Князь вампиров - Калогридис Джинн (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Неужели я пятьдесят лет не смотрелась в зеркало? Из его глубин мне смущенно улыбалась молодая черноволосая красавица (о, это восхитительное темно-синее мерцание, струящееся по длинным локонам!). Ровными жемчужинами блестели ее острые зубы, восторженно полуоткрыты рубиново-алые губы, а на дне карих глаз плескалось расплавленное золото. Кожа оказалась такой же нежной, как у Элизабет, и я залюбовалась ее перламутровым блеском, игрой розоватых, бирюзовых и зеленоватых оттенков. Даже довольно резкие черты лица, унаследованные от Влада: тонкий нос, похожий на ястребиный клюв, острый подбородок и густые черные брови – даже они стали мягче и приобрели благородные очертания.
Я оторвалась от зеркала и увидела, с каким восхищением смотрит на меня Элизабет. Она улыбалась и одобрительно кивала головой, словно скульптор, гордый своим творением. Элизабет протянула руку за зеркалом, но мне пока не хотелось с ним расставаться. Почувствовав это, она негромко рассмеялась.
– Мне безумно хотелось изменить твои зубы, – сообщила она. – Но потом я решила оставить их на твое усмотрение. Может, такими они нравятся тебе больше.
– Но такие зубы нужны мне не только для красоты. Как иначе я смогу насыщаться?
Элизабет понизила голос, словно готовилась выдать мне величайшую тайну и боялась, что нас подслушают.
– Дорогая моя, есть много способов того, что ты назвала "насыщением". Их столько же, сколько тех, кто дерзнул достичь бессмертия.
– Но меня создал Влад, – возразила я. – Укус вампира порождает другого вампира. Разве может быть иначе?
– Может быть так, как ты пожелаешь.
– Я вас не понимаю.
– Договор Влада с Владыкой Мрака не имеет к тебе никакого отношения.
Мысль о таинственном существе (как бы его ни называли – дьяволом или Владыкой) вновь наполнила меня страхом. Я опустила зеркало и, словно в трансе, повторила:
– Владыка Мрака...
Желая меня отвлечь, Элизабет взяла мою руку и приложила к моей же щеке.
– Что ты ощущаешь, дорогая Жужанна? Скажи, что ты сейчас ощущаешь?
На какое-то время я просто онемела. Потом едва слышно прошептала:
– Тепло.
Слезы застлали мне глаза. Одна из слезинок упала на руку. Слезинка была горячей!
– Думаю, это приятнее, чем быть холодным трупом? Оставь мертвецов Владу, они по его части.
– Элизабет, прошу вас, оживите теперь Дуню!
Она молча взяла у меня зеркало, положила на первый попавшийся столик и, без каких бы то ни было возражений, вернулась со мной в людскую (какой убогой показалась мне теперь эта комната!). Я подняла крышку Дуниного гроба. Неужели всего час назад я выглядела так же?
Элизабет заглянула внутрь.
– Да... какая милая девушка.
Она выпрямилась и повернулась лицом ко мне.
– Понимаю, дорогая Жужанна, насколько тебе дорога твоя горничная. Но ты должна быть терпеливой. Сегодня я отдала часть своих сил, вернув толику могущества Владу. Твое полное восстановление потребовало еще больше сил. Сейчас мне нужно отдохнуть. Но обещаю тебе: завтра я оживлю твою Дуню.
– До рассвета остались считанные часы, – попыталась настоять на своем я, главным образом из-за того, что не желала расставаться с Элизабет. – А затем вы сможете отдыхать весь день.
– Нет, дорогая. Мне обязательно нужно встать на рассвете, чтобы насладиться восходом солнца. Обычно мне хватает двух часов сна. Сегодня понадобится чуть больше, поскольку я израсходовала много сил. Дитя мое, вижу, Влад крепко вдолбил в твою головку, что ты можешь бодрствовать лишь вечером и ночью. Скольких же удовольствий он тебя лишил!
– Но это правда. От солнечного света у меня болит все тело. Конечно, при необходимости я могу выйти на солнце, но крайне ослабну и потом мне будет очень плохо.
– Поверь мне, скоро все изменится. Разве ты не хочешь в одинаковой мере наслаждаться любым временем суток?
Ее вопрос заставил меня задуматься. Последний раз я была в Вене почти четверть века назад. Как мне хотелось тогда заглянуть в какую-нибудь кондитерскую и полакомиться пирожными с кремом! А венские магазины с их обилием модных платьев! Единственное платье, которое я привезла из Вены, мне сшил полуслепой старик-портной (только он отважился явиться в полночь ко мне в гостиницу и снять мерки). До чего же сильно изменилась мода. Я смотрела на платье Элизабет: его вырез был уже не столь откровенным. Платья еще плотнее обтягивали талию и имели непривычные для меня пышные оборки сзади.
Элизабет ждала ответа.
– Но как? – только и могла вопросить я.
Она тряхнула головой.
– Нам с тобой нужно будет еще о многом поговорить.
Видя мое нежелание расставаться с нею, Элизабет улыбнулась мне, как капризному ребенку.
– Не волнуйся, дорогая. Завтра мы снова увидимся. И прошу тебя, перестань говорить мне "вы". Ты же не служанка. Пусть я и старше тебя, но у бессмертных возраст теряет всякое значение. Итак, до вечера...
Взяв мою руку, Элизабет наклонилась и поцеловала ее. Странно, но этот поцелуй взбудоражил меня.
Неужели я в нее влюбилась?
4 мая 1893 года
Проснувшись в тот момент, когда сумерки, словно легкая вуаль, опустились на стены древнего замка, я увидела Элизабет сидящей на стуле возле моего открытого гроба. Внутри меня все сразу же затрепетало от радостного возбуждения. Рядом, улыбаясь, стояла молодая и красивая Дуня. Я едва не задохнулась от счастья.
– Дуня! – воскликнула я и выпрыгнула из своей ненавистной "постели".
Смеясь и плача, мы обнялись с нею, как сестры, давно не видевшие друг друга. Я поцеловала ее в щеку. Дунина кожа тоже стала теплой.
– Дуня, да ты у нас просто красавица! – восхищенно воскликнула я.
– Что вы, доамнэ, куда мне до вас, – смущенно пролепетала она.
По правде говоря, ее красота почти не уступала моей: тонкий правильный нос, длинные черные волосы (правда, от русских предков Дуне досталась заметная рыжина) и по-румынски выразительные черные глаза под плавным изгибом густых бровей.
– А откуда ты это знаешь? – смеясь, спросила я.
Элизабет молча подняла свое зеркало.
Одной рукой я обняла Дунину тонкую талию, а другую протянула нашей благодетельнице, которая сразу же стиснула ее в своей.
– Элизабет, дорогая. Вы... прости, ты так добра к нам! Нам очень хочется чем-нибудь отблагодарить тебя за доброту, хотя любой наш подарок будет выглядеть весьма жалко по сравнению с тем, что ты сделала для нас.
– Видеть ваши радостные лица – лучший подарок для меня.
Поднеся мою ладонь к губам, Элизабет поцеловала ее.
Непонятная дрожь охватила все мое обновленное тело. Чтобы не вскрикнуть, я сняла руку с Дуниной талии и прижала к сердцу.
В этот момент дверь людской распахнулась. На пороге стоял Влад. У меня перехватило дыхание. Забыв слова Элизабет, я испугалась, ожидая чудовищной вспышки его гнева. Я рванулась, готовая убежать, но Элизабет крепко стиснула мои пальцы. Ее ободряющий взгляд говорил: "Не волнуйся, он ничего не знает".
К моему удивлению, Влад не переступил порога людской, более того, он учтиво улыбался.
– Ах, Элизабет, ты неисправима в своей доброте. Я так и думал, что ты отправишься проведать наших бедняжек. А я приготовил для нас с тобой торжественный ужин. Трапеза сервирована в большой гостиной. Прошу тебя проследовать туда. Я вскоре приду. Мне нужно переговорить с Жужанной наедине.
К моему удивлению (и неудовольствию), Элизабет сдержанно поклонилась и молча покинула людскую. Ее шаги гулко звучали в широком коридоре, а потом по каменным ступеням винтовой лестницы, и это еще более усилило мое недовольство.
Стоя в дверном проеме, Влад провожал взглядом удаляющуюся Элизабет. Он щурился, напрягая глаза. Посчитав, что она уже достаточно далеко отошла, он переступил порог и плотно закрыл за собой тяжелую дверь. Я пыталась угадать по выражению его лица, какой он меня сейчас видит – дряхлой старухой или молодой красавицей. Однако все мои старания были напрасны: лицо Влада не выражало ни удивления, ни гнева, оно оставалось таким, каким я привыкла его видеть все последние годы.