Дети, которые хотят умереть (СИ) - Гаd Григорий (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Это битье палками нельзя назвать кендо. Ученики не уклонялись от деревянных мечей, не отбивали встречные удары. Местные неслись друг на друга как ошалелые и лупили, лупили, лупили, не замечая бряканья мечей по собственным доспехам, толчков в нагрудники, шлемы, лупили, словно вдруг обрели бессмертие и, когда выйдут в коридор на перемену, острые катаны отскочат от их безрассудных голов как тупые деревяшки. Учитель Гниломяс явно одобрял такое лупиндо.
Лицо Сугиямы растаяло, но наставник успел сказать не своим зычным голосом:
— Живо выбирай!
Андрей поднялся на восьмой этаж и свернул в коридор. В полутьме проходов хоть и белели на полу кучи чистящего порошка, уборщики появлялись на этажах общежития редко. Черная грязь в углах смешалась с сияющей мукой, на стенах темнели засохшие потеки. Только трупы не торчали из грязи. О мертвых заботились везде.
Андрей шел в левом крыле мимо облезлых косых дверей комнат. Выбить тонкие доски казалось нетрудным. Но это не дозволялось.
В холле общежития под гляделкой и круглыми часами висела красная доска. На ней черными буквами выведена надпись:
«Ученикам ЗАПРЕЩАЕТСЯ:
рубить, ломать, бить, пинать, пачкать, царапать, грызть, пинать стулья, парты, столы, двери, умывальники, подмывальники, писельники, окна, зеркала, гляделки, трубы, провода, лестницы, полы, стены, лампы, потолки;
разжигать и приносить огонь;
жить в двух и больше комнатах.
НАКАЗАНИЕ: выговор и выселение в коридор на ночь».
Андрей остановился. В дальнем конце коридора стоял худой мальчик на голову ниже. Мальчик измерил взглядом длину рук и ширину плеч Андрея и зашел обратно в комнату. Дверь захлопнулась, скрипнул замок.
Щеки обожгло огнем.
Меня подселили на этаж к шестиклассникам! Какой позор!
Одна из дверей была распахнута настежь. Внутри блестела плитка, рыжели потекшие трубы, ряд умывальников и писельников покосился. Андрей бросился внутрь, винт крана скрипнул под рукой, живительная струя влилась в вонючий сухой рот, прогнала по пищеводу, заполнила пустой желудок. Вода брызнула на порошок на дне умывальника и разбудила запах морской свежести. Искусственная прохлада тут же забилась в ноздри. Вызвала кашель.
Андрей никогда не видел моря, зато не мог забыть его запах.
В комнате Андрея дверь от пластикового окна отделяли шесть локтей узких стен и грязного пола, устланного широким тюфяком. На тюфяке поместились бы двое.
«Разреши мне спать с тобой».
Выберу клан потом, сначала — седьмой постулат третьего Вечного долга, Долга чести перед именем. Сначала — помыться.
Андрей прошел в угол к широкой бадье с кастрюлей. Мимо приколотого к стене листка — памятки бусидо.
«Всего одна ночь. Сегодня».
Прямая спина наклонилась, набитые ладони обхватили толстые ручки бадьи.
«…со мной, а?»
И вовсе не для этого! Завуч Буглак уже пристыдил за грязное кимоно!
На потолке над шатким шкафом чернела маленькая гляделка. В стеклянном глазе мутнело стыдливое лицо.
«…вечером, а?»
В дверь торопливо постучали.
— Сингенин-сан, ты здесь, а?
Руки отпустили ручки бадьи. Тяжелая железка с грохотом запрыгала по бетону.
Все-таки пришла.
Нога резко придавила бадью к полу. И Андрей посмотрел в глазок.
Рыжая наложница мертвого оябуна стояла одна. Если к стене у двери не прильнули головорезы.
— Сингенин-сан?
Андрей открыл и отошел в сторону. Вытянул катану из ножен на четверть.
Дверь распахнулась в коридор. Амурова ворвалась внутрь так стремительно, что Андрей чуть не высвободил меч. Чуть не полоснул по веснушчатому лицу, по белой переносице между зелеными камнями.
Наложница захлопнула дверь, щелкнула замком. И тяжело задышала.
— Объяснись, — сказал Андрей, — что за…
Белый пальчик поднялся к розовым губам, большие глаза мигнули. Андрей замолк и прислушался. Топот ног в коридоре. Тяжелый. Восьмиклассник или девятиклассник. Приближается.
Тонкая доска дрогнула от мощного стука. Амурова отступила на шаг.
— Шестиклассник! — раздалось из-за двери, — у тебя в комнате наложница клана Красоткина! Не обязуй нас платить местью! Верни девчонку!
Рита выгнулась, как клинок. Камни на бледном лице блеснули, приковали взгляд к Андрею.
— Сам ты шестиклассник, — прошептал Андрей, щеки раскалились от стыда.
— Сингенин-сан, что ты будешь делать? — спросила девочка. Тихо и нежно.
Дверь тряслась от ударов.
— Живо верни девчонку!
Живо выбирай!
Широкоротик, живо задавай верные вопросы!
Амурова принадлежит клану Охотникова, причем здесь некий Красоткин?
— Тебя хочет присвоить чужой клан? — спросил Андрей. Рита кивнула. Барабанные стуки сотрясали дверь.
— Шестиклассник! Живо открой!
Никакой невозмутимости.
Никакого стыда.
Никакого уважения.
Амурова встала рядом и повернулась к двери. Тонкое плечо задело руку Андрея.
Волк наблюдал.
— Не выдашь меня — и клан Охотникова примет тебя, — сказала наложница и пожала плечами: — хотя, может, ты не хочешь к нам.
В дверь колотили.
Живо выбирай!
И все это из-за цветущих ландышей в сердце Стаса Охотникова. Ландышей, что посеял Андрей.
Так. Больше никакого самокопания. Никакого самобичевания. Никакой ширмы от настоящего.
Широко раскрой рот, напряги челюсть и зевни. Шире. Подай сильный поток крови в мозг. Прогони остатки лживой морской свежести из легких. И реши.
— Я не отдам тебя, — сказал Андрей и повернул замок.
Дверь дернулась наружу, но Андрей удержал ее и лишь приоткрыл. К щели вплотную приникло лицо с искусанными губами. Глаза ученика увидели черное кимоно Андрея, удивленно заморгали.
— Новичок? Тот самый?
— Сингенин Андрей, — кивнул Андрей, — еще раз стукнешь — разбужу.
Твердая ладонь Андрея двинула по искусанным губам, и ученик улетел в белесо-черную глубь коридора.
Андрей захлопнул дверь, приник ухом. Долгий шорох жесткого кимоно — встает, отряхивается. Затихающие топ-п-п… топ-п… топ — убегает. За подмогой.
Андрей стиснул дверную ручку.
— Нужно прорываться к Лису-сан и Лютину-сан, — сказал Андрей. — Где их комнаты?
Маленькая ладонь легла на руку Андрея. Слегка сжала.
— Может, лучше останемся, Сингенин-сан? — сказала наложница. — Вдвоем, а?
Андрей посмотрел в глаза цвета свежей зелени. На выпуклый треугольник, источавший чистый мыльный запах. И сглотнул. Он ничего не понимал.
Верные вопросы, где же вы?
— Почему ты не побежала к ним сразу? Почему ко мне?
Губы Риты улыбнулись. Большие глаза успокоились, снова окаменели.
— Здесь бы меня не стали искать, — сказала наложница, — если бы я оторвалась.
«Разреши мне спать с тобой».
— Поэтому хотела переночевать со мной? Ты знала, что тебя будут ждать?
Рита кивнула.
— Сингенин-сан, ты ведь убил Охотникова-сан, — просто сказала девочка, — а Красоткин-сан боялся только его.
Андрей помрачнел, а Рита сказала, как бы утешая:
— Просто Красоткин-сан пока не узнал Сингенина-сан.
На что она намекает?
Топот двух пар ног.
В глазке двое присели у стены: прежний ученик с теперь уже разбитыми губами и новый с кровоточащей рукой. Новый скреб ногтями царапины на запястье, драл рану вширь и вглубь.
Кожа в шрамах — достойная оправа для Духа. Некоторые тщеславные самураи мошенничают и сами покрывают себя шрамами.
Андрей оторвался от глазка. Пробиться еще можно. В ножнах сторожей вместе с катанами сидит возможность остановить Андрея. Сейчас у них нет даже запаха возможности.
Долгие, долгие вытянки.
— Он ушел, а? — спросила Рита. И потянулась к глазку, выпятив грудь.
Амурова не слышит. Ни скребущих по полу сандалий. Ни шороха жесткой ткани на локтях и под коленями. Ни шумного непоставленного дыхания. Да что не так с Кодзилькинской школой Катаны?
— Нет, их теперь двое, — сказал Андрей.
— Сингенин-сан очень спокоен, — Рита закрыла один глаз, прижалась к облезлой доске, — вот я и подумала.
