Лэшер - Райс Энн (книга жизни .txt) 📗
– Опасности больше нет, – сообщил Майкл. – Нам больше ничто не угрожает. Так что охранников можно распустить. Что до сиделок, то нам с Роуан хватит одной. Если хочешь, можешь уволить даже Генри. Предложи ему выйти на пенсию. Или отправь к Моне.
Райен ничего не ответил, лишь снова кивнул.
– Думаю, тебе стоит рассказать об этом всем прочим членам семьи, – сказал Майкл. – Сам понимаешь, их надо поставить в известность. Успокоить. Пусть знают, что опасность устранена. Никто больше не будет посягать на женщин. Убивать докторов. Угроза миновала. То есть… Членам семьи не угрожает то, что… угрожало раньше. Возможно, с тобой попытаются связаться… люди из ордена Таламаска. Если это произойдет, посылай их ко мне. А женщины могут жить спокойно. Они в полной безопасности. К сожалению, мертвых уже не вернешь и погибшим докторам ничем не поможешь. Тут мы бессильны.
Судя по лицу Райена, ему отчаянно хотелось о чем-то спросить. Однако он счел за благо оставить свой вопрос при себе и снова ограничился кивком.
– Я обо всем позабочусь, – пообещал он после несколько затянувшейся паузы. – Положись на меня. Постараюсь, чтобы вокруг гибели докторов не поднимали лишнего шума. А что до старины Генри… По-моему, отделаться от него – весьма удачная идея. Пожалуй, я отошлю его в город. И пусть Патрик решает, как с ним поступить. Думаю, возражать он не будет. Я шел сюда спросить, как ты себя чувствуешь. А теперь мне и спрашивать нечего. Я сам вижу, что отлично.
Настал черед Майкла молча кивнуть. Свой кивок он сопроводил легкой улыбкой.
После ланча Майкл вновь поднялся в спальню и устроился на своем обычном месте у изголовья Роуан. Молчаливое присутствие сиделки показалось ему невыносимым, и он отослал ее. Ему хотелось побыть рядом с Роуан одному.
К счастью, сиделка с печальным видом сообщила, что мать ее серьезно захворала, и намекнула, что ей неплохо бы навестить больную в клинике.
Это дало Майклу повод заявить:
– Что ж, было бы жестоко не предоставить вам такую возможность. Думаю, в течение нескольких часов мы прекрасно справимся сами. Ступайте, навестите вашу матушку и возвращайтесь не раньше шести.
Сиделка забормотала слова благодарности и поспешила воспользоваться полученным разрешением. Стоя у окна, Майкл наблюдал, как женщина идет к воротам. Она жадно затягивалась сигаретой, затем бросила окурок и подняла руку, чтобы остановить проезжавшее мимо такси.
Тут Майкл заметил высокую молодую девушку, которая стояла, вцепившись пальцами в решетку, и неотрывно глядела на дом. Ее длинные, роскошные золотисто-рыжие волосы невольно привлекали внимание. Подобно большинству современных девиц, она была тонкокостной, очень худенькой, высокой и длинноногой. Наверное, какая-нибудь из бесчисленных кузин явилась засвидетельствовать свое почтение и выразить соболезнование, предположил Майкл. Разве их всех упомнишь! Пускаться в любезности с очередной родственницей у него не было ни малейшего желания. Он поспешно отошел от окна, решив попросту не отвечать, если девушка позвонит в дверной колокольчик. Остаться наконец наедине с Роуан было так приятно.
Он вернулся к кровати и опустился в кресло.
На мраморном столике лежал пистолет – большой, красивый – или, наоборот, отвратительный? Впрочем, это зависело от того, как относиться к оружию. Отныне пистолет Майклу не нужен. Он уничтожил своего врага. Несомненно, пистолет следовало убрать с глаз долой, так как он порождал тяжелые видения. Глядя на него, Майкл невольно представлял, как сожмет холодную сталь, опустит спусковой крючок и всадит пулю в собственный лоб. Пытаясь отделаться от мрачных мыслей, он перевел взгляд на Роуан и тихонько прошептал:
– Нет, дорогая, пока ты нуждаешься во мне, я этого не сделаю. Вот если только с тобой что-нибудь случится… Что-нибудь…
Майкл осекся, вглядываясь в неподвижное лицо Роуан.
Больше всего ему хотелось понять, что она сейчас чувствует и чувствует ли что-нибудь вообще.
Сегодня утром доктор заявил, что больная заметно окрепла. Но взгляд ее по-прежнему оставался пустым и абсолютно ничего не выражал.
Ей продолжали внутривенно вводить питательную жидкость. Руки и ноги каждый день подолгу массировали, а губы непременно подкрашивали помадой, причем ее любимого нежно-розового оттенка. Волосы тщательно причесывали. Майкл вспомнил о Моне.
– Влюблена она в Юрия или нет, – вслух принялся рассуждать он, – я все равно ей нужен. То есть дело вовсе не во мне. Ей нужно, чтобы в этом доме кто-то жил. Всем Мэйфейрам это нужно. И в День святого Патрика я должен устроить прием. Должен встречать гостей у входа. Должен пожимать им руки. Да, я хранитель этого дома. И буду им до тех пор, пока…
Не договорив, он откинулся на спинку кресла, вспоминая Мону и ее поцелуи, которые стали такими сдержанными с тех пор, как Роуан вернулась домой. Прелестная маленькая Мона… И этот Юрий, такой смуглый, серьезный и, видно, очень умный парень. Они влюблены друг в друга
Вероятно, Мона сейчас уже вовсю работает над планом создания Мэйфейровского медицинского центра. И, скорее всего, ей помогает Пирс.
– Надеюсь, мы не собираемся растрачивать семейное состояние на глупые детские фантазии! – заявил Рэндалл вчера вечером.
Майкл случайно услышал, как: они с Беа затеяли спор прямо в коридоре. Громовой голос Рэндалла проник даже сквозь плотно закрытые двери спальни.
– Напрасно ты выходишь из себя, – ответила тогда Беа. – Ты просто смешон со своими вечными нападками на Мону. Дело тут не в том, ребенок она или нет. Она наследница легата – понимаешь? Как в королевских домах. И теперь она не просто маленькая девочка. Она – символ.
Майкл вытянул ноги под пледом и скрестил руки на груди. Пистолет неодолимо притягивал его взгляд. Каким соблазнительным казался этот серебристо-серый спусковой крючок, и барабан, полный патронов, и ствол, скрытый чехлом из темной ткани, такой надежный, широкий ствол.
Я еще воспользуюсь этой штуковиной, но позднее, сказал себе Майкл. Впрочем, он отнюдь не был уверен, что станет пускать себе пулю в лоб. Пожалуй, лучше выпить огромную дозу снотворного – отравы, которая лишит его жизни медленно и безболезненно. Тогда он сможет лечь на постель рядом с Роуан, сжать ее в объятиях и уснуть.
Да, когда Роуан умрет, я это сделаю, мысленно пообещал Майкл. Именно так я и сделаю.
А теперь необходимо убрать пистолет в безопасное место. В доме постоянно толкутся дети. Так и до беды недалеко. Вот, например, сегодня утром в спальню Роуан опять приводили юных родственников. А в День святого Патрика в доме будет полно детей. Всего в двух кварталах отсюда, на Мэгазин-стрит, в этот праздник всегда устраивают карнавальное шествие. На специальных платформах проезжают люди в национальных костюмах. Зеваки бросают в них картошку и капусту – главные составляющие ирландских национальных блюд. Все семья Мэйфейр обожает этот праздник, об этом Майкл слышал не раз. Он тоже его любит.
Но прежде всего надо убрать пистолет. Спрятать его подальше. Иначе он обязательно попадет в руки детям.
В доме парило безмолвие.
Только дождь стучал по крыше. Откуда-то доносились шорохи и скрип, словно по дому кто-то расхаживал. Где-то вдали хлопнула дверь. Вполне вероятно, что это была дверца машины, остановившейся на улице. А может, стук донесся сюда из соседнего дома. Со звуками подчас творятся странные вещи.
Дождь упорно барабанил по гранитным подоконникам. Если бы не шелест струй, в роскошно убранной комнате стояла бы полная тишина.
– Мне бы так хотелось… Я так мечтаю открыть перед тобой душу, – одними губами произнес Майкл. – А самое главное – я хочу сказать, что тебе больше не о чем волноваться. Я с ним покончил. Думаю, я поступил с ним именно так, как хотела ты. Жаль только, я не чувствую удовлетворения. Это очень странно. Я очень переживал, когда в Рождество он одержал надо мной победу. А теперь победил я. И все равно на душе у меня тяжело. Бывают сражения, в которые лучше не ввязываться. Потому что победа в них достается слишком дорогой ценой.
