Ребенок Розмари (пер. В. Терещенко) - Левин Айра (читать книги без регистрации полные txt) 📗

Присев на подоконник, Розмари наблюдала за дверью подъезда, ожидая, когда появится Ги. Интересно, думала она, когда начнутся репетиции? Конечно же, на этот раз она поедет с ним, она давно об этом мечтала Интересно, куда? В Бостон? Или в Филадельфию? Хорошо бы – в Вашингтон. Она там никогда не была. Пока днем Ги будет репетировать, она бы осматривала достопримечательности, а по вечерам, после работы, все встречались бы в ресторане или в клубе, чтобы посплетничать и обменяться последними новостями…

Она продолжала смотреть на подъезд, но Ги так и не появился. Наверное, вышел через черный ход.

Теперь, когда он должен был чувствовать себя счастливым, он, наоборот, выглядел мрачным и встревоженным. Подолгу сидел, не двигаясь, и много курил. Иногда он начинал следить за каждым ее движением, будто в ней таилась какая-то опасность.

– Что с тобой? – постоянно спрашивала Розмари.

– Ничего, – отвечал он. – Разве ты сегодня не идешь на занятия по скульптуре?

– Я уже два месяца не ходила.

– Почему ты бросила?

Она пошла на занятия, отлепила старый пластилин, переделала каркас и начала заново, новую работу среди новых учеников. – Где вы пропадали? – поинтересовался преподаватель. Он носил роговые очки, имел огромный кадык и, несмотря на свои громадные мускулистые руки, лепил крошечные изящные фигурки.

– В Занзибаре, – пошутила Розмари.

– Занзибара больше нет, – сказал он, нервно улыбаясь. – Теперь он называется Танзания.

Однажды Розмари долго ходила по магазинам, а когда вернулась, то увидела букет роз на кухне, еще один в гостиной, а из спальни вышел Ги с розой в руке, виновато улыбаясь, как будто репетировал сцену из какого-то нового спектакля.

– Я просто настоящее дерьмо. Это все из-за того, что я переживал: а вдруг к Бомгарту вернется зрение? И больше меня ничего не интересовало вокруг. – Это понятно, – ответила Розмари. – Ты должен чувствовать себя ужасно при таких обстоятельствах.

– Послушай, – перебил он и вручил ей розу. – Даже если все это провалится, даже если я до конца своих дней буду рекламировать вина, я больше никогда не буду вести себя так по отношению к тебе.

– Но ты совсем…

– Я все понял. Я был так озабочен своей карьерой, что «Мысль Номер Один» была не о тебе. Давай заведем ребенка, ладно? Или троих, одного за другим.

Она удивленно посмотрела на него.

– Ну, малыша, понимаешь. Агу-агу… Пеленки всякие там. Уа-уа!..

– Ты это серьезно? – спросила Розмари.

– Конечно, серьезно. Я даже рассчитал, когда лучше этим заняться – в следующий понедельник и вторник. На календаре эти дни отмечены красными кружочками.

– Ты что, на самом деле хочешь этого, Ги? – переспросила Розмари, и в глазах ее заблестели слезы.

– Нет, я так шучу! Конечно, я говорю серьезно. Но только не надо плакать, Розмари, хорошо? Пожалуйста. Я очень расстроюсь, если ты будешь плакать, поэтому прекращай это сейчас же, ладно?

– Хорошо, я не буду.

– Я, наверное, помешался с этими розами, да? – Он радостно оглянулся. – Там в спальне ждет еще один огромный букет.

Глава 8

Розмари пошла на Бродвей за рыбными котлетами и на Лексингтон авеню купить сыра – не потому, что его не было в магазине поблизости, а просто оттого, что утро было свежее и прозрачно-голубое, и ей захотелось побродить по городу. Пальто развевалось, и утренние прохожие восхищенно посматривали на нее, а спешащие на работу служащие замечали ее неторопливость и немного завидовали. Был понедельник, четвертое октября, в этот день приезжал Папа Римский, и люди становились от этого более благожелательными и общительными, чем в обычные дни. «Как здорово, – думала Розмари. – Все люди счастливы в тот самый день, когда счастлива я сама».

Днем она посмотрела выступление Папы по телевизору, который выдвинула из ниши и повернула так, чтобы было удобно одновременно смотреть передачи и готовить на кухне рыбу с овощами и салат. Речь Папы в ООН тронула Розмари, и теперь она была совершенно уверена, что положение во Вьетнаме наконец изменится. «Нет войне», – говорил он. Неужели эти слова не дойдут даже до самых твердолобых политиков. В половине пятого, когда она уже накрывала на стол перед камином, зазвонил телефон.

– Розмари? Как поживаешь?

– Хорошо, – ответила она. – А ты как? Звонила Маргарита, самая старшая из сестер.

– Тоже хорошо.

– Ты где?

– В Омахе.

Они никогда не ладили между собой. Маргарита была тихой, сдержанной девушкой. Ей часто приходилось помогать матери сидеть с малышами. Поэтому ее звонок был неожиданным, странным и настораживающим.

– Все здоровы? – осторожно спросила Розмари. «Наверное, кто-нибудь умер, – подумала она. – Но кто – мама? Папа? Брайан?..» – Да, все здоровы.

– Точно?

– Точно. А ты как?

– Я тоже здорова. У меня все нормально.

– Знаешь, Розмари, у меня сегодня весь день было очень странное чувство. Будто с тобой что-то случилось. Несчастный случай или что-то вроде этого. Короче, что тебе грозит опасность. Возможно – больница.

– Ничего подобного, – рассмеялась Розмари. – Со мной все в порядке.

– Но это было очень сильное чувство, – продолжала Маргарита. – Я была просто уверена, что с тобой что-то случилось. В конце концов Джин сказал, что? лучше всего позвонить и узнать.

– А как он поживает?

– Прекрасно.

– А дети?

– Ну, как обычно – синяки и царапины, а в остальном все нормально, Да, кстати, у меня скоро будет еще один.

– А я и не знала. Как здорово! А когда?

«У нас тоже скоро будет», – подумала Розмари.

– В конце марта. А как твой муж, Розмари?

– Все хорошо. Он получил большую роль в спектакле и скоро начнет репетировать.

– Послушай, а ты видела Папу? – спросила вдруг Маргарита. – Наверное, у вас там все с ума сходят?

– Это уж точно… Я его смотрела по телевизору. В Омахе ведь тоже показывают?

– Как, ты даже не пошла на него посмотреть?

– Нет.

– Правда?

– Правда.

– Боже мой! Да ты знаешь, что отец с матерью хотели даже лететь в Нью-Йорк, чтобы увидеть его, и не смогли только из-за этой проклятой забастовки. Но некоторым все-таки удалось: Донованы уехали, Дот и Сэнди Валлингфорд… А ты там живешь, и не пошла на него посмотреть?

– Религия для меня теперь значит намного меньше, чем раньше.

– Я так и знала, – горько вздохнула Маргарита. – Это было неизбежно.

И Розмари поняла, что про себя Маргарита сейчас думает: «Ты ведь вышла замуж за протестанта».

– Спасибо, что позвонила, – попыталась закончить разговор Розмари. – Но тебе не стоит за меня волноваться. Я еще никогда не чувствовала себя такой здоровой и счастливой.

– Но это было очень сильное чувство, – ответила Маргарита. – С той самой минуты, как я сегодня проснулась. Ведь я привыкла о вас, малышах, заботиться…

– Ну спасибо. Передавай всем привет и скажи Брайану, чтобы ответил на мое письмо.

– Обязательно. Розмари…

– Да?

– Меня это чувство все-таки не покидает. Побудь сегодня вечером дома, ладно?

– Мы как раз и собирались это сделать, – заверила Розмари, поглядывая на стол, который был уже наполовину накрыт.

– Ну и хорошо. Береги себя.

– Ладно. И ты тоже, Маргарита.

– Обязательно. До свидания.

– Пока.

Розмари снова занялась сервировкой стола и вдруг почувствовала приступ ностальгии. Ей вспомнилась и Маргарита, и другие родственники, и Омаха, и безвозвратно ушедшее прошлое.

Когда стол был накрыт, Розмари приняла ванну, напудрилась, надушилась, подкрасила глаза и губы, сделала прическу и надела красную пижаму, которую ей подарил Ги на прошлое Рождество.

Он пришел домой сравнительно поздно, уже после шести вечера.

– М-м-м! – сладко промычал Ги, целуя ее. – Ты так аппетитно выглядишь. – Вдруг он нахмурился. – Вот черт!

– В чем дело?

– Я совсем забыл про пирог. Ги просил ее не готовить десерт, он хотел принести домой свой любимый тыквенный пирог. – Я готов себя расстрелять. Я прошел мимо двух магазинов, но так и не вспомнил про пирог; ладно бы мимо одного, а то – двух!