Бессонница - Кинг Стивен (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Ральф почувствовал внутренний щелчок. Шрам на его руке моментально раскалился добела. Этот жар не приносил боли, но вырвался из него расходящимися кругами энергий. Его сознание зафиксировало титаническую зеленую вспышку, настолько яркую, что на мгновение Ральфу показалось, будто вокруг него взорвался Изумрудный Город Королевства Оз. Что-то (или кто-то) кричало. Высокий, режущий звук сводил с ума, вслед за криком последовал глухой удар.
Внезапный вихрь силы пронесся мимо Ральфа, распространяясь веерообразным потоком ветра и растворяющимся зеленым светом. Он уловил странный, искаженный образ Кровавого Царя, уже не красивого и вовсе не молодого, но древнего, скрюченного и наименее подобного человеку из всех пришельцев, когда-либо занесенных на шот-таймеровский уровень существования. Затем нечто открылось над их головами, обнажая прострел темноты, пронзаемый пересекающимися вихревыми потоками и разноцветными лучами. Казалось, Кровавого Царя будто ветром взметнуло в этот прострел, подобно опавшему листу. Краски становились ярче, и Ральф отвернулся, подняв руку, чтобы прикрыть глаза. Он понимал, что между его уровнем и непостижимыми пластами иного существования открылся канал; и еще он понимал, что если будет продолжать смотреть в это усиливающееся свечение, на эти (смертоносные огни) бушующие краски, то смерть станет для него не худшим, а наилучшим исходом. Он не только зажмурил глаза; он зажмурил свой разум.
А через секунду исчезло все — существо, представившееся Эду в качестве Кровавого Царя, кухня в их старом доме на Ричмонд-стрит, кресло-качалка его матери. Ральф стоял на коленях в шести футах над носом «Чироки», подняв руки вверх, как ребенок, которому частенько перепадает от жестоких родителей, а взглянув вниз, увидел Общественный центр и примыкающую к нему автостоянку. Вначале Ральфу показалось, что это обман, оптическая иллюзия, потому что фонари автостоянки словно расходились в стороны. Они напоминали толпу слишком высоких и очень худых людей, начинающих расходиться в конце грандиозного зрелища. Да и сама стоянка как бы… Ну… Расширялась. «Не расширялась, она приближается, — подумал Ральф. — Самолет снижается. Эд начинает исполнять роль камикадзе».
Ральф застыл на месте, не просто удивленный, а завороженный своим положением. Он превратился в мифическое промежуточное существо — определенно не в бога (ни один бог не может испытывать такую усталость и страх), но и не в такое земное создание, как человек. Так вот что значит настоящий полет; вот что значит смотреть на землю сверху, без всяких границ. Это…
— РАЛЬФ!
Крик Луизы пистолетным выстрелом разорвался в ухе. Ральф вздрогнул, и как только его взгляд оторвался от гипнотизирующего вида простирающейся внизу земли, он смог двигаться. Встав с колен, он прошел в самолет. Это действие далось Ральфу легко — так человек проделывает обратный путь домой.
Ветер не обдувал лицо и не откидывал волосы со лба, а когда левое плечо прошло сквозь пропеллер «Чироки», вертящиеся лопасти поранили его не больше, чем поранили бы дым.
Он увидел бледное красивое лицо Эда — лицо вечного странника — «он странником был в этом мире, — он, как скорбный дух, сюда был занесен» — герой поэмы <Поэма Дж. Байрона «Лара».>, читая которую Кэролайн всегда плакала, — и прежнее ощущение жалости и сочувствия сменилось гневом. Очень трудно по-настоящему гневаться на Эда — в конце концов, он лишь пешка, передвигаемая по шахматной доске, — и все же здание, в которое он направлял свой самолет, заполнено настоящими, реальными людьми. Невинными людьми.
Ральф подметил детское упрямство и в то же время волю в одурманенном лице Эда и, проходя сквозь тонкую стенку кабины пилота, подумал:
"На определенном уровне, Эд, ты знал, что в тебя вошел дьявол.
Думаю, ты мог изгнать его… Разве не говорили мистер Л.
И мистер К., что всегда есть возможность выбора? И если есть выбор, значит, ты сам сделал его". Голова Ральфа возвышалась над самолетом, и он вновь встал на колени.
Панорама Общественного центра заполнила все лобовое стекло, и Ральф понял, что уже поздно останавливать Эда.
Достав из кармана оставшуюся сережку, Ральф и ее зажал между пальцами штырьком наружу, затем взял дверной звонок. Второй рукой он обхватил провода, протянутые между коробкой и звонком. Ральф закрыл глаза и сконцентрировался, вызывая перемещение. В животе возникло ощущение пустоты, и Ральф успел подумать: «Ух ты! Прямо лифт-экспресс!»
И вновь он оказался на уровне Шот-таймеров, где не было места ни для богов и дьяволов, ни для лысоголовых докторов-коротышек с их магическими ножницами и скальпелями, ни для каких-либо аур. Он опустился вниз, где хождение сквозь стены было невозможным. На уровне Шот-таймеров он становился видимым… И, насколько понял Ральф, Эд делал именно это — смотрел на него:
— Ральф? — Это был голос человека, только что очнувшегося от глубочайшего сна. — Ральф Робертс? А что ты здесь делаешь?
— О, я находился поблизости и подумал, что могу заскочить в гости, — ответил Ральф. — Нанести визит, так сказать. — Произнеся это, Ральф вырвал провода, отходящие от коробки.
— Нет! — крикнул Эд. — О нет! Ты же все испортишь! «А как же», — подумал Ральф и потянулся в штурвалу.
Теперь Общественный центр находился всего в двенадцати сотнях футов от них, возможно, даже ближе. Ральф до сих пор не знал, что находится в коробке, пристроенной на сиденье второго пилота, — скорее всего, пластиковая взрывчатка, используемая террористами в фильмах с участием Чака Норриса и Стивена Сигала. Предполагалось, что она абсолютно стабильна — в отличие от нитроглицерина в «Плате за страх» Клузо <Анри-Жорж Клузо французский сценарист и кинорежисер, специализировавшийся на постановке триллеров («Убийца живет в доме N21», «Ворон» и др.). В фильме «Плата за страх» главную роль исполнял Ив Монтан.>, — но вряд ли сейчас подходящее время для веры в Сказки Киномира. Даже твердая взрывчатка могла взорваться без детонатора, если ее сбросить с высоты двух миль.
Ральф до упора повернул штурвал налево. Общественный центр под ними стал разворачиваться, словно оказавшись сверху огромного колеса.
— Нет, нет, ублюдок! — завопил Эд, и что-то, напоминающее маленький молоток, врезалось Ральфу в бок, парализуя его болью и лишая возможности дышать. При втором ударе рука Ральфа соскользнула со штурвала.
Эд ухватился за него и яростно крутнул назад. Общественный центр, сместившийся к краю лобового стекла, вновь начал поворачиваться к мертвой точке.
Ральф вцепился в штурвал. Эд ребром ладони оттолкнул голову Ральфа назад.
— Ну зачем ты вмешался? — прорычал он. — Почему ты сунулся не туда? — Лицо Эда исказилось в зверином оскале. Появление Ральфа в кабине пилота должно было бы явиться для Эда шоком и вывести его из строя; однако этого не произошло.
«Конечно, нет, ведь он сумасшедший», — подумал Ральф и внезапно мысленно закричал:
— Клото! Лахесис! Помогите мне! Ради Бога, помогите мне!
Ничего. Вряд ли его крик вырвался хоть куда-нибудь. Он ведь опустился на уровень Шот-таймеров, а это означало, что он остался наедине с собой.
Теперь от Общественного центра их отделяли всего восемьсот-девятьсот футов. Ральф видел каждый кирпич, каждое окно, каждого человека, стоящего снаружи, — он даже мог различить, кто из них держит плакаты. Люди смотрели вверх, как бы пытаясь понять, что намерен выкинуть этот безумный самолет.
Ральф пока не замечал страха на их лицах, но через три-четыре секунды… Он вновь бросился к Эду, не обращая внимания на ноющую боль в боку, выбрасывал вперед правую руку, сжатую в кулак, большим пальцем просовывая острый штырек сережки-пуссета как можно дальше.
С Кровавым Царем старый трюк сработал, но тогда Ральф находился на более высоком уровне, к тому же воспользовался эффектом неожиданности. На этот раз он тоже потянулся к глазу, но в самый последний момент Эду удалось увернуться. Штырек серьги вонзился в щеку Эда, но тот, не выпуская штурвала, просто отмахнулся, словно от надоедливого москита.
