейчас он постарался обо всем этом забыть.
Для начала он сгреб Ленку в охапку, и Козина кувырком пролетела по длинному коридору рязановской квартиры. Костян попытался что-то сказать, но Карасев от него просто отмахнулся.
«За Малахова!» – мысленно начал отсчет Толик.
Ленка попыталась встать и скрыться в комнате, но Карасев оказался быстрее. Он ухватил ее за пышный хвост и дернул на себя.
«За Швабру!»
Козина взвизгнула и протянула руку, чтобы вцепиться в него ногтями, но на Толике был проверенный когтями кота свитер. Он оттолкнул Ленку от себя, и она спиной вперед открыла дверь в комнату.
Карасев хотел сказать: «За Сухоребрую!» Дальше по счету у него была Мелкая и он сам. Но подумать Толик ни о чем больше не успел, потому что увидел Светку, сидящую у низкого журнального столика, заставленного вазочками с конфетами и коробками с тортами. В руке у нее была чашка. Видимо, до этого в ней был чай. Но по подозрительно мокрой Ленкиной голове можно было догадаться, куда чай делся.
– Толик! – обрадовалась Сухоребрая, всплескивая руками, и чашка с легким звоном упала на паркет.
За спиной Карасева вздохнул Рязанчик.
Толик шагнул к сжавшейся на полу Козиной. Ей стоило врезать еще и за разбитые бутылки молока.
– Я все объясню! – взвыла Ленка, и Карасев остановился.
Выглядела первая красавица класса сейчас неважно. Лохматая, зареванная, с опухшим носом и осунувшимся лицом, с красными глазами. Чучело. К тому же дура. Так ей и надо! Пускай Костян полюбуется на свою матрешку. Толик в такую точно никогда бы не влюбился, скорее уж в Мелкую. Но даже на таких толковых пацанов, как Рязанчик, иногда находит затмение. Карасеву стало их жалко. Всех. Оптом. Испуганные, униженные. Тьфу на них!
– Объясняй, – милостиво согласился Карасев, упал в кресло и демонстративно выбрал в вазочке самую большую конфету.
– Он сам ко мне пришел! – Ленка утерла с лица слезы, шмыгнула носом. Костян услужливо подсунул ей под руку платок.
– Так я тебе и поверил! – Толик отхлебнул большой глоток чая. – Козина, не зли меня! – стукнул он кулаком по столику, от удара дружно подпрыгнула посуда.
Костян снова вздохнул. Видимо, в присутствии Ленки он терял не только дар речи, но и с последними мозгами прощался.
– Ну, правда же! – захныкала Козина, поглядывая на Светку. Но ее верная подруга молчала, изучая остатки разбитой чашки. – На следующий же день, как умер, – заспешила Ленка, боясь, что Карасев действительно разозлится. – Я даже подумала, что это кто-то другой. Правда-правда!
