ОНО - Кинг Стивен (первая книга .txt) 📗
Мы с Тревом невольно взялись за руки, стиснули друг другу пальцы. Вот точно так, как мы с тобой в эту минуту, Майк. Капли крови стекали у него из разбитого, сломанного носа, глаза распухли, сузились, видны одни щелки.
Там, в огне, люди казались призраками. Они пытались добрести до пролома, но не могли: одежда на них полыхала, а сами они походили на горящие факелы. На их лицах опалялась и сворачивалась кожа, вспыхивали костром волосы. Один за другим они падали в огонь, перевернутся и замрут, охваченные пламенем. И мы теряли их из виду.
Под конец мы увидели женщину. Платье и комбинация на ней занялись огнем. Женщина горела как свечка. На мгновение мне показалось, что она смотрит на меня. Я заметил, что веки ее в огне.
Она упала, спасти ее было невозможно. Пламя взвилось столбом. Когда подъехали пожарные машины — две с базы и две из пожарного депо, что на Мейн-стрит, на месте клуба были одни головешки. Вот, Майк, я и рассказал тебе про пожар на «Черном пятне».
Отец допил остатки воды и дал мне стакан, чтобы я налил ему из фонтанчика в коридоре.
— Сегодня ночью, наверно, потоп в постели устрою, — усмехнулся он.
Я поцеловал его в щеку и вышел в коридор. Когда вернулся, отец уже впал в полуобморочное состояние, глаза остекленели. Я поставил стакан на тумбочку, отец еле пробормотал «спасибо». На часах «Вестклокс», что стояли на тумбочке, было почти восемь, пора домой. Нагнулся поцеловать отца на прощание, но неожиданно для себя шепотом спросил:
— Так что ты видел? Ты не досказал.
Глаза отца уже слипались, он едва приподнял веки. Возможно, он узнал мой голос, а может, принял за какой-то другой, погрузившись в свои мысли.
— А?
— Что ты видел? — снова прошептал я. Мне вовсе не хотелось услышать признание отца, но я чувствовал, что должен услышать, что бы то ни было. Меня бросало то в жар, то в холод, глаза горели, руки стали как ледышки. Я должен услышать. Точно так жена Лота должна была обернуться и посмотреть, как рушится Содом.
— Птицу, — проговорил отец. — Над головой последнего убегающего легионера. Может быть, это был ястреб. Только огромный. Я никому о том не рассказывал. Меня бы посадили в психушку… Размах крыльев — футов шестьдесят. Как японский самолет. Но я разглядел ее глаза… И кажется, она заметила меня…
Голова его откинулась набок, к окну — на улице уже смеркалось.
— Она камнем упала на легионера, схватила его за балахон и взмыла. Я слышал, как хлопали ее крылья… знаешь, как во сне. Потом она зависла в воздухе… Я подумал: как же так, птицы не зависают, а эта… эта зависла, потому что…
Он умолк.
— Почему, папа? Почему она зависла? — прошептал я.
— Она не зависла, — проговорил отец.
Наступило молчание. Я решил, что отец погрузился в сон. Никогда в жизни я не испытывал такого страха: ведь четыре года тому назад я видел эту самую птицу. Невероятно, но с одиннадцати лет я ни разу не вспоминал ее. Мне напомнил отец.
— Она не зависла, — неожиданно произнес он. — Она парила, словно плыла по воздуху. И к крыльям ее были привязаны воздушные шары. Огромные связки.
И с этими словами отец забылся сном.
1 марта 1985 года
Оно вернулось. Теперь я в этом уже не сомневаюсь. Подожду еще немного, хотя чего ждать, и так сердцем чую, знаю наверное. Не уверен, что выстою при встрече с ним. В детстве как-то удавалось, но дети есть дети. Они устроены по-другому.
Записал рассказ отца о пожаре — строчил точно в лихорадке. Все равно домой едва ли пошел бы. Дерри покрылся толстой сверкающей коркой льда и, хотя утром выглянуло солнце, все точно вымерло.
Писал до трех часов в лихорадочной спешке, пытаясь добраться до конца. Да, я не вспоминал огромную птицу, которая гналась за мной в детстве. Отец воскресил ее в памяти, и с той поры она и все с нею связанное не дают мне покоя.
Это напоминание — своего рода последний подарок отца. Я бы сказал, страшный подарок, но по-своему замечательный.
Я заснул за столом в библиотеке, уронив голову на руки перед линованным блокнотом. Проснулся утром — поясница ноет, зато ощущение свободы — наконец-то избавился от того, что лежало камнем на сердце.
И вдруг вижу: ночью я был, оказывается, в зале не один. Пока я спал, кто-то входил.
От двери читального зала — я ее, как обычно, запер — к моему столу ведут следы, еле заметные отпечатки грязи.
Следов, ведущих к двери, нет.
Кто бы это ни был, что бы это ни было, Оно приходило ко мне, оставило свой знак… и исчезло.
К лампе, что стоит у меня на столе, привязан воздушный шар, наполненный гелием. Он завис на косом луче, проникавшем в высокое окно.
На воздушном шаре я увидел свое лицо. Оно было без глаз. Из пустых глазниц сочилась кровь, тонкая резиновая кожа вздулась, и рот исказился в крике.
Я глянул на этот рот и закричал во весь голос. Крик отозвался эхом под сводами библиотеки, вибрируя на железной винтовой лестнице, ведущей к стеллажам.
Воздушный шар поплыл и лопнул.
