Призраки дождя. Большая книга ужасов (сборник) - Усачева Елена Александровна (читаем книги онлайн txt) 📗
Переднего зуба не было вообще. Бледные бесцветные губы не получалось растянуть в улыбку – мешала обвисшая губа. Сухая кожа лица. Нижние веки покраснели и вытянулись, обнажая болезненно-красную внутреннюю сторону века. Желтоватый с красными прожилками белок глаза. Черные угольки радужки.
Это был он, но только вдруг постаревший, сгорбившийся, уродливый.
Санёк закрыл глаза. Загадал: откроет, все вернется на место. Надо лишь досчитать до десяти.
Раз, два, три, четыре…
В комнате что-то загудело. Санёк испуганно оглянулся.
Пять, шесть, семь…
И снова глянул на себя.
– Восемь, девять, десять…
Последние цифры он проговорил вслух, глядя в морщинистое лицо.
Нет! Есть другой верный способ! Надо лечь в кровать. Ведь это все сон. Страшный, невозможный сон. И чтобы не задержаться в этом кошмаре, надо просто уснуть, чтобы потом просто проснуться. Покрепче зажмуриться и начать считать.
Раз, два, три, четыре…
Щелкнула, открываясь, дверь, прошуршали шаги.
Пять, шесть, семь…
– Санёк, ну, ты чего? – из коридора спросил Вадя. – Мы тебя там ждем, а ты тут разлегся.
– Не ждите! – в согнутый локоть буркнул Санёк.
– А как же ужин?
В голову полезли чужие мысли о рисе и чае.
– Я не хочу, – глухо отозвался Санёк, зарываясь в подушку.
– Санёк, ты чего? Обиделся? Из-за часов, что ли?
– Пошел ты со своими часами!
Так и тянуло повернуться и врезать тупому Ваде по башке.
Санёк сильнее натянул на голову одеяло.
– Ну и пойду! Больно ты нужен, – обиделся Вадя.
Дверь шарахнула, и наступила тишина, словно Слепцов вышел не из гостиничного номера, а шагнул в другое измерение. Это там – шум, крики, жизнь. Здесь – тишина и покой. Никто не ходит, никто не дышит, никто не живет.
Санёк резко сел в кровати. Сбежать бы туда, в коридор. Присоединиться бы к жизни.
Он сделал эти несколько шагов до двери, постоял, поглаживая ладонью холодный пластик обшивки. Какое-то время тупо смотрел на не свою руку. Тонкое запястье, узкая кисть, маленькие пальцы. Захотелось натянуть рукав на локти, чтобы спрятать все это. Но у футболки рукав слишком короткий, чтобы он мог вообще хоть что-то прикрыть.
Нет, надо поспать. Закрыть глаза, провалиться в преисподнюю добрых снов и злых кошмаров и вернуться победителем.
Сначала в нос ударил сильный неприятный запах кислятины. Это было похоже на испортившееся молоко, на лежалые носки, на заплесневелый хлеб. И уже потом он услышал негромкое недовольное бормотание.
На его кровати сидел… Сразу и не разберешь. То ли дед, то ли бабка. Сгорбленная спина, тело прикрыто чем-то балахонистым. Голова трясется. Около ног пристроился козел. Или коза. Борода. Быстрые черные глаза, жернова постоянно работающих челюстей. Желтенькие рожки.
– Божественный век длился до вступления на престол императора Дзимму. Было это еще до нашей эры. До правления императора Суйко длился Древний период истории Японии. С пятьсот девяносто второго года – период политических реформ, от императрицы Суйко до императора Иоомэй Хэйд-зео-кео.
– Ч-чего?
Последнее длинное слово особенно смутило. Разве могут императора так по-дурацки звать?
– Не перебивай! – дернул башкой козел и стал жевать еще активнее. – Это эпоха Нара. Следом пришла эпоха Хэйан. Это уже двенадцатый век. До середины четырнадцатого века эпоха Камакуры.
– Ты кто? – Санёк смотрел только на козла. Не подававшая признаков жизни старуха его не интересовала.
– Сейчас собьюсь, – затряс бородой козел. – Конец четырнадцатого века Кэмо и Иосину. Эпоха Муромачи, от возвращения Императора Гокамэяма до вступления, по призыву императора Оогимачи, Ода Нобунага в Киото.
– Тебе чего?
От осознания того, что говорит все-таки козел, становилось нехорошо. Славно так говорит. Четко. Никаких искажений или ошибок. Прямо русский зверь, выросший на привольных полях лесостепной зоны.
– Эпоха Эдо длилась двести шестьдесят семь лет, а потом еще сорок пять лет эпохи Мэйдзи. Так родилась великая японская империя.
Козел замер, перестав жевать, дергаться, потряхивать бородой и даже смотреть стал по-другому, пристально, не мигая. Молчание было тяжелым, нестерпимо тяжелым. Каждая секунда была похожа на удар молота.
– И чего? – хриплым голосом сломал тишину Санёк.
– И все! – открывая пасть, четко произнес козел.
Санёк бы в этот момент умер от ужаса, но тут громко постучали в дверь.
– Конничива! – донесся голос Каору. – Вы там? Извините!
От неожиданности и страха Санёк подпрыгнул, оступился на разбросанных вещах и плашмя грохнулся в Вадин чемодан.
– Извините! – барабанил в дверь Каору.
Неприятный кислый запах козла особенно полез в нос, словно зверь подошел вплотную. Санёк вскрикнул, закрываясь руками, боясь, что на него сейчас должны наступить.
– Извините! – с истинно японской настойчивостью ломился в номер Каору. – У вас все хорошо?
– Офигительно просто, – отозвался Санёк, упираясь взглядом в свою пустую кровать. Ни бабки, ни козла. Ничего себе он глюк словил.
Ручка двери дергалась, но с той стороны уже молчали. Почему-то представилось, что в коридоре на задних ногах возвышается все тот же козел и настойчиво долбит передним копытом по ручке. А потому стоит открыть дверь, как он впрыгнет в номер и снова понесет всю эту чушь про императоров и самураев.
Санёк вывалился из чемодана и, разбрасывая чужие шмотки, на четвереньках пополз к своей кровати.
Щелкала ручка запертой двери.
Три раза. Тишина. Еще три раза. И снова тишина. Каору больше не звал. Только ручка железно постукивала.
Тук, тук…
Или уже не так?
Кап, кап…
Санёк резко сел. Дверь?.. Ничего с дверью не было. Никто ручку не трогал. И тишина в коридоре была вполне себе нормальная тишина. Потому что там никто не стоял. Все давно ушли в столовку. Жрут лапшу и рис, вспоминают игру, смеются. Захотелось на всех наслать одного большого тираннозавра Рэкса из «Парка юрского периода». Чтобы он прошел и… нет, не надо никого есть. Достаточно просто наступить. Или махнуть хвостом. Одно движение – и Саньку сразу стало бы легче.
Чертовы японцы со своими «Ста свечами»! Не могли игру другую придумать. Ведь если бы Санёк не рассказал случай с дедом, ничего и не было бы.
Кап, кап, кап…
Из крана вода капает. Чего ей капать-то? Все было хорошо закручено. Или это Вадя? Обессилел вконец, ручку до конца опустить не может.
Санёк встал. Сейчас он этот кран закрутит и…
Неправильно как-то там капало. Звонко слишком. Не в раковину, а на кафель, отчего вздрагивало звонкое эхо.
Санёк уже почти добрался до двери в туалет, но остановился. Ручка двери, большая металлическая загогулина, щелкнула и начала медленно опускаться. Оттуда шли. На секунду родилось идиотское предположение, что это Вадя. Заявился, позвал его и тут же нырнул в туалет. Сейчас руки помоет и ужинать побежит.
Санёк замотал головой, избавляясь от этой мысли.
Вадя ушел. Еще дверью хлопнул так, что тонкие японские стенки задрожали.
Нет Вади там, нет.
Ручка продолжала медленно опускаться. Капанье становилось все настойчивей. Из-под двери показалась вода. Она растеклась широкой лужей, намочив ковровое покрытие на полу – темное пятно увеличивалось.
Санёк прыжком преодолел оставшееся расстояние до двери и навалился на нее плечом. Дверь грохнула, закрываясь. Ага! Значит, оттуда уже почти вышел… Кто? Водяной призрак?
Ручка вырвалась из пальцев, резко уйдя вниз. Кто-то упрямо пытался проникнуть из ванной в комнату. Рывки с той стороны болью отдавались в плече.
– Извините! Вы там? – произнесли Саньку чуть ли не в ухо, и он вздрогнул, испугавшись, что за его спиной уже стоят.
Не было там никого. А вот дверь снова стала приоткрываться. И в уже получившуюся щель с шумом стала биться вода.
Санёк успел подхватить стул. Захлопнул дверь. Низкая спинка стула удачно уперлась в ручку. Но это показалось ненадежным. Под столом свернутой змейкой пристроился шнур от Интернета. Санёк дернул его. И он неожиданно легко вышел из стены, оборвав соединительное гнездо. Проводом примотал стул к ручке и отступил к кровати.
