Твин Пикс: Тайный дневник Лоры Палмер - Линч Дженнифер (книги полностью TXT) 📗
Некоторым удалось прочесть мои записи — эти люди сразу — же превращались в крыс. Они хотели взять меня с собой, как это делает БОБ. Пока я не разберусь во всем этом получше, нам не следует общаться. Не знаю, почему мне должен был присниться этот странный сон… но как бы там ни было, я чересчур напугана, чтобы просто так выкинуть его из головы.
А что если ночные кошмары, огонь, веревки и маленькие серебряные лезвия все равно будут преследовать меня… Может быть, все это мне на роду написано? Может быть, такова моя судьба? Может быть, мне следует проявлять терпение и перестать бунтовать — и тогда кошмары наконец-то отступят?
Мне ненавистна сама мысль расстаться с таким замечательным собеседником, как ты. Но я чувствую, что должна это сделать, до тех пор пока не смогу убедиться: втайне от меня ты не разбалтываешь моих секретов.
Не схожу ли я с ума? Жду, не дождусь, когда кончатся каникулы и начнутся занятия в школе, чтобы мне было чем занять себя. Я смотрю на других девочек, которых знаю или совсем незнакомых, и все они улыбаются, так же как и я. Хотелось бы мне знать: что делается у них внутри и не чувствуют ли они себя потерянными? Они, что, перестали верить себе и тем, кто их окружает? Пожалуйста, не дай мне убедиться, что эта боль терзает только меня одну в целом мире.
Лора.
23 апреля 1986
Дорогой Дневник!
Как много времени прошло с моей последней записи. Школа — это прекрасно, но все дается мне слишком легко и мысли почти не заняты учебой. Они то и дело возвращаются к мальчикам и к моим фантазиям. У меня с Донной в этом году было уже несколько стычек. Она утверждает, что я веду себя по отношению к ней как-то странно и больше уже не тот друг, каким была раньше. Всю жизнь я ненавидела слезы, так почему же в последнее время мне так легко плачется. Я только и делаю, что стараюсь быть хорошей и постоянно чем-нибудь себя занимать, а не болтать или предаваться пустым мечтаниям. Я считала, что это раздражает окружающих и накликает на меня всякие беды.
Донна постоянно злится из-за того, что я не хочу делиться с ней своими чувствами. А не хочу я, потому что боюсь! Рассказать же ей о своих страхах я не могу, потому что тогда она заставит меня объяснить их причину. Этого я не сделаю ни за что на свете! Все это время я даже не прикасалась к тому заветному месту на теле, которое доставляет мне столько удовольствия. Я боюсь, ведь это связано с сексом, а я решила, что не буду больше о нем думать… а это так трудно!!!
Я себе ненавистна, и вся жизнь мне ненавистна! Папа в последнее время постоянно с Бенжамином и занят своей работой в «Грейт Нозерн», так что я понемногу начинаю чувствовать себя в положении Одри, когда ее отец проводит больше времени и уделяет больше внимания мне, чем ей. Теперь то же самое происходит со мной, и я изо всех сил стараюсь не обижаться и не думать обо всем этом, но у меня никак не получается. Пропал сон, и даже аппетит! Надо поскорее взять себя в руки. Не сделаю этого — и случится что-то ужасное.
Прошлой ночью мне приснилось, что я вырыла во дворе яму под колодец, чтобы дома у нас не было перебоев с водой. Мне казалось, что я делаю для семьи доброе дело.
Маме моя идея пришлась по душе, и она вся расцвела от удовольствия. Но потом, выйдя во двор, увидела, что я хочу покончить с собой, пытаясь похоронить себя в этой яме. Она поняла: я лгала ей, и это ее сильно расстроило. Она подбежала, чтобы вытащить меня, но я закричала, что не хочу просыпаться среди ночи, вся засыпанная листьями. Мне так хотелось быть деревом, чтобы услышать, не идет ли по лесу беда. Неожиданно я оказалась все-таки похороненной. Только не в глиняной яме, а где-то совсем в ином месте.
После этого в спальню ко мне пришла мама и спросила, все ли у меня в порядке, и я ответила, что беспокоиться не о чем. Просто иногда мне снятся кошмары про лес, вот и все. Выражение печали на ее лице сменилось надеждой. К сожалению, потом она начала говорить со мной о вещах, слушать о которых у меня не было ни малейшего желания. О птицах и пчелах, о младенцах и противозачаточных средствах и обо всей смехотворной чепухе насчет того, что мои кошмары — всего лишь свидетельство перемен в моем организме. По ее словам, скорей всего мне просто нужно получить ответы на некоторые мучающие меня вопросы.
И все это время, пока она со мной разговаривала, я думала совсем о другом.
Изо всех своих сил старалась я думать лишь о цветах, улыбающихся лицах и… еще о больших грузовиках, груженных бревнами, птицах и Донне-Донне-Донне… и все только одно хорошее. «Не слушай!» — твердила я себе, Я не могла слышать этот голос, говоривший мне о вещах, каждая из которых была подобна маленькому ключику от дверей в комнаты, где мне не положено быть. Как это могло произойти? Она не умолкала почти час, и мне пришлось почти вцепиться в правую руку… так мне хотелось ударить это улыбающееся заботливое лицо и завопить:
— Что же ты делаешь! И что такое со мной произошло?
Хочешь знать, что меня больше всего пугает? Единственное, что сейчас заботит окружающих, — это период моего подросткового созревания! Все по-прежнему видят перед собой улыбающуюся Лору Палмер. Девочку с прекрасными отметками, прекрасными локонами и прекрасными маленькими пальчиками, которые хотят иногда, поздно ночью, влезть в зеркало и задушить источник всех моих бед — того фантазера, чье отражение я там вижу!
Сегодня зайду к Донне и поговорю с ней. Выложу ей все начистоту. Домашнее задание сделано, два доклада подготовлены. Учебный год я закончу с отличием, меня включили в общешкольную команду знатоков для выступления на олимпиадах. Все это время я усердно молилась, а между тем еще ни разу в жизни мне не было так плохо. Начинаешь думать, что несколько кратких мгновений счастья посреди бездны унылости все же лучше, чем вообще ничего. Надеюсь, Донна все еще хочет быть моей подругой.
Если смогу, расскажу тебе, что приключилось с Донной.
До скорого.
Лора.
24 апреля 1986
Вот что на меня снизошло…
Помню, как со скакалкой прыгала, покуда
Он, маленький, мне вдруг не повелел
На землю лечь, а если нет, то значит,
Произнести какие-то слова.
Заметив, правда, что никак нельзя
Рта открывать,
Чтоб тайну не раскрыть, -
Тут грязными ручищами своими
Он наизнанку вывернул меня.
Потом мы с ним на горочке сидели,
Носились друг за дружкой и друг друга
Держали крепко за руки, как будто
Была ему я лучшая подруга.
Была ему я лучшая подруга.
Была ему я лучшая подруга.
Я слепа.
С тех пор, наверное, как перестала
Через скакалку прыгать.
Как и все люди, хочу, чтобы меня оставили в покое.
Как и другие, я хочу, сама дойти до понимания смысла того, почему мягкое белое платье считают символом непорочности.
Я хочу забыть обо всем, что внезапно находит на меня… Да, происходит что-то ужасное… Почему это должно происходить именно со мной?
Я думаю, это на самом деле так. Убеждена, что так!
После того, как увижусь с Донной, может быть, расскажу тебе о том, что я помню. Как много уже позабыто… но трудно сказать, что для меня лучше: помнить или забыть.
Пожалуйста, Донна, оставайся моей подругой и дальше. Пожалуйста!
Л.
21 июня 1986
Дорогой Дневник!
Вчера я провела целый день с Донной. Сначала сна вообще не хотела со мной разговаривать. Тогда я расплакалась и выбежала из дома. Как я обрадовалась, когда она догнала меня! Я увидела, что она тоже плачет. Тут все, что было на сердце, выплеснулось наружу. Я сказала ей: меня мучает страх, что я никогда не стану хорошей из-за этих своих дурных снов, очень дурных. Я ведь не придумываю, когда говорю, что последнее время совсем не сплю. Как бы мне хотелось вспомнить с ней о том вечере с ребятами у ручья, но почему-то, я убеждена, она меня за него ненавидит. Если же я буду держать это все в себе, то мне наверняка приснится страшный сон, потому что случившееся останется в моей памяти как одно лишь плохое. Мне необходимо, сказала я Донне, узнать ее мнение о том вечере. Считает ли она или нет, что мы заслуживаем за него наказания, по крайней мере, я, поскольку позволила себе больше, чем она… Мне совершенно необходимо было это знать!
