Грезы Февра (сборник) - Мартин Джордж Р.Р. (первая книга txt) 📗
– Да, теория старика Джонатана не подтвердилась, – согласился Рогофф, – но Стивен вошел во вкус. Вообще, по себе знаю, что, однажды вкусив человечины, потом трудно остановиться.
Рогофф задумчиво посмотрел на Рэнди, будто что-то взвешивая, а затем начал…
…изменяться. Немедленно в его легкие хлынул холодный живительный воздух, а кости и мышцы, запылав огнем, стали, точно разогретый воск в умелых руках, менять форму.
Вскоре слух и обоняние его обострились; ночь оказалась наполненной свистом ветра и шорохом падающих с листьев и веток дождевых капель, шелестом крыльев летучих мышей и шумом городских автомобилей. И еще чьими-то неторопливыми шагами на лестнице и тяжелым духом, исходящим волнами от того, кто поднимался сюда. В духе этом угадывались запахи лосьона после бритья, давно не мытого тела, пота и крови.
Уилли, не отрывая глаз от дверного проема, попятился; из горла его вырвалось тихое, но грозное рычание, а длинные желтые зубы предупреждающе обнажились.
В дверном проеме появился Стивен, его холодные голубые глаза встретились с горящими красными глазами Уилли, и определить, в чьих меньше человеческого, казалось невозможным. Стивен был обнажен, движения его – медленны и неточны, отчего Уилли вначале решил, что Стивен не ведает, что творит. Однако в следующую минуту Уилли убедился в обратном – парень, улыбнувшись, потянулся к висящей на крючьях шкуре…
Уилли, не размышляя, прыгнул.
Он ударил Стивена грудью в грудь, и тот, не выпуская из рук кожи Зоуи, упал. На секунду открылось незащищенное горло придурка, но Уилли заколебался и потерял инициативу. Стивен схватил обеими руками переднюю лапу Уилли и переломил, словно сухую палку. На мгновение от боли Уилли лишился сознания, а в себя пришел уже в воздухе, после того как Стивен, не вставая с пола, поднял его над собой и отшвырнул. Уилли врезался в зеркало. Зеркало разлетелось на острые, словно кинжалы, осколки, один из которых впился Уилли в бок.
Уилли по инерции перекатился со спины на живот, осколок разломился и глубоко вонзился в его тело. Уилли жалобно взвизгнул, а Стивен на противоположном конце комнаты поднялся на ноги.
Уилли тоже встал. Осколок в боку при каждом движении давал о себе знать такой резкой болью, что Уилли плохо владел собственным телом.
Стивен накинул на себя кожу Зоуи, и на секунду Уилли испугался, что сейчас этот торговец шкурами из рода торговцев шкурами изменится, и тогда уже он, Уилли, станет легкой добычей, а чуть позже – и безжизненным куском мяса.
К счастью, Стивен так и остался Стивеном, и Уилли, открыв пасть, пошел на него, но, как выяснилось чуть позже, слишком медленно. Стивен ударом ноги под ребро сшиб Уилли с лап, а затем этой же ногой придавил к полу. Уилли попытался высвободиться, но Стивен был очень силен. Внезапно Уилли вспомнилась картина из детства: придавленная к земле собачонка с оторванными лапами.
И тогда Уилли, сложившись пополам, со всей силы впился зубами в икру Стивена.
В пасть хлынула горячая кровь и, проникнув в горло, словно наркотик, придала сил. Стивен отпрыгнул назад, а Уилли, немедленно вскочив, бросился на него и укусил снова, на этот раз глубже, сильнее. Тяжелым, гулким колоколом в голове отдался удар Стивена, но Уилли уже поверил в себя. Внезапно он совершенно четко понял, что способен разорвать Стивена на куски, и принялся снова и снова кусать его, отрывая от тела куски плоти и упиваясь льющейся в гортань горячей кровью.
И затем, словно издалека, донесся тоненький мальчишеский голос Стивена:
– Нет, папа, не надо! Пожалуйста, не кусай меня! Не кусай меня больше, папа!!!
Уилли на секунду замер, а затем отступил назад.
Стивен, всхлипывая, сел на пол. Он был весь в крови, на бедрах, икрах, плечах и руках виднелись глубокие раны, на правой руке недоставало трех пальцев.
И вдруг Уилли испугался.
Он не понял почему. Ведь Стивен был сломлен, и Уилли мог в любую секунду перегрызть ему горло или оставить в живых, но это уже не имело значения. Что-то было не так, ужасно не так. Уилли показалось, что вдруг ударил лютый мороз, и каждый волосок на его теле встал дыбом. Что же, черт возьми, происходит?!
Уилли едва слышно завыл и, не спуская настороженных глаз со Стивена, медленно попятился к двери. Стивен захихикал.
– Ты вызвал его, – загнусавил он. – Вызвал, забрызгав свежей кровью зеркала. Ты снова вызвал его.
Комната и все в ней как будто пришло в движение, закрутилось, закачалось; из зеркал забил ослепительный лунный свет. А может быть, то была уже не луна.
Уилли вгляделся в зеркала.
В них уже не было отражений: ни Уилли, ни Стивена, ни луны, – а за окровавленными блестящими поверхностями клубился густой серебристый туман.
И что-то в этом тумане двигалось, перебегало от зеркала к зеркалу, стремясь поскорее вырваться наружу.
Уилли на миг увидел это ЧТО-ТО, затем потерял из виду, затем вновь увидел. Это ЧТО-ТО было сразу и перед ним, и позади, и сбоку. Оно представлялось Уилли то зловонной змеей с крупной влажной чешуей, то человеком с бездонными дырами вместо глаз и блестящими серебряными ножами вместо пальцев, то закутанной в саван фигурой без лица. Оно постоянно менялось, и каждая новая форма становилась темнее и ужаснее предыдущей. Оно было кошмаром, ожившим в комнате смеха; оно было охотником, охотящимся в ночи на охотников.
И оно рвалось наружу.
– Свежеватель! – окликнул его Стивен.
Поверхность зеркал вздыбилась и пошла волнами, словно океан в бурю; серебристый туман стал рассеиваться, и Уилли с ужасом осознал: с каждой секундой существо в зеркалах видится все яснее, все четче. К тому же оно, без сомнения, видит Уилли; очень скоро туман полностью испарится, зеркала превратятся в двери, и из них выйдет Свежеватель…
…выползать из одежды. Глаза его на черной, как уголь, морде горели янтарем, обнаженные клыки сверкали точно кинжалы из слоновой кости. Он был немного меньше, чем Уилли в обличье волка, но мех у него был гуще и темнее.
Волк не торопясь пошел на нее, и Рэнди попятилась, но, упершись спиной в дверцу автомобиля, вынуждена была остановиться. В ее руке был зажат серебряный нож, но сейчас он казался детской игрушкой.
Волк приготовился к прыжку, а Рэнди – к схватке. Тут между ними встал Эркухарт.
– Нет, – произнес он на удивление твердо. – Ты обещал мне, что только поговоришь с ней.
Волк предостерегающе зарычал.
Эркухарт молниеносно выхватил пистолет и, держа его двумя трясущимися руками, направил на волка.
– Стой где стоишь! – закричал он. – Рэнди не успела зарядить револьвер серебряными пулями, но зато у меня на это было целых восемнадцать лет. Я по-прежнему начальник полиции этого проклятого городишки, и я объявляю тебя арестованным.
Рэнди незаметно отперла машину.
Волк на секунду застыл, устремив горящие глаза на Джо, и Рэнди показалось, что блеф должен сработать. Но через секунду волк, запрокинув голову, завыл, и от лица Рэнди мгновенно отхлынула краска. Этот вой Рэнди узнала немедленно, поскольку слышала его во сне сотни раз и отлично понимала его значение. Это первобытное чувство было, наверное, унаследовано ею от предков, живших в пещерах и в страхе разбегавшихся перед стаей волков.
Рэнди распахнула дверцу машины и едва успела занести правую ногу, как волк прыгнул.
Раздались подряд два выстрела, затем волк сшиб грудью Эркухарта и прижал к дверце машины. Рэнди уже влезла на сиденье, но не успела подтянуть левую ногу. Удар в дверцу был таким сильным, что ногу Рэнди пронзила страшная боль, она даже слышала, как затрещала кость. Эркухарт выстрелил еще раз; несколько позже раздался его крик.
Нога Рэнди оказалась словно в капкане, который к тому же продолжал сжиматься все сильнее под ударами неистовой схватки. Джо кричал, а боковое окошко, словно каплями дождя, покрывалось брызгами его крови. Голова Рэнди раскалывалась от боли, ей даже показалось, что она вот-вот лишится чувств, но все же, упершись плечом, она смогла приоткрыть дверцу и втащить сломанную ногу в салон машины. Последовавший немедленно удар захлопнул дверцу, а Рэнди, поспешно заперев ее на замок, в изнеможении рухнула на руль.
