Проклятый кровью (ЛП) - Берне Иви (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

Она схватилась за рукоятку ножа, но вздохнула, как только его руки прикоснулись к ее грудям. Все что она хотела в этом мире, было то, чтобы он теребил ее соски, пока посасывал ее плоть. И как по волшебству, он сделал именно то, чего она хотела. Она не смогла сдержать тихий стон удовольствия.

— Ты мне доверяешь? — он пробормотал, упираясь ей в кожу.

— Нет. А ты мне доверяешь?

— Ты считаешь меня сумасшедшим?

Ее не мог не взволновать низкий тембр его голоса. Или скорее власть, которая в нем вибрировала. Он перебросил ее волосы на одну сторону и поцеловал затылок. —

Итак, когда ты планируешь использовать этот нож на мне?

— Скоро. Совсем скоро.

С надеждой на успех, он посадил ее к себе на колени. Она развернулась у его руках и прижала острие ножа к его подбородку. Он усмехнулся.

Это была первая настоящая улыбка, которую она увидела, но какая это была улыбка: кривая, блестящая, безрассудная. Улыбка человека, собирающегося выпрыгнуть из самолета. Она сразу же захотела его поцеловать. Она сожалела, что не могла быть такой же беззаботной.

Вместо этого она покрутила нож в предупреждающем жесте.

— Принц не может доверять никому. Он сидит, прислонившись к двери. Спит с ножом под подушкой.

— Это правда, — сказал он.

— Принц не может доверять даже своим близким.

— Я доверяю своей семье.

Представляю. Этих самодовольных, добродетельных Фостинов, ну просто семейка Бивера Кливера[4], расположившаяся в небольшом Бруклинском особняке.

Он продолжил.

— И я доверял бы своей жене.

— И был бы дураком.

Они были настолько близко друг от друга, что она могла видеть, как крошечный, звездообразный шрам пересекал его кожу под правым глазом. Так близко, что она могла посчитать белые солнечные лучики, которые расходились от его зрачков. Благодаря этим белоснежным полоскам, его глаза казались странными на расстоянии.

Его губы смягчились и разомкнулись, только ненадолго. Электрический разряд пробежал между ними.

Это было опасное, опасное желание. Ее рана затянулась и боль ушла. Она больше в нем не нуждалась. Не было никакой причины оставаться рядом с ним.

И не существовало никакой причины, по какой она бы могла уйти.

Проклятие, что со мной происходит?

Во рту пересохло, громкий стук сердца раздавался у нее в ушах, она убрала кончик ножа от его подбородка, перевернула его, и провела лезвием вверх по его щеке. Его охватила дрожь, и он прикрыл глаза, длинными серебристыми ресницами, скользнувших по его щекам. У кого-нибудь еще она приняла бы это за жест покорности, но в данном случае она предположила, что он боролся за самообладание. Князь брал то, что хотел и когда хотел. Михаил был слишком хорошим. Он был против этого.

Его намерения заслуживают проверки.

Повернув голову, она дотронулась своими губами его губ. Они оба были в синяках, с распухшими губами. Михаил издал короткий, болезненный звук, но все притянул ее ближе, запуская руки в ее волосы.

Снова она целовала его, на этот раз, открыв рот. Снова он стонал. Мучительно. Он перестал быть заботливым и хорошим. Она загорелась. Они крепко прижимались друг к другу, удовольствие от их поцелуя было пронизано болью, болью поощряющей их.

Михаил опустил ее на пол. Он втиснулся между ее ногами, его член, прижался точно там, где он и хотел находиться. Но была проблема. Она все еще оставалась неподвижной.

Он поднял свою голову и посмотрел вниз на нее. Ее глаза были широко открыты. Страх? Вряд ли. Гнев, возможно. Нож возник в ее руке.

— Ты не посмеешь. Ты не можешь овладеть мной, — задыхаясь, она задержала дыхание.

— Овладеть тобой сейчас?

Она следила за ним подозрительно.

— А это мило, Фостин.

Одним скользящим движением, она перевернула его на спину и оседлала его. Он схватил ее за запястья, оставляя ей нож. Она не высвобождалась из его хватки. Все на чем он мог сосредоточиться, так это то, как сильно он хочет поцеловать ее.

Ее колени прижались к его ребрам.

— Вот как я играю.

Он разжал руки.

— Скажи мне, что ты хочешь. Я сделаю это.

— Все что угодно? Я признаюсь, в это трудно поверить, князь.

Она послала ему легкую сардоническую улыбку, которую он посчитал невообразимо сексуальной.

Что угодно, чтобы оказаться внутри тебя снова.

— Проверь меня.

Она встала.

— Встань и разденься.

Он знал, что она не ожидала, что он повинуется, но был более чем счастлив, избавиться от холодной, влажной одежды. Казалось, она верила, что власть находиться под контролем. Ему это говорило о том, что он получит то, что хотел.

Несколькими быстрыми движениями он сбросил свою рубашку и стянул свои липкие штаны. Он не мог припомнить, чтобы это когда-либо было так трудно, так тяжело и так туго.

Отпихнув одежду в сторону, он снова встретил ее пристальный взгляд, только чтобы прочесть в нем изумление, смешанное с ужасом. У него, что такой отталкивающий вид?

Указывая на его грудь, она спросила:

— Как ты это сделал?

Ах, это.

Монограмма, которую она вырезала на его груди, должна была быстро исчезнуть, но он сделал ее постоянной. Используя сломанную ручку в своем гостиничном номере, он втер чернила в линии буквы A, делая себе тюремную татуировку.

Было приятно видеть ее в состоянии полного шока. Он только стоял там, ожидая, пока она не сможет удержаться со следующим вопросом.

— Но …, зачем?

Он пожал плечами. Он и себе не мог, до конца, это объяснить. Эта буква А была клятвой самому себе, что он никогда не отступит. Подготовкой к бою. Эта буква А была напоминанием о ее прикосновении.

— Ты серьезно свихнулся.

Это заставило его улыбнуться. Улыбаться было больно, так же как и целовать ее, но это помогло ему очнуться от долгого застоя. Она потрясла головой, как будто он был безнадежен, ее веки опустились, поскольку ее внимание привлек его член. Осознание того, что привлекло ее внимание, разгорячило его на несколько мучительных градусов. Она была первой, кто прикоснулся к этому. И потом, под ивами-

Черт. Он мог кончить, просто думая об этом. Настало время двигаться дальше.

— Это очень плохая идея, — пробормотала она.

Но она хотела его. Из практики, которая у него была, он не мог ошибиться, видя блеск в ее глазах или учащенность ее дыхания.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил он, пока она не передумала.

Ножом, в ее руке, она указала на софу. Он сел, и она встала между его колен. Проводя ногтем вверх по всей длине его члена, она спросила:

— У тебя есть презервативы?

Михаил уставился на нее, моргая, чувствуя себя идиотом от ее прикосновений.

— У меня нет. У меня не было секса с другими вампирами на протяжении десяти замечательных лет, — сказала она.

Ее игрушки не могли зачать ей ребенка. Он мог.

— Я предполагаю, что ты приехал сюда готовый начать размножаться.

Он фыркнул. Нет. Главным образом он думал о выживании. Но да, размножение представлялось…отличная мысль. Зачатие ребенка казалось такой безумной идеей. Его член моментально среагировал.

— Не говори мне, что ты не носишь с собой хотя бы один? Или ты спишь только с людьми?

— Я не трахал никого на протяжении десяти лет, ни вампиров, ни людей.

Она отошла очень тихо, осторожная как добыча.

Возможно, она думала, что он врет, но это было правдой. После того, как она его бросила и на него опустилась серая пелена, он продолжал двигаться. У него была любовница, потом другая, но он ничего не мог им дать, за исключением безразличия, в конечном счете. Они научились ненавидеть его, и это справедливо. В конце концов, он бросил попытки поддерживать какое бы то ни было подобие отношений.

Когда ему нужен был секс, в парке он находил вампиршу, которая только что поохотилась и обращался к ней. Кормление, заставляло кровь бежать горячее, так что они практически всегда соглашались переспать с ним. Эти грубые анонимные встречи поддерживали его на протяжении долгого времени. Но даже они потеряли, в конце концов, остроту ощущений, и он стал монахом.