Предательство - Стайн Роберт Лоуренс (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Наконец девушка повернула к своему дому через поле, и туфли громко зашлепали по влажной земле.
— Эдвард! Где же ты, Эдвард!
«И где Эзра? — подумала она вдруг. — Как я им скажу о случившемся? И как избавлюсь от этой страшной картины? Как? Как? Как?»
Даже самый сильный дождь не мог вымыть из ее сознания ужасающее видение — голову Ребекки, висящую под непривычным углом, и все тело, тихо раскачивающееся под потолком.
Дождь не мог смыть ни почерневшую кожу, ни выкатившиеся глаза.
Не мог смыть и тихий скрип, с которым качалась покойница.
— Эдвард! Папа! Мама! Помогите!
Мэри бежала по дождю, вытянув руки, будто в призыве о помощи. Бежала, не слыша собственного голоса.
«Ребекка, ты не могла умереть. Пожалуйста, окажись живой. Окажись живой, Ребекка».
Девушка уже пробежала половину пастбища, скользя по мокрой траве. Дождевые струи прибили ее волосы и сбегали по лицу, застилая глаза.
Впереди вырос дом, серый на фоне низких черных туч.
— Эдвард! Где ты? Эдвард! Папа! Папа!
Нога поскользнулась, и девушка тяжело бухнулась в холодную грязь, приземлившись на руки и колени.
— Ой!
«Может быть, я не смогу подняться. Может, останусь здесь навеки. А может быть, я буду лежать здесь до тех пор, пока потоки воды не поднимут меня и не унесут куда подальше»,
С отчаянным криком она вскочила на ноги. Платье перепачкалось в земле, волосы налипли налицо.
Сделав пару шагов, девушка остановилась, потрясенная.
Что это?
Посреди пастбища неподвижно стоял незнакомец.
Одетый во все черное, он напоминал саму смерть.
«Мне это чудится?»
Мэри обеими руками откинула назад налипшие на лицо волосы и стряхнула с ресниц воду.
Нет.
Он стоял все на том же месте.
Кто бы это мог быть?
«Почему он торчит здесь под проливным дождем и пялится на меня?»
Девушка окликнула незнакомца.
Но темная фигура стояла все так же неподвижно.
Глава 6
Мэри снова окликнула незнакомца.
Деревья, росшие вдоль пастбища, трепетали и гнулись под порывами ветра.
Но черная фигура стояла как ни в чем не бывало.
Дрожа как осиновый лист от холода и от ужаса, Мэри сделала осторожный шаг в его сторону. Ветер накатывал на нее, словно студеные океанские волны.
С каждым шагом ботинки все сильнее вязли в грязи.
«Он стоит все так же и не шевелится, — заметила девушка сквозь густую пелену дождя. — Он неподвижен, словно статуя».
Статуя?
«Это же пугало», — поняла наконец Мзри.
Ну конечно. Поэтому оно и не движется.
Пугало.
Подойдя поближе, девушка разглядела, как сбегает вода с полей его черной шляпы, увидела темные рукава его длинного пальто, летящие по ветру.
«Но кто поставил здесь это страшилище?» — удивилась Мэри.
Следующая мысль заставила ее остановиться: «Для чего нужно пугало посреди заросшего травой пастбища?»
Девушка прикрыла глаза рукой и тяжело вздохнула.
И шагнула навстречу. И еще раз.
И затем, сквозь струи дождя, она узнала лицо под черной широкополой шляпой.
— Дядя Бенджамин!
Уже второй раз за день Мэри глядела в застывшее лицо мертвеца.
Пугалом оказался Бенджамин Файер.
Он стоял примерно так же, как и обычно. Но руки безжизненно висели по бокам.
Его лицо было ярко-багровым. Волосы выбились из-под шляпы, налипли на кожу.
Он смотрел на Мэри побелевшими глазами, смертельно белыми глазами с закатившимися зрачками.
— Дядя Бенджамин!
Ветер крепчал, раскачивая тело так, что руки болтались во все стороны.
Бенджамин качнулся навстречу девушке. Его рот раскрылся, словно он хотел что-то сказать. Но Мэри могла расслышать лишь шум ветра.
Девушку снова затрясло в конвульсиях непереносимого ужаса. Она отшатнулась от страшной фигуры, и вокруг закачалась густая влажная трава. Мэри снова начало выворачивать наизнанку, но рвать уже было нечем.
«Ребекка. Бенджамин. Они оба мертвы. Мертвы. Мертвы. Мертвы».
Это повторяющееся слово подействовало на сознание Мэри, словно холодный дождь.
Словно холодный, холодный дождь, омывавший дядину шляпу. Холодный, как смерть.
«А что, если все кругом умерли? Неужели моя семья уничтожена?»
Мэри оглянулась на дом. Теперь он казался очень далеким. Далеким и темным. Он находился с другой стороны грозы.
«Неужели все убиты? — терзалась Мэри. — Неужели нес?»
А потом пришла мысль: «А что если теперь мой черед?»
Глава 7
Назавтра дождь прекратился, но небо оставалось таким же пасмурным и облачным. А еще через день хоронили Ребекку и Бенджамина.
Могилы вырыли на краю того самого поля, которое расчищал Джереми. В изголовье поставили обычные для этих мест белые валуны, поскольку достать других камней было негде.
Стоя у незарытых могил и слушая надгробное слово священника, Мэри глядела на одетых в черное плакальщиков.
Кое-кто пришел выразить соболезнование с соседних ферм и из деревни. Но на их лицах было написано скорее любопытство, чем скорбь.
Мэри быстро оглядела соседей и перевела взор на членов своей семьи. Глядя на них, она перестала слышать слова священника.
Прошедшие два дня стали настоящим кошмаром в большом каменном доме, еще недавно заполненным смехом. Теперь лица всех членов семейства были бледными и осунувшимися, глаза обведены красными кругами и наполнены слезами, вокруг ртов пролегли морщины от скорби и… страха.
Дальше всех стоял Эдвард Файер, опустив плечи и склонив голову. Руки он сложил на груди.
Сперва Эдвард не поверил в смерть отца и жены. Он яростно тряс Мэри за плечи и кричал, чтобы она прекратила молоть всякий вздор, изо всех сил стараясь спрятаться от ужасной действительности.
Но громкие всхлипывания сестры убедили Эдварда, что она не бредит. С отчаянным воплем парень выскочил на улицу, под проливной дождь, и, размахивая перед собою перевязанной рукой, побежал навстречу кошмару.
После этого Эдвард стал молчаливым, из него нельзя стало и слова вытянуть. Юноша целыми днями молился про себя. Его глаза были пустыми и печальными. Эдвард ходил по дому молча, словно живой труп. Констанция плакала без перерыва и пыталась приласкать Эзру. Поскольку сын покойного почти что потерял дар речи, всеми приготовлениями к похоронам занимался Мэттью.
Эзра немедленно почувствовал, что произошло что-то ужасное. И пришлось объяснять ему, что его мать больше никогда не вернется.
Рассказать мальчику обо всем выпало Констанции. Мэри в это время глядела в угол комнаты, противоположный очагу.
У Констанции беспрерывно бежали по лицу слезы. Она посадила Эзру к себе на колени и стала объяснять ему, что мать отправилась на небеса.
— А можно и мне с нею? — спросил мальчик неожиданно.
Женщина пыталась сдержаться, но эти слова заставили ее зарыдать еще сильнее, и Мэри пришлось увести мальчика.
С Эзрой, как и обычно, было больше всего мороки. Все то время, пока готовились похороны, он вертелся рядом со взрослыми и начинал реветь в голос, стоило только кому-то сказать неосторожное слово.
«Бедный малыш», — думала Мэри, глядя на него, казавшегося таким крошечным и покинутым в своих черных бриджах и куртке. Черная шляпа была ему велика на несколько размеров, поэтому все время съезжала на уши.
Священник продолжал бормотать. Мэри перевела взгляд на отца. Мэттью стоял совсем рядом, и его огромный живот колыхался от каждого вздоха, а глаза сузились и уставились куда-то вверх.
Его реакция на известия о двух смертях была наиболее странной. Мэри ожидала, что он сильно расстроится и будет переживать, особенно из-за потери брата.
Однако Мэттью лишь испугался. Он прищурил глаза, нервно заходил по комнате, словно пытаясь отыскать кого-то чужого.
Затем, схватившись за свой амулет, выскочил из комнаты.
Поздно ночью, когда дом погрузился в скорбную тишину, Мэри застала отца в его комнате, сидящим возле письменного стола. Лицо его скрывала тень. Держа медальон перед собой обеими руками, Мэттью громко повторял, словно песню, надпись на амулете: «Dominatio per malum».
