Рассказы. Часть 2 - Кэмпбелл Рэмси (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Над странным пейзажем дрожала звезда, овальные вытянутые облака ползли по небу. Звезда, которая и была источником того зеленоватого света, освещала землю с черными треугольниками крупных скал, тут и там торчавших среди гигантских металлических зданий круглой формы. Похоже, что почти все круглые дома стояли в руинах, так как из их нижних полушарий были вырваны металлические пластины, а через отверстия виднелись перекрученные железные балки, частично расплавленные какой-то невообразимой силой. В изгибах балок зеленовато поблескивал лед, а крупные ярко-красные снежинки оседали на землю или проскальзывали в трещины в стенах, медленно падая из глубин черного неба.
Мгновение картина была неподвижна и вдруг ожила, когда бесформенные студенистые белые силуэты возникли неведомо откуда на переднем плане. Я насчитал тринадцать и, холодея от ужаса, продолжал смотреть, как они подползли к самому окну и вывалились из него прямо в подвал, где стоял я!
Отступив назад, к статуям, я смотрел, как близятся к ним жуткие силуэты и как лица статуй дрожат и оживают, словно во сне. Вдруг одна из бесформенных тварей быстро покатилась прямо ко мне. Что-то холодное, как лед, тронуло меня за лодыжку. Я завизжал — и милосердное забвение унесло меня в собственную ночь…
Очнувшись, я обнаружил, что лежу на камнях между двумя могильными плитами, довольно далеко от того места, где упал, лицо у меня горит, а во рту жуткий горький вкус и сухость такая, как будто я ел шерсть. Сколько я пролежал так, не знаю. Мой фонарь остался там, где я выронил его из рук, батарейки еще не сели, и кружок рассеянного света позволил мне оглядеться. Зеленоватое свечение исчезло — кошмарное окно закрылось. Быть может, мой обморок был вызван тошнотворными запахами и страхом от пребывания в склепе? Но вид особенно тошнотворных грибов, раскрошенных на полу и на моей одежде, — их не было здесь раньше, откуда они взялись, я не знал и не хотел даже думать об этом, — наполнил меня таким ужасом, что я вскочил, подхватил свой фонарь и кинулся в темный проход, который привел меня в эту пропасть кошмаров.
Я мчался вперед, как одержимый, то и дело натыкаясь на стены, поскальзываясь на ступенях и спотыкаясь о препятствия, которые материализовывались из ниоткуда. Как я добрался до церкви, не помню. Пробежав по центральному проходу, я отпихнул скрипнувшую дверь и со всех ног бросился по затененной лестнице вниз, к машине. Я дергал дверцу до тех пор, пока не вспомнил, что запер ее, уходя. Тогда я стал шарить по карманам — напрасно! Связка со всеми моими ключами исчезла — наверняка я потерял ее в адском склепе, из которого сам только что спасся. Значит, машины у меня больше нет — ничто на свете не могло бы заставить меня вернуться в подземелье или хотя бы ступить под своды проклятой церкви.
Я бросил машину Я выбежал на улицу, свернул на Вуд-стрит, желая оказаться в соседнем городе, в чистом поле, где угодно, только не в забытом богом Темпхилле. Вниз по Хай-стрит, на рыночную площадь, освещенную неполной луной и одним ущербным фонарем, через площадь на Мэнор-стрит. За ней лежала окаймленная лесом Вуд-стрит, один поворот, и все, Темпхилл останется позади. С удвоенной скоростью я мчался по улицам, не замечая тумана, который поднялся и заволок лесистый склон, мою заветную цель, и весь пейзаж позади нависших над тротуарами домов.
Я бежал вслепую, дико размахивая руками — но загородные холмы не приближались, — внезапно я с ужасом узнал неосвещенный перекресток и рассыпающиеся дома Клот-стрит — а ведь они давно должны были остаться позади, за рекой — в следующую секунду я был уже на Хай-стрит, у той же лестницы, ведущей к отталкивающей церкви, и у машины, брошенной рядом с ней! Ноги мои подкосились, я прислонился к придорожному дереву, в голове был хаос. Потом я повернулся и побежал снова, всхлипывая от страха и ужаса, с колотящимся сердцем пересек Маркет-сквер, потом мост, ведущий за реку, и тут ощутил кошмарную вибрацию и жуткий приглушенный свист, ставший столь хорошо знакомым мне в последнее время, понял, что меня преследуют…
Я не сразу заметил автомобиль и успел лишь откинуться назад, чтобы избежать прямого удара. Тем не менее меня отбросило на тротуар, и я погрузился во тьму.
Очнулся я в госпитале в Кэмсайде. За рулем сбившей меня машины был врач, он возвращался в Кэмсайд прямым путем через Темпхилл. Он и забрал меня, контуженого и со сломанной рукой, из этого проклятого города. Выслушав мою историю — ту ее часть, которую посмел рассказать, — он вернулся за моей машиной в Темпхилл. Ее там не оказалось. Как не оказалось и никого, кто видел бы меня или мою машину. В доме номер 11 по Саут-стрит, где жил Альберт Янг, также не было ни книг, ни записей, ни дневника. И о Клотье не было ни слуху ни духу — владелец смежного дома сказал, что тот отсутствует уже много времени.
Возможно, врачи правы, и я просто страдаю от затянувшейся галлюцинации. Возможно, и это была иллюзия, а не реальность, когда, приходя в себя после анестезии, я слышал, как перешептывались врачи и как доктор сказал, что я выскочил перед его машиной, как бешеный, и, хуже того, мою одежду, руки, лицо и даже рот покрывали какие-то наросты, вроде грибов, и вид у них был такой, точно они не прилипли, а и впрямь росли на мне!
Все возможно. Но чем они объяснят то, что теперь, месяцы спустя, содрогаясь от отвращения и ненависти при одной мысли о Темпхилле, я чувствую, как меня влечет и тянет туда, словно этот проклятый, призрачный город есть некая мекка, куда я во что бы то ни стало должен проложить свой путь? Я молил их запереть меня — в тюрьме — где угодно — но они лишь улыбались и успокаивали меня, твердя, что «все пройдет» — скользкие, самодовольные слова, которые не обманывают меня, ведь они пусты в сравнении с магнитом Темпхилла и призрачным свистом, который я слышу теперь не только во сне, но и в часы бодрствования!
Я сделаю то, что должен. Лучше смерть, чем этот невыразимый ужас…
Из папки с отчетом полицейского констебля Уилларса по делу об исчезновении Ричарда Додда, 9 Гэйтон-террас, Дабл-ю 7. Рукопись написана почерком Додда, найдена в его комнате после исчезновения.
Возвращение ведьмы
Мало кто из живущих в других районах Брайчестера забредал в Мерси-Хилл в конце Первой Мировой войны, поскольку это место было печально известно своей преступностью, и дороги через него не вели ни к чему важному. Это район из узких улиц и высоких домов из красного кирпича, их обитатели враждебно смотрят на чужаков, которые, попадая сюда, могли бы отчасти заметить, что улицы, ведущие к вершине холма и огибающие госпиталь, выглядят более безлюдными и грязными; но это и всё. Вряд ли кто заметил, как опустела Виктория-Роуд, которая раньше была оживлённой улицей, а из стоящих на ней зданий пропали арендаторы; но, конечно же, они были чужаками. Никто из живущих на Мерси-Хилл, не стал бы так беспечно ходить по Виктория-Роуд. Ибо все в этом районе знали, что Глэдис Шоррок, которая жила в доме № 7 по этой улице, была ведьмой.
Она приехала сюда в конце 1910-х годов вместе со своим сыном Робертом, и вскоре после того, как они обосновались в унылом доме из красного кирпича, все жители узнали, кем она являлась. Вначале никто не заметил более мелких подробностей жизни этой парочки, они приобрели важное значение позже; соседи не обратили внимания и на то, как ставни в окне на первом этаже дома № 7 распахнулись и в течение первой недели не закрывались. Люди даже старались не замечать, как в саду возле дома № 7 кусты менее чем за месяц выросли из состояния семечка до метровой высоты. Также никто не прислушался к настойчивой миссис Хэнкок, жившей по соседству, которая утверждала, что «у Шорроков в саду идёт дождь, в то время как земля вокруг него везде сухая!»
Но ошибку совершил сын ведьмы, Роберт Шоррок. Позже люди говорили, что его мать, должно быть, поняла, что сын должен где-то работать, чтобы избежать подозрений, которые возникли бы, если бы они вдвоём жили без внешнего заработка. Роберт был не особо умён и не сумел толком скрыть свои попытки творить колдовство. Он отправился работать на реконструкцию улицы у подножия холма и мог бы стать грамотным рабочим, если бы владелец соседнего дома не пожаловался, что его чёрная кошка исчезла. И Роберт Шоррок в итоге признался, что это он замуровал её в стену, подражая древней церемонии крещения улиц. Строители не стали разрушать стену, так как Роберт намекнул о возможных недобрых последствиях такого поступка, тем не менее его тут же выгнали с работы.
