Когда мертвые оживут - Лондон Мэтт (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Эта навязчивая идея послужила источником вдохновения для многих известных фантастических фильмов и литературных произведений, начиная от «Вторжения похитителей тел» и до «Бегущего по лезвию бритвы». В последнем фильме, снятом по мотивам романа Филипа К. Дика, человекоподобных репликантов можно узнать только по некоторым особенностям их эмоциональных проявлений. В другом фильме, «Нечто» Джона Карпентера (основанном на рассказе Джона У. Кэмпбелла), члены исследовательской группы, работающей на отдаленной арктической станции, обнаруживают, что некоторые из них уже не люди, а умеющие принимать различный вид пришельцы. Единственный способ узнать наверняка, кто есть кто, — опустить провод под напряжением в образец крови и посмотреть, отреагирует она на разряд или нет.
Приведенный в нашей антологии рассказ также затрагивает подобную тему. Но описываемые в нем зомби не просто хотят сожрать ваши мозги. На уме у них кое-что другое, более серьезное. Намного более серьезное.
Слушайте!
Не пытайтесь говорить. Не пытайтесь двигаться. Слушайте меня. Слушайте мою историю.
Все помнят, как это у них случилось впервые. Как они в первый раз увидели зомби и поняли, что именно видят. Но я был вообще одним из первых людей, повстречавшихся с зомби. Это случилось в самом начале нашествия, и я тогда не понимал, что происходит. Мы даже еще не называли этих существ словом «зомби».
Дело было на кладбище при церкви Святого Панкратия в давно утраченном, почти легендарном городе Лондоне. Ну, город-то до сих пор стоит — один из немногих крупных городов, которые не были разрушены в последние безумные дни всемирного коллапса, но для нас он потерян. Теперь Лондон принадлежит «им».
Так или иначе, старинная церковь Святого Панкратия являлась одним из самых ранних памятников христианства в Европе. В том или ином виде храм Божий на этом месте существовал на протяжении полутора тысяч лет. Хотя вплотную к ней с северной стороны проходит железнодорожная ветка от вокзала Сент-Панкрас, местечко это было уединенное и немного жутковатое, пропитанное историей и романтикой. На кладбище при церкви похоронена Мэри Уолстонкрафт Годвин, и именно возле могилы Мэри ее дочь (та, которая позднее написала «Франкенштейна») призналась в любви поэту Шелли и встретила взаимность. Известный романист Томас Харди, до начала писательской карьеры служивший помощником архитектора, руководил переносом могил из участков кладбища, что были назначены под железнодорожные пути, и разместил часть надгробий вокруг старого ясеня, впоследствии получившего его имя.
Я в то время жил неподалеку и трудился нештатным журналистом, писал статьи на научные темы. Работая дома, в благоприятную погоду я частенько ходил на кладбище позавтракать. Там-то я впервые и увидел зомби.
Вижу, вы понимаете далеко не все. Верно, вы же молоды. К тому времени, когда вы родились, много чего изменилось, и многое, что было известно тогда, сейчас позабыто. Но я пытаюсь придать рассказу определенный настрой, эмоциональную окраску. Ваша реакция на мою историю очень важна, и вы должны слушать меня внимательно. Именно поэтому вас связали, заткнули вам рты и подсоединили к моим машинам.
Слушайте!
Стоял жаркий июньский денек. Я сидел на скамье в этом древнем священном месте, в тени от ясеня Харди, уминал сэндвич с яйцом и кресс-салатом и мысленно перечитывал статью о космических лучах, над которой как раз тогда работал. И тут я увидел его. На первый взгляд он был вполне похож на человека. Оборванный мужчина в черном длинном плаще неуклюже, на негнущихся ногах ковылял в мою сторону, свалявшиеся волосы падали на лицо. Через каждые несколько шагов он останавливался, поднимал голову и озирался, после чего брел дальше; полы черного плаща волочились за ним по земле.
Сперва я не обратил на него особого внимания, решил, что это просто бродяга. В теперешние дни все мы бродяги, но давным-давно у большинства из нас были дома и семьи, и только самые несчастные, рабы дурных привычек или же обычные люди, опустившиеся на дно в результате какой-то беды или душевной болезни, жили на улице. Бездомных притягивала на кладбище вечно царившая здесь тишина да еще ощущение древней святости. Кроме того, в западной части кладбища располагалась больница, где обездоленным выписывали лекарства и оказывали медицинскую помощь. Поэтому ничего странного в его появлении здесь не было; ну, бредет себе и бредет, шатаясь, какой-то оборванец под сенью деревьев, мимо могилы Мэри Годвин в направлении ясеня Харди и церквушки.
Потом залаяла собака. Какая-то женщина вела на поводке нескольких собак, еще пара трусила за ней следом; хозяйка стала громко звать маленького жесткошерстого терьера, а тот в яростном возбуждении выплясывал вокруг бродяги. Еще две пса подбежали к своему собрату и тоже принялись облаивать оборванца; шерсть у них поднялась дыбом, а уши прижались к головам. Бродяга остановился, откинул с лица засаленные волосы и посмотрел по сторонам. Вот тогда я наконец смог его разглядеть.
Лицо у него было мертвенно-бледное, все в шрамах, похожее на разбитую и вновь склеенную вазу. Я сперва решил, что с бедолагой произошел несчастный случай, а лицо пострадало от осколков после взрыва или же на него попала кислота. Но потом заметил: то, что я принимал за свалявшиеся волосы, медленно извивалось, напоминая щупальца какого-то жуткого морского чудовища. А то, что я посчитал изодранным плащом, вовсе не являлось предметом одежды; это была кожа, почерневшая и отвердевшая, свисающая по сторонам туловища, словно крылья гигантской летучей мыши.
Женщина с собаками подняла крик: она тоже хорошо разглядела «бродягу». Собаки словно сошли с ума: вставали на задние лапы, выли, лаяли, рычали. Я вскочил со скамьи. Моему примеру последовали несколько человек, которые, как и я, приятно проводили время на теплом тенистом кладбище. Вероятно, у кого-то хватило соображения позвонить в полицию, потому что через считаные мгновения — ну, или так мне показалось — раздался вой сирены, за кладбищенской оградой замелькали синие маячки, и на сцене появились двое полицейских в желтых бронежилетах.
Едва завидев «бродягу», они остановились. Один что-то быстро говорил в рацию на бронежилете, другой собрал нас в кучу и повел к выходу с кладбища. И все это время кошмарное существо стояло в окружении беснующихся собак, протянув мозолистые руки в немой мольбе, и смотрело по сторонам. Из раскрытого рта, выделяющегося красным овалом на изуродованном белом лице, вырывались хриплые нечленораздельные стоны.
Полицейские все прибывали. Прилегающая к кладбищу дорога была перекрыта, над верхушками деревьев застрекотал вертолет. На дорожках появились люди в костюмах химзащиты; один держал в руках винтовку. Попадались там и люди в штатском со взрывчаткой и мрачной решимостью во взгляде. К этому моменту всех посетителей кладбища согнали к полицейскому фургону. Копы не отвечали ни на какие вопросы, и мы в спокойной, чисто английской манере гадали, не связано ли происходящее с атакой террористов. В то давнее время люди боялись главным образом терроризма.
Когда прозвучал первый выстрел, все мы от неожиданности вздрогнули. За ним последовал еще второй, и еще, и еще… Одна из собак сломя голову вылетела из ворот на улицу, где ее и пристрелил снайпер. Женщина, которая продолжала удерживать своих собак на поводках, завопила. Люди в костюмах химзащиты быстро соорудили прямо на тротуаре подобие душа и заставили всех нас по очереди пройти через него, а затем мы вынуждены были прямо в мокрой, воняющей одежде разместиться в клетушках полицейских фургонов.
Сто дней я провел в карантине, а когда меня наконец отпустили, мир изменился навсегда. Я наблюдал за всеми этими переменами по телевизору, а потом и сам очутился в гуще событий. Кругом солдаты, бесконечные проверки, вой сирен и ни на секунду не отпускающее чувство страха. Суды Линча, публичные повешения и сожжения. Один-два десятка расстрелов на месте ежедневно в одном только Лондоне. Здесь и там карантинные зоны за проволочными заборами. И повсюду захватчики.
