Радогощь (СИ) - Ляпина Елена (бесплатные книги полный формат txt, fb2) 📗
Чувствую, что меня бьют по щекам, хватают за руки, но это как будто не со мной, как будто я вне этого тела. И вдруг я делаю вдох и наконец могу пошевелиться. Поднимаю голову и ищу глазами Олесю, я не верю в то, что я сейчас увидела, этого просто не могло быть, это какой-то сон, мое дурное воображение, но никак не правда.
Огня уже нет, только ветер разгоняет завитки дыма, но сухое дерево абсолютно цело, ни следа тлена. И нет привязанного тела Олеси, только алые ленты болтаются на голом стволе.
Возле дерева лежат самодельные носилки, я догадываюсь, что там под белым покрывалом лежит обезглавленное и обгоревшее Олесино тело. Рядом кладут её отрезанную голову. Ряженные поднимают носилки и уносят прочь от меня. Я вижу, как белое покрывало становится красным от крови. В этот миг гаснет последний солнечный луч, небо вдруг затягивается темной пеленой и на землю опускается тягучая холодная мгла.
Просыпаюсь я как-то вдруг, открываю глаза как от толчка, пытаюсь унять бешено бьющееся сердечко от только что увиденного кошмара, я всё ещё слышу устрашающий крик шамана и вижу перед глазами как падает отрезанная голова Олеси. Тяжело дышу и фокусирую взгляд. Темно. Догадываюсь, что я в нашем шатре, но не помню, как в нем очутилась, когда мы сюда вернулись и легли спать. Всё так туманно в голове. Поворачиваюсь набок, чтобы разбудить Олесю и рассказать ей свой страшный сон, но её нет рядом со мной. Я лежу в нашем шатре одна и больше никого.
И вдруг до меня доходит ужасное – Олеси больше нет, что всё это было не сон, её убили на самом деле. Всхлипываю, выбираюсь из одеяла, тянусь к своему рюкзаку, вытаскиваю смартфон, а вдруг ловит? Но телефон не включается, аккумулятор без зарядки совсем сел, в лесу тут негде заряжать. Достаю минералку и делаю большие глотки. Слезы текут по моим щекам, и я не в силах унять их.
Бежать, бежать отсюда во что бы ни стало. Дрожащими руками закручиваю крышку, расплескивая воду. Хорошо, что я легла спать в джинсах и худи, поэтому быстро надеваю кроссовки, хватаю ветровку с рюкзаком и выскакиваю из шатра.
На улице темно. Небо заволочено густыми черными тучами, что не видно ни звезд, ни луны. Зябко. Уже холодно так, будто глубокая осень и словно пахнет снегом. На ходу кутаюсь в ветровку. Бегу к берегу.
Вбегаю на мостки в надежде, что плот на месте, но его нет. Да если он даже и был бы, то смогла бы я одна с ним справится? С тяжелым неповоротливым плотом, одна, с одним веслом, переплыть широкую реку ночью?
От этой мысли меня всю передергивает. Но думать об этом всё равно нет смысла – плота-то ведь нет. Всматриваюсь в темноту, пытаюсь различить огни деревни на том берегу, но мрак такой плотный, что ничего не разглядеть.
Вдруг что-то булькает совсем рядом со мной и по темной воде расходятся круги. Пячусь назад, сама не знаю почему. Внезапно вспоминаю про деревянных идолов, воткнутых по дну реки, и сердце на миг замирает. Сухие камыши шуршат, но не от ветра, нет такого ветра, чтобы их так потревожить, ощущение, будто кто-то прополз под водой. Вглядываюсь и вдруг замечаю меж сухого тростника чьи-то блестящие глаза. Они наполнены такой злобой, что у меня мурашки бегут по спине. Вижу, как это существо открывает свой маленький сморщенный ротик полный острых зубов и издает громкий не то каркающий, не то клокочущий звук и мое сердце начинает бешено стучать. И вот уже несколько пар глаз сверкают на меня из темных камышей.
Вскрикиваю и не помня себя от страха несусь прочь от реки. Бегу, не разбирая дороги, лишь бы поскорее убраться подальше от воды, от этих страшных неизвестных мне существ. Ветки хлещут меня по рукам и ногам, но я всё равно продираюсь через кустарники, в темноте потеряв всякие ориентиры и где-то сойдя с тропы. Возвращаться обратно, чтобы поискать эту самую тропу и речи нет. Я слишком напугана.
Вдруг врезаюсь во что-то мягкое и чувствую прикосновение чьих-то рук ко мне. Вновь ору и пытаюсь отбиться.
– Дарина! Дарин, что с тобой? – слышу знакомый голос.
Это отрезвляет меня, и я перестаю дергаться, поднимаю глаза, чтобы разглядеть, кто передо мной. Лера.
– Да что с тобой такое? – обеспокоенно спрашивает она.
С трудом перевожу дух, никак не могу отдышаться.
– Там, – слабо ворочая языком произношу я, показывая рукой в сторону реки, – там кто-то есть. У них глаза светятся.
– У кого? У рыб?
– Да нет же, – раздражаюсь я на её тупое предположение, – там какие-то странные существа. Я не разглядела их в темноте, они маленькие…
– Лягушки?
– Не лягушки, – взрываюсь я. – Что я дурочка какая-то, по-твоему, могу лягушек испугаться?
– Ну мало ли.
– Там какие-то злобные существа в воде, их много.
– А зачем ты вообще пошла к реке? Идем обратно в шатер, – говорит она, беря меня за руку.
– Я… – начинаю я и спотыкаюсь.
Как-то неудобно и мне кажется глупо рассказывать, что я среди ночи одна собралась переплывать реку на плоту. И потом получается, что я кинула бы Леру здесь одну. Сама же ругала за это друзей, и сама же только что хотела также поступить. Хотя Лера мне не подруга, она мне вообще никто. И тем более у неё тут остался парень, а у меня никого. Вспоминаю об Олесе и шмыгаю носом.
– Они Олесю убили, – шепотом произношу я.
– Что? – Лера резко останавливается и оборачивается ко мне, – что ты такое говоришь?
– Они отрезали ей голову и сожгли её тело.
– Чушь какая-то, – отмахивается она, – такого просто не может быть. Они же не дикие и не сумасшедшие.
Она снова идет вперед, тяня меня за руку.
– Я это видела собственными глазами, – упрямо говорю я.
– Ну мало ли что тебе могло привидится, – не верит мне Лера.
Выходим к шатрам. Откуда-то издалека доносится печальное песнопение.
– А где она тогда, если жива? – парирую я.
– Ну в том шатре, куда тебя та когалка водила, – невозмутимо отвечает Лера.
– А ты пойдешь со мной? Ну туда? – спрашиваю я и хватаю её за локоть.
Не знаю, что я хочу там увидеть. Мертвое тело Олеси с отрезанной головой?
– Прямо сейчас, ночью? – удивляется она.
– Да прямо сейчас. Я всё равно не смогу уснуть, пока…
– Ладно, – соглашается она, – а ты так и пойдешь с рюкзаком?
– Нет, – тихо произношу я.
Мы доходим до нашего шатра, и я забрасываю его внутрь. Хорошо, что она не спрашивает, зачем я пошла посреди ночи к реке с рюкзаком. Кстати, а сама она где была ночью? Я задаю ей этот вопрос.
– Спала рядом с тобой, ты чего? – удивляется она. – Я вышла в туалет, а когда вернулась, тебя уже нет. Я пошла искать тебя, как вдруг услышала твой крик. Ты очень странно себя ведешь.
– Странно? – усмехаюсь я, вытирая проступившую слезу.
– Да, – кивает она.
Молчу. Не знаю, что мне ей на это ответить. Может быть со стороны и кажется, что я похожа на сумасшедшую. Вдруг вскакиваю посреди ночи и бегу к реке, вижу каких-то существ, вижу, как умирает Олеся. А если я правда сошла с ума и живу в своих видениях? И с Олесей всё хорошо, просто у меня глюки.
Мы идем по шатровому городку. Темно, но кое-где горят костры и воткнутые в землю факелы. Время от времени выглядывает полная луна, бросая на землю свой призрачный свет, но не показывается полностью, скрывается за вуалью облаков. Иногда нам встречаются люди, но они далеко, видим лишь темные силуэты. Но мы не подходим к ним, и они к нам. Повсюду слышится грустное песнопение, настолько печальное, что от тоски защемляет сердце. Кажется, что поют почти в каждом шатре, но настолько слажено, будто ими всеми руководит один вездесущий дирижер. И как в унисон, эхом из пустот в грунтовых слоях доносится слабый стон. Ступнями чувствую легкое подергивание, словно ощущаю дыхание самой земли.
Каким-то чудом я нахожу тот самый шатер. Я днем то ничего не могу найти, а тут в темноте и нашла. Он стоит отстраненно от других, всё также окруженный плетеным забором с насаженными на прутья звериными черепами, которые тускло поблескивают в неровном лунном свете. В шатре горит дергающийся слабый отсвет, как от свечей. Судя по колышущимся теням там есть кто-то живой.
