Галили - Баркер Клайв (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
— А что было с теми, кто вел себя иначе?
— Я их убивал. Обычно быстро. Но не всегда. Когда Гири хотел, чтобы я преподал какому-нибудь парню хороший урок, я делал нечто омерзительное.
Галили запнулся, и Рэйчел услышала тихое всхлипывание. В ночном мраке она не видела его лица, но по очертаниям его фигуры заметила, что он дрожит, однако, быстро справившись с собой, Галили тихо продолжил рассказ:
— Потом мы начали расширять свою территорию. Расширять сферу своего влияния от штата к штату. Сначала мы отправились в Вирджинию, потом в Оклахому, затем в Техас. И где бы мы ни появлялись, Гири скупал земли, причем большей частью за деньги, которых на самом деле у него не было. Он был тем самым парнем из Чарльстона, что умел очень практично вести дела и удивительно быстро добиваться желаемого. А если кто-то говорил ему «нет», то вскоре очень жалел об этом. Правда, со временем таких людей становилось все меньше и меньше.
Люди все чаще хотели иметь с ним дело. И неудивительно, ведь он был для них воплощением будущего. Глядя на то, как он держался, можно было подумать, что он чертовски богат и способен озолотить человека одним своим рукопожатием, — голос Галили зазвучал громче и увереннее. — И, что самое интересное, многие люди на нем действительно разбогатели. У него был нюх на богатство. Думаю, обнаружив его в себе, он сам был поражен.
Спустя три года он стал миллионером и решил завести семью. В жены он выбрал богатую даму из Джорджии — эта женщина еще до войны перевела свои деньги в северные штаты. Ее звали Беделия Таунсенд. Казалось, более идеальной пары было не найти. Она была красива, амбициозна и мечтала видеть весь мир у своих ног. Но возникла одна заминка. В постели он не мог дать того, что ей хотелось. Поэтому на помощь пришел я.
— У нее были от тебя дети?
— Нет. Отцом всех детей был он. К этому делу я относился очень строго. Одно дело — доставлять удовольствие, а другое — продолжить род Барбароссов.
— И тебе никогда не хотелось этого сделать?
— Сотворить вместе с ней полукровку? О да, хотелось. Но я боялся, что это испортит то, что было между нами. Мне очень нравилось просто ее любить. Большего счастья я не знал.
— А что по этому поводу думал Гири?
— Ему было все равно. Его волновали другие, более крупные проблемы. Беделия тем временем рожала ему детей, а я был всегда под рукой, чтобы расправиться с тем, кто его разозлит. Поэтому ему было не до того, чтобы разбираться в отношениях между мной и его женой. Для повара, который решил стать королем, это было не по силам. К тому же надо отдать ему должное, работал он день и ночь. Надо сказать, что семена всего, во что впоследствии превратилось семейство Гири, были посеяны в первое послевоенное десятилетие.
— Но ведь, в конечном счете, ты вернул ему свой долг?
— О да. Но идти мне было некуда. Возвратиться в «L'Enfant» я не мог. У меня не осталось никого и ничего, кроме Гири.
— Но ты же мог бы уйти в море.
— В конце концов я так и сделал, — он ненадолго замолчал. — Но ушел не один.
— Вместе с Беделией? — удивилась Рэйчел.
— Да. Вместе с Беделией. Она была первой женщиной, которая ступила на борт «Самарканда». Ты была второй. Мы отплыли, не поставив в известность Гири. Правда, она оставила письмо, в котором объяснила ему, что хочет большего, чем он может ей дать.
— Как она могла так поступить? Как могла оставить своих детей?
— А ты бы не смогла так поступить ради меня? — немного придвинувшись к ней, спросил он.
— Да, — тихо согласилась Рэйчел. — Конечно, смогла бы.
— Вот тебе и ответ.
— Она с ними еще виделась?
— Да. Позже. Но к тому времени у нее был другой ребенок...
— Полукровка?..
— Да.
— Ниолопуа?
— Да, мой Ниолопуа. Насколько я мог убедиться, он с самого начала ощутил в себе кровь Барбароссов. Поэтому смог избежать, по крайней мере, некоторых претензий времени. Отец как-то мне говорил, что некоторые из его отпрысков — те, что находились в неведении относительно своей истинной природы, — жили обыкновенной человеческой жизнью. И умирали, как правило, в свои семьдесят лет. Лишь те из детей, которые знали, кто они есть на самом деле, жили гораздо дольше.
— Не понимаю, — удивилась Рэйчел. — Если в тебе течет кровь Барбароссов, какая разница, знаешь ты об этом или нет?
— Дело вовсе не в крови. А в понимании того, кто ты есть. Не химический состав крови, а знание делает нас Барбароссами.
— А если бы ты ему не сказал?
— Он бы давно умер.
— Итак, вы с Беделией ушли в море на «Самарканде» и в конце концов прибыли сюда?
— Да, но сюда мы приплыли случайно. Когда нас ветром прибило к острову, он показался нам раем. В этой части он был необитаем. И сохранился в своем первозданном виде. Конечно, мы не были первопроходцами. В Пуапу уже обосновались миссионеры. Там же появился на свет Ниолопуа. И пока к Беделии возвращались силы, я достраивал этот дом, — его взгляд скользнул мимо Рэйчел вдоль берега. — Сейчас здесь почти так же, как в тот день, когда я впервые появился на острове вместе с ней. Во всяком случае, в воздухе витают те же ароматы.
Рэйчел задумалась о Ниолопуа. Сколько раз ей приходилось видеть странное, неприступное выражение его лица, словно он знал какую-то тайну! Теперь эта тайна стала ей известна. Он исправно исполнял свой сыновний долг: ухаживал за домом, много лет назад построенным для его матери, высматривал, когда на горизонте появятся паруса — паруса отцовской яхты. От переполнявшей боли утраты Рэйчел хотелось разрыдаться. Но не потому, что Ниолопуа стал ей близким другом, а потому, что он был той нитью, что связывала ее с прошлым — с женщиной, любовь которой так много способствовала тому, что ныне обрела Рэйчел. Не будь Беделии, не было бы никакого дома в этом райском уголке острова.
— Может, хватит рассказов? — спросил Галили.
В некотором смысле Рэйчел узнала более чем достаточно. Ей потребуется еще много дней, чтобы все переварить и свести воедино разные части истории Галили с тем, что уже было ей известно из дневника Холта, из уклончивых разговоров с Ниолопуа и Лореттой, а также из страшной сцены между Кадмом и Цезарией. Теперь известные ей события приобрели несколько иное звучание, и, как ни странно, еще более мрачное; боль и печаль, преданность и предательство она ощущала теперь гораздо острее, чем прежде. И хотя история Галили была сама по себе невероятной, для Рэйчел она значила во много раз больше, ибо повествовала о жизни любимого ей человека, частью которой она теперь стала.
— Можно мне задать всего один вопрос? — спросила она. — И мы оставим эту тему до следующего раза.
— Значит, еще не все кончено? — он дотронулся до ее руки.
— Что ты имеешь в виду?
— Между нами.
— О боже, милый... — Она подалась вперед, чтобы коснуться его лица, оно горело, словно у Галили был жар. — Конечно, не кончено. Я люблю тебя. Помнишь, я сказала, что не боюсь услышать то, что ты мне расскажешь. Так вот, я вполне отвечала за свои слова. Сейчас ничто меня не заставит уйти от тебя.
Он попытался улыбнуться, но глаза у него были полны слез. Рэйчел ласково провела рукой по его лбу.
— То, что ты мне рассказал, поможет мне во всем разобраться, — сказала она. — Я хотела этого с самого начала. Я хотела понять.
— Ты необыкновенная женщина. Я говорил тебе когда-нибудь это? Необыкновенная и удивительная. Жаль, что мы не встретились раньше.
— Раньше я была бы не готова тебя принять, — сказала Рэйчел. — Я бы сбежала от тебя. Не смогла бы вынести все это...
— Итак, у тебя был еще один вопрос.
— Да. Что случилось с Беделией? Она осталась здесь, на острове?
— Нет, она соскучилась по жизни большого города. И через три с половиной года вернулась домой.
— А как же Ниолопуа?
— Несколько лет он плавал со мной. Но море пришлось ему не по душе. Поэтому, когда ему исполнилось двенадцать, я оставил его здесь, как он просил.
— И ты больше ни разу не встречался с Беделией?
