Самая страшная книга. Лучшее (сборник) - Гелприн Майкл (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Спокойные указания полковника ФСБ, как ни странно, вернули несчастному участковому присутствие духа. Матерясь вполголоса, он осторожно, на четвереньках, приблизился к свече, чиркнул спичкой и зажег ее. Затем наклонил, уронил несколько капель стеарина на пол и прилепил к ним основание свечки.
Сразу стало заметно светлее. Змеи исчезли, на стенах сруба снова проявились обои. Лемур истаял по частям, снизу вверх. Дольше всего держались глаза, но через несколько секунд и они исчезли. Затем унялась боль в исцарапанном лице.
– Стрепетов? Доложите ситуацию, – потребовал полковник.
– Свечу зажег. Кажется, стало лучше.
– Что значит «лучше»? Реальность зафиксировалась? Вы ощущаете сдвиги?
– Мракобесие, твою мать, – сказал Стрепетов. – Вот что я ощущаю.
– Пожалуйста, будьте собранны. Еще ничего не закончено. Зафиксировалась ли реальность?
– Блин… наверное, да.
– Отлично. Пока горит свеча, вам ничего не угрожает. Вы можете спокойно передвигаться. Скажите, вы уверены, что существо убито?
– Какое именно?
– Я имею в виду хозяйку дома.
Алексей Петрович мысленно застонал. Теперь на нем, похоже, еще и труп. И как прикажете отписываться потом в районе от всего этого?
Он подошел к телу. Придавленное столом, оно лежало неподвижно. Ноги в колготках и домашних мягких тапочках торчали из-под скатерти под неестественным углом. Дыхания не было, и глаза уже остекленели.
– Уверен, – сказал он.
– Не обманывайтесь, – заявил Свиридов. – С вероятностью восемьдесят процентов это не так. Вы должны точно выполнить еще ряд действий. Готовы?
– Готов.
– Два условия, жизненно важных. Первое – свеча должна гореть. Какой длины огарок?
– Где-то сантиметров десять.
– Этого достаточно. Следите, чтобы она не потухла. Можете поставить ее повыше, чтобы случайно не наступить. Второе условие – вы должны беречь рацию и постоянно оставаться на связи. Как поняли?
– Понял я, понял. Беречь рацию.
– Стрепетов, пожалуйста, отнеситесь ко второму условию очень внимательно. Держите рацию постоянно на виду. Не позволяйте ей трансформироваться. Мы не можем полностью оградить прибор от телеметрических аберраций.
– Чего? По-русски, пожалуйста, говорите со мной, товарищ полковник! У меня всего восемь классов средней школы! Я в вашем словесном по… в ваших научных терминах не разбираюсь!
– Стрепетов, еще раз призываю вас сохранять присутствие духа. От этого сейчас в первую очередь зависит ваша жизнь. Повторяю: вы должны постоянно следить за рацией. Не позволяйте ей изменять форму и цвет. Если это произойдет, связь будет утеряна. Прямо сейчас проверьте ее состояние.
Алексей Петрович повертел рацию в руках. Передняя панель как будто была в норме. Но вот с другой стороны…
– Товарищ полковник, вижу странные желтые пятна на задней части корпуса. Я их стираю-стираю, а они снова выступают. Что это такое может быть?
– В дальнейшем вы получите исчерпывающие объяснения. Сейчас на них нет времени. Попробуйте удалить пятна.
– Легко, – сказал участковый, вытирая рацию о скатерть.
– Отлично, капитан. Теперь…
– Я старший лейтенант, – поправил Стрепетов.
– С этой минуты – капитан. Пожалуйста, не перебивайте и слушайте очень внимательно. Вы должны сделать следующее…
Человек с забинтованной головой, лежавший на диване в доме Звягиных, зашевелился, заерзал под толстым стеганым одеялом и открыл глаза.
– Ну привет, – сказал ему Дима.
– Ты кто? – со стоном спросил незнакомец.
– Нет, брат, это ты мне скажи, кто ты такой и почему бродил в полночь по моему двору, в такой ливень, в одних подштанниках и с разбитой башкой. Пошто жену мою напугал?
– В каких… подштанниках… жену…
– Лежите, лежите, – вмешалась Лена, увидев, что ночной пришелец пытается сесть на постели. – У вас сотрясение – сто процентов. Повезло еще, что на голове простое рассечение. Но вставать вам решительно нельзя. Утром подумаем, как вас в больницу отправить, а пока отдыхайте.
– Блин, я уазик разбил, – печально сообщил мужчина, как будто это могло хоть что-нибудь объяснить. – Это Подгорск?
– Ну ясен пень, Подгорск! – нетерпеливо ответил Дима. – А ты куда ехал-то?
– К вам. К вам и ехал. В смысле – не к вам лично, а в поселок ваш.
– Среди ночи?
– Ну да. Вызов же был.
– Какой еще, блин, вызов?
– Так в район же позвонили по 02, сказали – девка к вам поехала и пропала. Ну вот они меня и послали… в смысле – проверить и доложить.
– И ты, стало быть, кто у нас?
– Так участковый я из Изломова. Старший лейтенант Хорошенко Василий. Подгорск – моя территория. Меня все знают, я двенадцать лет уже работаю, на пять деревень. В Подгорске только редко бываю.
– Точно, – сказал Дима. – Я тебя как-то в сельсовете видал. Точно. А что за девка?
– Без понятия. Какая-то Марина Златовойская.
– Не знаю такой, не слыхал. И как же ты, старлей, уазик разбил? И почему без одежды? Так и ехал, что ли?
– Нет, конечно. – Хорошенко прикрыл глаза, собираясь с мыслями. – Наверное, парень этот форму снял… Е-мое, моего табельного, что, тоже нет?
– Все, что есть, – на тебе. Ты давай не отвлекайся, что за парень?
– Дурковатый какой-то… Кто ж знать мог, ночь, ливень… Тут, почти перед деревней уже… Я только повернул – у вас тут горочка такая на въезде, а перед ней поворот – а он на дороге стоит прям впереди и руками машет, как ветряная мельница. Ну я руль в сторону и в кювет. И прямиком в березу. Вот башкой-то и саданулся. Потом… Помню, как он в окно смотрел. Фары светили. Он без шапки был, волосы мокрые. Высокий. Взгляд, говорю, дурковатый такой. Вроде выбритый, а на подбородке несколько волосинок длинных. Все губами шевелил, как будто говорил чего. Потом капец, не помню ни фига. Где вы меня нашли?
– Здесь и нашли. Ты, видать, в беспамятстве как-то добрел. Наш дом первый на въезде. Мы тебя тут, можно сказать, подобрали, башку забинтовали, спиртом растерли. Теперь лежи отдыхай. Грейся.
– Спасибо, – тихо сказал участковый. – А вы знаете, кто это? У него мое табельное.
– Конечно, знаем, – сказал Дима. – Лешка это юродивый, кто ж еще. Маргариты Васильевны Стрепетовой сын. Да он дурной, но безобидный. Бывает, стащит чего, потом выбросит где-нибудь в кусты. Ему на фига твоя форма или ПМ? Так, поиграть просто.
– Ой, не знаю, – вздохнула Лена. – С пистолетом плохие игры.
– Оно так, – согласился Дима. – Вот что. Ты, старлей, отдыхай, а я схожу к Стрепетовым, со Степаном потолкую. Там, кроме пистолета, еще что-нибудь было? Наручники, рация, дубинка? Не знаю, что еще вам положено брать на выезд.
– Ага, – сказал участковый. – Автомат Калашникова и баллон с «черемухой»… Ничего этого у меня нет. Наручники за свои деньги на китайском рынке покупал, так и те мудак один сломал недавно по пьяному делу. Да я на вызовы езжу – табельное с собой не беру. Сегодня вот взял… на свою голову.
– Да не боись, – улыбнулся Дима. – Вернем твой ПМ.
– Полнолуние сегодня, – напомнила жена. – Ты возьми еще кого с собой. Мало ли что.
– А, ну я Коляна позову, он не откажет. Это сосед мой, Просеков Николай. Мужик – кремень, – пояснил он участковому.
– Слышь, – сказал Хорошенко, – там вот что. Она, по ходу, к нему и ехала.
– Не понял. Кто к кому?
– Марина Златовойская к Степану Стрепетову. Говорят, это его девка.
– Нет у него никакой девки. И даже не помню, чтоб была когда.
– Ай, да откуда тебе знать, – возразила Лена. – Чужая душа – потемки.
– Ладно, разберемся, – сказал Дима. – Ждите тут, короче.
Ростовчане Стрепетовы переехали в Подгорск в две тысячи первом году. Алексею тогда было шестнадцать, Степану – двадцать пять. По словам Маргариты Васильевны, до пятнадцати лет Леша рос совершенно нормальным парнем, пока не случилось то, что случается почти со всеми – несчастная любовь. Но то, что благополучно переживают миллионы других подростков, Леша пережить не смог. Девчонка, с которой у него развивался бурный роман, неожиданно его бросила, и рассудок мальчика повредился. В надежде, что все еще можно поправить, Стрепетовы переехали в Сибирь, подальше от всего, что могло бы напомнить парню о тех событиях. Но шизофрения не лечится и не проходит сама.
