Явление тайны - Баркер Клайв (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Там они встретились. Схватка была жестокой, но ничего не изменила. Желание обладать Искусством сжигало противников, будто страсть. Они сражались пять дней и ночей подряд, стремясь уничтожить друг друга. Но и на этот раз никто не одержал победы. Они душили друг друга и рвали на части, свет смешивался с тьмой, и уже невозможно было различить, где кто. А когда налетел ветер и поднял их над землей, все оставшиеся силы пришлось бросить на то, чтобы уцелеть под натиском вихря. Сил оставалось слишком мало, и Флетчер на время отвлекся от врага – тот хотел добраться до миссии, где хранилась Субстанция. Ветер перенес обоих через границу штата – в Калифорнию. Он влек их на юго-запад через Фресно, по направлению к Бейкерсфилду. Они продержались до пятницы 27 июля 1971 года. Потом обессиленные Яфф и Флетчер рухнули на землю в округе Вентура, на лесистой окраине маленького городка Паломо-Гроува. Их падение вызвало небольшой сбой электричества, заставивший замигать подсветку дорожных указателей и рекламных щитов в направлении Голливуда.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«ЛИГА ДЕВСТВЕННИЦ»
I
Девушки спускались к воде дважды. В первый раз – на следующий день после бури, накрывшей округ Вентура и за одну ночь обрушившей на Паломо-Гроув осадков больше, чем выпадало обычно за год. Ветер пригнал ливень от океана, но это не смягчило жару. Слабый ветерок из пустыни раскалил температуру в городе почти до ста градусов. Дети, все утро изнурявшие себя играми на улице, к полудню прятались от жары за стенами домов. Собаки проклинали свою шкуру, птицы переставали петь. Старики не вылезали из постелей. Впрочем, как и любовники, истекавшие потом. Те несчастные, кто не мог отложить свои дела до вечера, когда температура должна была (если даст бог) снизиться, шли по улицам, устремив взгляд в плавящиеся тротуары, с трудом волоча ноги и обжигая легкие каждым глотком воздуха.
Но четырех девушек это пекло не пугало. Жар был у них в крови в силу их возраста. На всех им было семьдесят лет; правда, Арлин в следующий вторник исполнялось девятнадцать, и, значит, им станет семьдесят один. Сегодня она почувствовала свой возраст, эти несколько важных месяцев, отдалявших ее от лучшей подруги Джойс, и еще больше – от Кэролин и Труди, которым едва исполнилось семнадцать и которые оставались совсем девчонками по сравнению с ней, взрослой женщиной. И сегодня ей было что рассказать, когда они прогуливались по опустевшим улицам. Приятно гулять в такой день. Мужчины, чьи жены отдыхали дома, не провожали их влюбленными взглядами, зная каждую из четырех по имени; и приятели матерей не отпускали вслед девушкам сальных шуточек. Они брели, как амазонки в шортах, через городок, охваченный каким-то невидимым огнем. Это пламя вспенило воздух, но оно не убивало – лишь уложило местных жителей у дверей распахнутых холодильников.
– Ты его любишь? – спросила Джойс у Арлин. Старшая из девушек тут же ответила:
– Господи, нет. Ты порой бываешь такая дура.
– Я просто подумала… Ты говоришь о нем так…
– Что значит «так»?
– Ну, про его глаза, и все такое.
– У Рэнди и правда красивые глаза, – согласилась Арлин. – Но и у Марта, и у Джима, и у Адама тоже.
– Ну, хватит, – прервала ее Труди раздраженно. – Ты просто шлюха.
– Нет, я не такая.
– Тогда довольно перечислять имена. Мы все знаем этих парней не хуже тебя. И мы все знаем почему.
Арлин смерила ее взглядом, который, впрочем, никто не заметил – все девушки, кроме Кэролин, были в темных очках. Несколько ярдов они прошли молча.
– Кто-нибудь хочет колы? – сказала Кэролин. – Или мороженого?
Девушки подошли к подножию холма. Впереди был молл, манивший своими магазинами с кондиционированным воздухом.
– Я хочу, – сказала Труди. – Я пойду с тобой. Она повернулась к Арлин.
– Хочешь чего-нибудь?
– Не-а.
– Ты что, дуешься?
– Не-а.
– Отлично. А то слишком жарко, чтобы выяснять отношения.
И две девушки направились в магазин «Продукты и лекарства от Марвина», оставив Арлин и Джойс на углу улицы.
– Прости… – сказала Джойс.
– За что?
– За то, что я спросила про Рэнди. Я думала, что у вас… Ну, понимаешь… Что у вас это серьезно.
– В нашем Гроуве никто не стоит и двух центов, – пробормотала Арлин. – Не дождусь, когда смогу уехать отсюда.
– Куда? В Лос-Анджелес?
Арлин сдвинула очки на нос и внимательно посмотрела на Джойс.
– Зачем? – спросила она. – Чтобы оказаться последней в длиннющей очереди? Нет, я поеду в Нью-Йорк. Учиться лучше там. Потом устроюсь на работу на Бродвее. Если я им понадоблюсь, то они найдут меня и там.
– Кому «им»?
– Джойс!.. – с деланным раздражением сказала Арлин. – Людям из Голливуда.
– А-а, ну да. Из Голливуда.
Она одобрительно кивнула, соглашаясь с планом Арлин. У нее самой ничего подобного и в мыслях не было. Но Арлин – другое дело. Та была настоящей калифорнийской красавицей, светловолосой и голубоглазой, с улыбкой, покорявшей всех мужчин. К тому же мать Арлин была актрисой и уже сейчас считала свою дочь звездой.
Джойс повезло меньше. Ни матери-актрисы, ни внешних данных. Даже от стакана колы она покрывалась сыпью – чувствительная кожа, как говорил доктор Брискмен, возрастное, пройдет. Но его обещания были вроде Судного дня – в одно из воскресений проповедник обещал, что этот день наступит, однако обещание никак не исполнялось. С моим везением, думала Джойс, у меня пропадут прыщи и вырастут сиськи как раз к тому самому Судному дню. Тогда она проснется и увидит, что все у нее в порядке, потом откроет занавески – а Гроува-то и нет. А Рэнди Кренцмен так никогда ее и не поцелует.
Здесь таилась истинная причина любопытства Джойс. Каждая ее мысль была о Рэнди; ну, или почти каждая, хотя она видела его лишь три раза и всего дважды с ним разговаривала. В первую встречу она была с Арлин. Тогда Рэнди едва взглянул на Джойс, и она ничего ему не сказала. Во второй раз соперницы рядом не оказалось, и на ее дружеское «привет» последовало недоуменное: «А ты кто?» Пришлось напомнить и даже рассказать, где она живет. Во время третьей встречи («Привет», – сказала она. «А мы знакомы?» – ответил он.) она набралась смелости рассказать о себе и даже спросила его, с неожиданно нахлынувшим оптимизмом, не мормон ли он. Как она потом поняла, это было тактической ошибкой. В следующий раз она решила использовать прием Арлин и обращаться с парнем так, будто едва терпит его присутствие, не смотреть на него и едва улыбаться. А потом, когда уже будет пора расходиться, она поглядит ему прямо в глаза и промурлычет что-нибудь неопределенное или неприличное. Правило контраста. У Арлин это получается, почему бы и Джойс не попробовать? И теперь, когда главная красавица публично объявила, что ей наплевать на идола Джойс, у той забрезжила надежда. Если бы Арлин всерьез заинтересовалась Рэнди, Джойс оставалось бы одно – бежать к преподобному Мьюзу и уговаривать его поторопить Апокалипсис.
Она сняла очки и посмотрела на белое раскаленное небо – не началось ли уже? День был странный.
– Не стоит этого делать, – сказала Кэролин, выходя из магазина. За ней следовала Труди. – Солнце глаза выжжет.
– Не выжжет.
– Выжжет, – ответила Кэролин. Она была просто кладезем бесполезной и неприятной информации. – Сетчатка глаза – это линза. Как в фотокамере. Свет фокусируется…
– Ладно, – сказала Джойс, опуская взгляд к твердой земле. – Верю.
Перед ее глазами несколько секунд мелькали разноцветные пятна.
– Куда теперь? – спросила Труди.
– Я – домой, – отозвалась Арлин. – Устала.
– А я нет, – бодро сказала Труди. – Не пойду домой. Там скучно.
– А что толку торчать у молла? – спросила Кэролин. – Тут ак же скучно, как и дома. Только изжаримся на солнце.
Она уже слегка обгорела. Она была рыжеволосая, плотня – на двадцать фунтов тяжелее своих подруг, ее бледная кожа не выносила солнца. Проблем с лишним весом и кожей должно было хватить, чтобы загнать ее домой, но ее, казалось, не смущали никакие физические неудобства, кроме голода. В прошлом ноябре вся семья Хочкисов попала на шоссе в большую аварию. Кэролин, слегка контуженная, самостоятельно выбралась из машины. Полиция нашла ее неподалеку с зажатыми в обеих руках недоеденными шоколадными батончиками «Херши». Лицо Кэролин было измазано шоколадом больше, чем кровью, и когда полицейский попытался отобрать у нее батончики, она истошно завопила – по крайней мере, так говорили. Позже обнаружилось, что у нее сломана половина ребер.
