Подлодка «Комсомолец» - Басов Николай Владленович (читаем книги .txt) 📗
– Ищем мы странных людей, – объяснил Колупаев, – которые и не охотники, и не рыбаки, и не туристы. Но живут тут довольно долго, хотя и трудно сказать, чем же конкретно занимаются.
– У нас таких не водится, – убежденно отозвался Лопухин. – У нас тут все в работе, как в драке, одно слово – север. Не будешь к зиме готов, никто не поможет. – Вдруг он присмотрелся к Кашину внимательней. – Вот если разжиться чем-то можно, например, – он скроил почти умильную рожу, – соляркой. У меня же на лодке дизелек стоит, двадцатисильный, и для генератора хорошо. – Он кивнул на лампочку, горевшую под потолком в первобытном, наверное, еще дореволюционном абажуре. – Свет же не просто так берется… А можно керосином обойтись. Например, Матвеевна у меня частенько лениться стала, все больше не на печке готовит, а на керогазе…
– Хлеб же выпекался в печке, – заметил Стекольников, он определенно наслаждался ситуацией.
– Так то хлеб, его на сковороде не выдержишь, – отозвалась егерша. Она, кажется, не всерьез принимала упреки мужа.
– Про солярку и керосин мы потом поговорим, – отозвался Кашин. – Сейчас нас интересуют чужаки. Тут, в глуши, наверное, всех видно.
– Видно, – согласился Лопухин. – Но если наши леса подробно рассматривать… или даже охотников расспрашивать – то долго у вас выйдет, начальник.
Вот так егерь, подумал Кашин, сразу понял, кто всей компании командир. Впрочем, это тоже часть его профессии.
– И до холодов можете не управиться, – заключил Лопухин.
– Не валяй дурака, Лопухин, – вдруг строго и серьезно проговорила Матвеевна. – Им нужно на «Простуженку». Сам же говорил, там кто-то завелся.
Егерь Лопухин подумал-подумал, и вдруг с самым серьезным видом закивал.
– Точно. Вам на «Простуженку» нужно. Других мест таких… где бы неизвестно кто ходил, у нас в округе, почитай, верст на двести не сыщешь.
– Что такое «Простуженка»? – спросил Колупаев.
– Охотничий домик, стоит у неприметного заливчика одного… Туда редко кто забирается, не все про него даже и догадываются.
– Давно там эти люди? – спросил Патркацишвили, и тут же смутился.
Глушь тут была такая, что жить-то неизвестно кто на «Простуженке» мог давно, а вот местным это стало известно совсем недавно. В общем, глупый был вопрос. Но егерю он глупым не показался.
– А кто его знает… Кажись, с весны, снега еще лежали. А вот как они туда попали, если вода еще не размерзла – не знаю.
– Вы туда сами-то ходили в этом году? – поинтересовался Кашин.
– А как же? А если это злодеи какие ни то?.. Ходил, люди оказались любезные, все напоить меня пробовали.
– Нельзя ему, – вздохнула Матвеевна, – едва вылечила. С этими, которые охотниками себя зовут, совсем чуть было… Егерская судьбина такая – со всеми пить приходится… Или совсем не пить.
Это объясняет отсутствие на столе водки, подумал Кашин. И тут же порадовался, что не достал две бутылки, которые он просил на всякий случай заготовить Стекольникова. И еще подумал, если бы не Шляхтич, ни за что бы сюда не сунулся, отменил и свои соображения и свой приказ… Впрочем, если уж они тут, на эту самую «Простуженку» наведаться необходимо.
– Значит, странными или какими-то враждебными они вам не показались? – продолжал расспросы Колупаев.
– Нет, как же… Только что им там делать? Вот загадка.
– А как туда попасть? – спросил Кашин.
– И чего туда попадать?.. Я вас завтра на моторке дотащу, если солярки хватит.
– Солярки мы пока с собой не захватили, – отозвался Шляхтич. – Вот будем вызывать вертолет, непремерно скажем, чтобы захватили пару канистр.
– Мне лучше не в канистрах, – удовлетворенно, и снова сделавшись немного хитреньким на вид, отозвался Лопухин. – Лучше в пятидесятилитровых банках, их перетаскивать легче. А то мы же тут вдвоем… – Он кивнул на жену, и та снова вздохнула.
Видимо, представила, как будет с мужем таскать эти самые пятидесятилитровые «банки». Хотя, по виду – ей и двухсотлитровые стандартные бочки кантовать приходилось. Но что же делать?.. Сказано же было – их тут всего двое.
– С этим проблем не будет, – сказал Шляхтич твердо. – Мы поможем.
# 10. Кольский полуостров. Охотничий домик «Простуженка». 13 июня.
Лодка перла вперед, поднимая волну, как небольшой крейсер. Иногда Кашину казалось, что эта близкая, холоднющая вода, бившая в борт, вот-вот захлестнет их, потому что посудина была перегружена. Шутка ли, шесть человек, не считая хозяина-егеря, и оружие, которое почему-то опять посоветовал захватить с собой Шляхтич. И вообще, эта деревянная, староватая на вид, избитая, давно и плохо смоленная конструкция, которую перенапрягал даже на неопытный взгляд Кашина чрезмерно мощный для нее дизель, выглядела как практическое пособие для начинающего самоубийцы.
И все-таки, лодка шла бодренько, хотя и шумно, наворачивая на свои винты, на свои скулы километры водной глади, а потому можно было все же надеяться, что к месту они прибудут в целости и сохранности. Они и прибыли.
Берега в узкой после довольно широкой глади водохранилища затоке показались вначале ничем не примечательными. Лесистые, не очень крутые и каменистые, причем камни сбегали вниз, в воду едва ли не правильными ступенями, словно пьяный архитектор, которому претила всякая симметрия, все же приложил тут руку. Вот только пробиваться к берегу пришлось через не очень широкую, но плотную полосу каких-то водный растений. Они хлестали в борта уже совсем нешуточно, пока Лопухих не сбросил скорость.
– И как тут можно ориентироваться? – спросил Патркацишвили, выбирая себе автомат из общего вооружения.
– Легко, если привыкнуть, – отозвался недовольный Колупаев. Он вообще с утра был хмурым и поглядывал на небо, выискивая признаки непогоды. Но небо было все такое же белесое, покрытое низкой облачностью, ничуть не светлее, чем во время так называемых местных сумерек, и ни дождя, ни бури не обещало.
– Чтобы тут к чему-то привыкнуть, нужно… – но договорить Стекольников не успел. Рыжов твердым движением сунул ему в руки охотничий карабин и подсумок патронов.
Потом он проследил внимательнейшим образом, как Веригина проверила доставшийся ей ПМ. Она сделала это, почти не скрывая неудовольствия и от оружия, и от его формы, и от жестокой, потаенной силы, спрятанной в пистолете. Пожалуй, нужно будет ее погонять на стрельбище, решил Кашин.
Сам он тоже проверил свой внушительный «стечкин», который не любил таскать, но который удивительным образом именно в его руках чаще других пистолетов попадал в цель. Колупаев даже оборачиваться не стал, просто вытянул руку и подхватил второй автомат, который в его руках выглядел едва ли не умиротворенным, словно кукла.
Посмотрев на всех по очереди, Шляхтич, у которого тоже имелся какой-то довольно грубый, по мнению Кашина, револьвер, бесцеремонно покачал головой.
– Не хочу портить впечатление от здешней красоты… А то потом буду хуже чувствовать.
Да, сложно с сенситивами, подумал Кашин, но приказывать не стал. Главным оружием Шляхтича действительно была чувствительность, умение что-то такое вычитывать из мира вокруг, а вовсе не стремление попасть в цель, какой бы она не была.
Высаживаться попробовали лихо, как в фильмах про войну и морских десантников. Шляхтич при этом провалился до пояса в воду, и зашипел от огорчения. У Патркацишвили сорвался с локтя ремень автомата, и почти благородное оружие сделалось мокрым настолько, что его хотелось отжать, как свежевыстиранное белье. А Веригина уронила в грязь на дне лодки свою замечательную светлосерую бейсболку и попробовала по этому поводу неумело ругаться, но Колупаев посмотрел на нее, и она сообразила, что многословие сейчас нежелательно.
Лопухин следил за всем происходящим молча, без комментариев, видимо, и не к такому привык, общаясь годами с малознакомыми охотниками и рыболовами. Хотя какие-то мысли в его егерской голове, определенно, бродили.
