Незнакомцы - Кунц Дин Рей (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
На Леланда этот аргумент не возымел никакого действия.
— Механизм всей этой чертовщины нам пока не известен, — стоял он на своем. — Возможно, подвергшийся заражению не может сопротивляться проникшему в него паразиту и становится его рабом. А может быть, паразит и хозяин человеческой оболочки взаимодействуют, помогая один другому, при этом хозяин может и не подозревать, что в него кто-то вселился, — вот вам и ответ на ваш вопрос, почему Эмми Халбург и другие не знают, откуда взялись их удивительные способности. Но, так или иначе, подобный субъект уже не может считаться человеком в полном смысле слова. И, на мой взгляд, Полничев, ему больше нельзя доверять. И поэтому я прошу вас взять под стражу всю семью Толка. Ради бога, изолируйте ее немедленно!
— Как я уже сказал вам, полковник, дом Толка окружен журналистами. Если я приеду туда со своими ребятами арестовывать Уинтона и его жену, вся наша операция будет провалена. И хотя я больше не верю в ее успех, я не стану срывать ее сам. Я знаю свои обязанности.
— Надеюсь, ваши люди наблюдают за домом Толка?
— Да.
— А что насчет семьи Мендоза? Если инфекция передалась от Толка мальчику, как это ранее случилось с самим Уинтоном...
— Мы наблюдаем за этой семьей. Но и там нам мешают репортеры...
Не меньше хлопот было и с отцом Стефаном Вайцежиком. Священник побывал у Мендоза и Халбургов, прежде чем Фостеру Полничеву стало известно, что там происходит. Несколько позже агент ФБР видел святого отца напротив осажденного полицией и толпой зевак дома в Эванстоне, как раз тогда, когда Шаркл взорвал бомбу. Но после этого священник исчез, и вот уже шесть часов, как его никто не видел. Оставалось лишь предполагать, что он анализирует случившееся и пытается связать все странные происшествия в одну цепочку, что, по мнению Полничева, являлось лишним доводом в пользу его предложения рассекретить операцию, пока еще не поздно.
Леланд Фалькирк вдруг почувствовал, что все расползается, выходит из-под контроля, и у него перехватило дыхание от одной только этой кощунственной мысли, ибо он посвятил всю свою жизнь философии и принципам осуществления контроля — безусловного, железного, над всем без исключения. Контроль являлся для него главенствующим делом, все остальное отодвигалось на второй план. В первую голову — самоконтроль. Необходимо научиться безошибочно управлять своими желаниями и порывами, в противном случае не избежать разрушения от всяческих соблазнов: алкоголя, наркотиков, секса и тому подобного. Во многом убеждения полковника сложились под влиянием его набожных родителей, которые начали вдалбливать в голову мальчика эти заповеди, еще когда он был несмышленышем. Крайне важно также контролировать процессы мышления; надо принуждать себя всегда полагаться исключительно на логику и здравый смысл, ибо человек по своей натуре склонен впадать в предрассудки, действовать по шаблонам, основанным на неразумном миропонимании. Этот урок он извлек уже вопреки, а не благодаря своим родителям, посещая молитвенные собрания секты пятидесятников и наблюдая, с ужасом и страхом, как они падают на пол, визжат и бьются в религиозном экстазе, якобы движимые некой силой, которую они называли «Святым Духом», а на самом деле просто доводя себя до истерического припадка. Нужно также контролировать свой страх, иначе можно легко сойти с ума. Он научился не бояться родителей, которые избивали и наказывали Леланда «ради его же собственной пользы», ибо были убеждены, что в мальчика вселился дьявол и нужно его изгнать. Одним из способов победить страх Леланд решил избрать намеренное причинение себе боли, надеясь таким образом развить в себе выносливость, привычку к ней и, соответственно, перестать бояться того, что может причинить боль. Леланд Фалькирк контролировал себя, свою жизнь, своих подчиненных, поручения, которые должен был исполнить, и так было всегда. И вот теперь он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией, и впервые за сорок лет был на грани срыва. — Полничев, — сказал он. — Сейчас я положу трубку, но вы оставайтесь у телефона. Мой человек наладит специальную прямую селекторную связь между мной, вами, вашим директором, Ридденхауэром и нашим куратором в Белом доме. Мы должны выработать жесткую политику и наилучший способ ее осуществления. Я не допущу никакого слюнтяйства и мягкотелости, мы не выпустим ситуацию из рук, даже если для этого потребуется уничтожить зараженных людей, будь то славные девочки или святые отцы. И мы спасемся сами, клянусь вам!
Буро-зеленая машина следовала за автомобилем Фэй и Джинджер до самого поворота с федерального шоссе к мотелю. Джинджер была почти уверена, что она заедет и на парковочную площадку, но машина остановилась в сотне метров от «Спокойствия» и осталась там мерзнуть под снегопадом.
Фэй припарковала «Додж» напротив входа в контору. Вместе с Домиником и Эрни они перенесли в дом купленные в Элко лыжные костюмы, ботинки, перчатки, два полуавтоматических ружья, патроны, электрические фонарики, два компаса, газовую горелку с двумя баллонами и еще всякую полезную мелочь.
Эрни обнял Фэй, а Доминик — Джинджер, и оба одновременно воскликнули:
— Я очень волновался за тебя!
И Джинджер невольно ответила следом за Фэй:
— И я волновалась за тебя!
Эрни и Фэй поцеловались. Доминик приблизил свое мокрое от снега лицо к лицу Джинджер, и они тоже поцеловались. Это был долгий и страстный поцелуй, и он получился таким же естественным, как и у супругов Блок, и нисколько не удивил и не смутил Джинджер.
Когда вещи были перенесены, все десять членов семьи мотеля «Спокойствие» отправились в гриль-бар. Джек, Эрни, Доминик, Нед и Фэй взяли с собой оружие.
Подтаскивая к столу стулья, Джинджер заметила, что Брендан поглядывает на оружие с опаской и неудовольствием и вообще выглядит несколько обескураженным. От вчерашнего оптимизма и приподнятого настроения не осталось и следа, эйфория после телекинетических опытов испарилась.
— Мне больше ничего не снится, — с грустью посетовал он. — Ни золотистый свет, ни зовущий куда-то голос. Знаете, Джинджер, я все время говорил, что не верю, будто меня призвал сюда Господь Бог, но на самом деле именно на это я и надеялся. Отец Вайцежик был прав, когда говорил, что во мне не угасла вера. С некоторых пор я снова ощущаю настоятельную потребность в Боге. И вот теперь — ни снов, ни золотистого света, и мне кажется, что Бог отвернулся от меня.
— Вы не правы, Брендан, — возразила Джинджер, сжимая его руки в своих ладонях. — Если вы верите в Бога, Он никогда не отвергнет вас. Только вы можете забыть Бога, но никогда — наоборот. Верно? Он всегда прощает и любит нас. Разве не то же самое вы говорите своим прихожанам?
— Можно подумать, что вы закончили семинарию, — вяло улыбнулся Брендан.
— Ваш сон был результатом попыток подавленных воспоминаний пробиться через блокаду, удерживающую их в подсознании. Но если вас сюда действительно призвал Господь, тогда... ну, в таком случае вам не снятся сны, потому что вы уже здесь. Вы выполнили Его волю, поэтому Ему не нужно больше посылать вам этот сон, вот и все. Вы меня понимаете?
Лицо священника просияло.
Все расселись по своим местам за столом.
Джинджер с сожалением отметила, что Марси выглядит даже хуже, чем вчера: она сидела с опущенной головой, положив руки на колени, и не поднимала глаз.
— Луна, Луна, Луна... — беспрерывно нашептывала она.
Процесс высвобождения в ней воспоминаний шел крайне медленно и потому особенно мучительно, но необратимо.
— Она выйдет из этого состояния, — уверенно сказала Джинджер Жорже. Ничего другого ей в этот момент в голову не приходило, но хотелось как-то ободрить мать девочки.
— Да, — обрадованно встрепенулась Жоржа. — Она непременно выйдет из него. Непременно.
Джек и Нед поставили перед дверью фанерный шит и подперли его столом, полагая, что таким образом обезопасят себя от посторонних ушей.
Фэй и Джинджер поделились со всеми результатами визита к супругам Джемисон, не забыв, конечно, упомянуть и о соглядатаях на «Плимуте». Эрни и Доминик рассказали о своих впечатлениях.
