Пляска смерти - Гамильтон Лорел Кей (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
— Посмотри на меня, черт побери!
Трудно было разглядеть под волосами в полутемной комнате, но он, похоже, действительно на меня посмотрел.
— Что ты хочешь от меня, Анита? Я уже отказался от всего, чего хотел когда-то. Что еще ты от меня хочешь?
— Господи, какой же ты мрачный тип.
Тут он слегка выпрямился, вернулась его надменность.
— Прошу прощения, что мои манеры тебя столь сильно огорчают.
Он говорил слегка рассерженно — отлично. Это куда лучше отчаяния.
— Ты прав, я сейчас должна была бы быть вне себя от гнева. И ты прав, что я выбрасывала мужчин из своей постели за куда меньшее.
Гнев его вытек, и снова его охватила гнетущая депрессия. Как будто свет в нем медленно гас.
— Ты меня попросила здесь посидеть, чтобы как следует повернуть нож в ране?
— Если я захочу повернуть нож, ты об этом узнаешь. Я просто пытаюсь говорить. — Мне пришлось прокашляться, прочищая горло. — Вода здесь есть?
Ашер огляделся. Кувшин и чашку заметил Римус, налил в чашку воды, подумал секунду и протянул ее Ашеру. Это был момент, когда почти ощущалась битва воль, потом Ашер взял чашку и подошел к кровати. И ни разу на меня не посмотрел, протягивая мне чашку с изогнутой соломинкой.
Вода на вкус была застоявшаяся, но прохладная, и ощущение во рту и в глотке было чудесное. Я подняла неперевязанную руку, взяла чашку. Пальцы зацепили руку Ашера, он вздрогнул, как от боли, но я знала, что больно не было.
— Я на тебя пролил воду?
— Нет, только на простыни немного.
— Ты единственная женщина, кроме Белль, при которой я чувствую себя неуклюжим.
Иксион уже подошел с платком, Ашер взял платок у него из рук и промокнул несколько пятен на простынях.
— Это комплимент или оскорбление? — спросила я, и мой голос уже звучал получше, не так хрипло. Интересно, сколько я провалялась без сознания? Спрашивать я не стала, потому что тогда Ашеру стало бы еще хуже, а я бы напугалась сильнее.
Он оставил попытки собрать воду, отдал платок, будто ожидал, что Иксион будет готов его принять. Так и оказалось, но небрежная отработанность жеста заставила меня снова задуматься, сколько же я была в отключке.
— Ни то, ни другое, просто чистая правда. С самого нашего знакомства я чувствую себя с тобой неуклюже.
— Обычное мое действие на дамских угодников.
Он на меня посмотрел, и я не поняла выражения его лица.
— А я — дамский угодник?
— Белль Морт очень постаралась, чтобы все вы как следует умели обращаться с женщинами.
— И с мужчинами. Не забывай, Анита, она обучила нас и мужчинам доставлять удовольствие.
Я кивнула, но остановилась — повязка кололась.
— Спасибо, я в курсе этих сведений.
— Но тебе они не слишком нравятся.
— Озадачивают, скорее.
Он разгладил простыню там, где промокал. Кажется, он искал, что бы такое сделать. Никогда не видела, чтобы ему было так неуютно.
Я сделала то, что хотела сделать, как только его увидела, — накрыла его руку своей. Он тут же стал совершенно неподвижен той страшной, неестественной неподвижностью, создающей впечатление, что касаешься чего-то неживого. Он попытался отклониться от моего прикосновения, но я не убирала руку. Если он думал, что вампирской жутью меня можно отпугнуть, то ошибся.
— Анита, — попытался он сказать голосом столь же мертвым, как тело, но не получилось.
— Я боюсь не потому, что ты меня чуть не убил. А потому, что при этом мне все равно хочется тебя трогать.
Он убрал руку из-под моей, сел, но теперь хотя бы уже глядел на меня.
— Я подчинил твой разум — полностью, окончательно. Сделал то, чего ты боялась.
— И разве тебе не хочется меня трогать?
— Хочется, — шепнул он.
— Тебе первому пришлось понять, что просто от укуса я могу получить контроль над вампиром. И не думаю, что это ты меня подчинил.
— Ты хочешь сказать, что получила контроль надо мной?
— Сама не очень понимаю, что хочу сказать. Я только знаю, что не хочу, чтобы ты уходил. Не хочу, чтобы никогда больше меня не трогал. Хочу, чтобы мы были вместе. А больше ничего не знаю.
— Вместе — каким образом, Анита?
— Нам только нужна страховка.
— Страховка? Что ты хочешь сказать?
— Ну, как в гимнастическом зале. Секс с тобой так хорош, что нужно, чтобы кто-нибудь подстраховывал.
— Так опасен, хочешь ты сказать, — ответил он, глядя на собственные руки, бессильно лежащие на коленях.
— Я бы хотела еще раз это проделать, Ашер.
Тут он поднял взгляд — не слишком счастливый.
— Ты всерьез?
— Да.
— Это же должно пугать тебя — и меня тоже.
— А меня это пугает. Но тебя ведь нет — на самом-то деле?
— Мне страшно за тебя, но…
— Ты всегда был хорошим мальчиком, правда? — спросила я.
— О чем ты?
У меня вдруг случился момент, когда так глубоко можно заглянуть в душу собеседника, что весь остальной мир будто плывет. Это была не вампирская сила, не некромантия, это был просто момент прозрения такого яркого и резкого, что я не могла отвернуться.
— Смотри мне в глаза, Ашер, и скажи: ты делал раньше такое, как со мной? Эта женщина не выжила?
Он отвернулся, пряча светлые глаза.
— Ашер! — позвала я.
Он посмотрел мне в глаза своим непроницаемым взглядом из-под путаницы волос.
— Я делал то, в чем ты меня обвиняешь.
— Это не обвинение, скорее констатация факта.
— И ты за это не считаешь меня монстром?
Я задумалась. Считаю ли я его монстром?
— Ты это сделал намеренно?
— Стал ли бы я заниматься любовью, планируя смерть партнера? — спросил он.
— Ага, так это то, что я думаю?
— Нет, кроме одного раза.
— Одного?
— Был один дворянин, от которого Белль хотела получить землю и деньги. У него определили рак. Он был сильным и гордым и не хотел умирать в страданиях и немощи. Он попросил, чтобы я убил его, хотел умереть не от боли, а от наслаждения. И еще он чувствовал, что, если его жизнь возьму я, это не будет самоубийство, и душа его спасется.
Он рассказывал безжизненным голосом, будто все это ничего для него не значило. Таким образом рассказывают люди о душевной травме или трагедии, с которой еще не свыклись.
— Ты его любил, — сказала я.
— Он был достойным человеком.
— Я не считаю тебя монстром.
— Я убил человека, чтобы доставить себе удовольствие. И после этого я не монстр?
— Если так ставить вопрос, то да, но ты сделал не это. Есть обратная связь в наслаждении, Ашер, наслаждении твоем, ее, моем. Я могла сказать «нет». В момент, когда я решила, что уже слишком, что надо остановиться.
— Я подчинил твой разум. У тебя не было свободной воли.
— Ты можешь подчинить меня, но я в таком состоянии остаюсь лишь сколько хочу и не больше. Я не хотела останавливаться, Ашер. Неужто ты назовешь меня монстром, если я скажу, что такого оргазма у меня в жизни не было?
— Нет, не назову.
— Мы можем вступать в сношения иногда, но никаких укусов, когда мы будем одни.
— Ты не доверяешь мне, — сказал он.
— Я нам двоим не доверяю.
Он почти улыбнулся:
— Я чуть тебя не убил. Чуть не пролил всю эту драгоценную кровь. Диван не восстановить, ковер пришлось выбросить. Я чуть не убил тебя, Анита, и не для еды, а ради наслаждения.
— Ты был в восторге от притока силы, Ашер. Подвластный зверь — наконец-то.
Он оглянулся на охранников:
— Да, гиены.
— Жан-Клод говорит, что, когда сила включается впервые, ее всегда трудно контролировать.
Ашер взял меня за руку:
— Я бы не променял твою любовь на тысячу сил. Прядь твоих волос не променял бы ни на какую территорию.
Его глаза блестели — блестели не силой, а слезами.
— Я тебе верю.
— Ваши новые законы провозглашают нас гражданами, но мы — монстры, Анита. Если бы я убил тебя этим своим приливом новой силы, я бы вскоре ушел за тобой.
— Ты хочешь сказать, что убил бы себя?
Он кивнул:
— Я бы не мог этого вынести.