Книга крови 6 - Баркер Клайв (первая книга .TXT) 📗
– Он гниет, – пробормотал Дэнси.
Тело Черрика уже растрескалось во многих местах. Он пытался подняться на ноги, но вновь обрушивался на землю, и от любого прикосновения – к стене, стулу или полу – обнажались новые куски мяса. Он был безнадежен. Остальным ничего не оставалось, как стоять и смотреть наподобие зрителей на казни, дожидаясь заключительной агонии. Даже Стампф поднялся с постели и вышел взглянуть, что там за шум. Он стоял в дверях, прислонившись к косяку, и не верил своим глазам.
Еще минута, и Черрик ослабел от потери крови. Он упал навзничь, и растянулся на полу. Дэнси подошел к нему и присел на корточки возле головы.
– Он умер? – спросил Локки.
– Почти, – ответил Дэнси.
– Сгнил, – сказал Тетельман, как будто это слово объясняло весь драматизм происходящего. В руках он держал большое грубо вырезанное распятие. Наверное, индейская поделка, подумал Локки. Распятый Мессия имел хитроватый прищур и был непристойно обнажен. Несмотря на гвозди и колючки, он улыбался. Дэнси взял Черрика за плечо, от чего потекла еще одна струйка крови, перевернул тело на спину и склонился над подрагивающим лицом. Губы умирающего едва заметно двигались.
– Что ты говоришь? – спросил Дэнси; он еще ближе придвинулся к лицу Черрика, пытаясь уловить его слова. Но вместо слов изо рта шла только кровавая пена.
Подошел Локки. Мухи уже кружили над умирающим Черриком. Отстранив Дэнси, Локки наклонил свою бритую голову и взглянул в стекленеющие глаза:
– Ты слышишь меня?
Тело что-то промычало.
– Ты узнаешь меня?
Снова – мычание.
– Ты хочешь отдать мне свою часть земли?
На этот раз мычание было слабее, почти вздох.
– Здесь свидетели, – продолжал Локки. – Просто скажи – да. Они услышат тебя. Просто скажи – да.
Тело силилось что-то сказать, его рот открылся чуть шире.
– Дэнси! – Локки обернулся. – Ты слышишь, что он говорит?
Дэнси побаивался Локки и не хотел бы влезать в его дела, но кивнул.
– Ты свидетель, Дэнси.
– Если так нужно, – ответил англичанин.
Черрик почувствовал, как рыбья кость, которой он подавился в деревне, повернулась и добила его.
– Дэнси, он сказал «да»? – поинтересовался Тетельман.
Дэнси почти услышал, как рядом звонит по нему погребальный колокол. Он не знал, что сказал умирающий, но какая в конце концов разница?
Локки все равно приберет к рукам эту землю, так или иначе.
– Он сказал «да».
Локки встал и пошел пить кофе.
Первым движением Дэнси было закрыть глаза умершему; но от малейшего прикосновения глазные впадины разверзлись и наполнились кровью.
Ближе к вечеру они его похоронили. Хотя тело было спрятано от дневной жары в самом холодном углу склада, среди всякого барахла, оно уже стало разлагаться к тому времени, как его зашили в мешок и понесли хоронить. В ту же ночь Стампф пришел к Локки и предложил ему свою треть земли, в добавок к доле Черрика, и Локки, всегда трезво смотрящий на вещи, согласился. План карательных мер был окончательно разработан на другой день. Вечером того же дня, как Стампф и надеялся, прилетел самолет снабжения. Локки, которому надоели надменные позы Тетельмана, тоже решил слетать на несколько дней в Сантарем, вышибить там джунгли из головы алкоголем и вернуться с новыми силами. Он надеялся также пополнить там необходимые запасы и, если удастся, нанять надежных водителя и охранника.
В самолете было шумно, тесно и неудобно, за все время перелета оба попутчика не обмолвились ни словом. Стампф просто глазел вниз на нетронутую дикую местность, над которой они пролетали, хотя картина не менялась часами: темно-зеленые полосы леса, прореженные кое-где сверканием воды; иногда языки дыма, там, где выжигали лес, вот, пожалуй, и все.
По прибытию в Сантарем они расстались, едва пожав руки. От этого каждый нерв в руке Стампфа болезненно съежился, и на мягкой коже между большим и указательным пальцем открылась трещина.
Да, Сантарем – не Рио, думал Локки, направляясь в бар на южной окраине города, куда часто наведывались ветераны Вьетнама, любители этого своеобразного энимал-шоу. Оно было одним из немногих удовольствий Локки, от которого он никогда не уставал, – смотреть, как одна из местных женщин с застывшим, как студень, лицом, отдается собаке или ослу – и всего за несколько зеленых. Женщины в Сантареме были невкусными, как пиво, но Локки не волновала их внешность: главное, чтобы тело было в рабочем состоянии, и чтобы они были не заразны. Разыскав бар, он подсел к какому-то американцу, с которым весь вечер обменивался скабрезностями. Когда же ему это надоело – уже заполночь, – он, прихватив бутылку виски, вышел на улицу излить свои эмоции на чью-нибудь физиономию.
Немного раскосая женщина уже почти согласилась на небольшой грешок с Локки – от чего она решительно отказывалась, пока очередной стакан вина не убедил ее, что не в целомудрии счастье – когда в дверь негромко постучали.
– Суки, – выругался Локки.
– Si, – отозвалась женщина. – Зука. Зука. – Кажется, это было единственным словом в ее лексиконе, напоминавшем английское. Не обращая на нее внимания, пьяный Локки подполз к краю грязного матраса. В дверь снова постучали.
– Кто там?
– Сеньор Локки? – голос из коридора принадлежал молодому человеку.
– Да! – Локки не мог отыскать брюк в складках простыни. – Да! Что тебе нужно?
– Mensagem, – сказал юноша. – Urgente. Urgente.
– Ты ко меня? – Он, наконец, нашел свои брюки и теперь надевал их. Женщина совершенно спокойно наблюдала за происходящим, лежа в кровати и поигрывая пустой бутылкой. Застегнувшись, Локки проделал три шага – от кровати к двери. На пороге стоял мальчик, черные глаза и особенный блеск кожи свидетельствовали о его индейском происхождении. Он был одет в тенниску с рекламой «кока-колы».
– Mensagem, Сеньор Локки, – повторил он, – …do hospital.
Мальчик смотрел мимо Локки на женщину в кровати, осклабясь от уха до уха.
– Больница? – переспросил Локки.
– Sim. Hospital «Sacrado Coraca de Maria».
Это может быть только Стампф, подумал Локки. Кому еще в этом богом и чертом забытом месте он может понадобиться? Никому. Он посмотрел на личико с раскосыми глазами.
– Vem komigo, – сказал мальчик, – Vem komigo. Urgente.
– Нет, – решил Локки. – Я остаюсь. Не сейчас. Понимаешь меня? Потом, потом.
Мальчик пожал плечами.
– …Ta morrendo.
– Умирает?
– Sim. Ta morrendo.
– Ладно, бог с ним. Понимаешь? Возвращайся и скажи ему, что я приду, когда освобожусь.
Мальчик опять пожал плечами.
– E meu dinheiro? – сказал он, когда Локки уже закрывал дверь.
– Пошел к черту, – бросил Локки и захлопнул дверь.
Когда после двух часов и одного бездарного акта с безразличной особой Локки открыл дверь, он обнаружил, что мальчик в отместку нагадил на порог.
Больница «Sacrado Coraca de Maria» была плохо приспособлена, чтобы болеть; уж лучше умирать в своей кровати в компании с собственным потом, думал Локки, шагая по грязному коридору. Удушливый запах медикаментов не мог заглушить испарений больной человеческой плоти. Ими были пропитаны стены; они жирной пленкой садились на лампы и пол. Что могло стрястись со Стампфом, что он угодил сюда? Драка в баре? Не сошелся с сутенером в цене за женщину? Немец был просто слишком глуп, чтобы влипнуть во что-нибудь подобное. – Сеньор Стампф? – спросил он у женщины в белом, проходившей по коридору. – Мне нужен Сеньор Стампф.
Женщина потрясла головой и указала дальше по коридору на замученного вида мужчину, который остановился на мгновение, чтобы зажечь сигару. Локки подошел. Мужчина стоял в клубах едкого дыма.
– Мне нужен Сеньор Стампф, – сказал Локки.
Мужчина, усмехнувшись, посмотрел на него:
– Вы Локки?
– Да.
– Ага, – он затянулся. Дым был настолько едким, что мог бы вызвать рецидив у самого тяжелого пациента. – Я доктор Эдсон Коста, – сказал мужчина, протягивая холодную руку Локки. – Ваш друг ждал вас всю ночь.
