Обсидиановая бабочка - Гамильтон Лорел Кей (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
Рамирес тронул меня за плечо. Я подняла голову и мотнула ею:
– Ничего, все в порядке.
Поглядев на сцену, я увидела, как Сета кладут в гроб. Я и не пыталась ощутить – и так ясно, что он еще здесь. Еще в сознании. Он не мог понимать, что позволяет с собой сделать. Не мог. Или мог?
Пинотль повернулся к зрителям, и глаза его горели черным огнем, как у вампира, который выдает свою полную силу наружу. Помощники-ягуары закрыли гроб, закрепили тяжелую крышку. Общий вздох вырвался у зрителей, будто им стало легче, что эту крышку наконец закрыли. Не мне одной было трудно на все это смотреть.
На сцену выплыла Итцпапалотль, одетая в тот же алый плащ. Пинотль встал перед ней на колени, вытянул руки. Она положила хрупкие кисти на его мощные ладони, и я ощутила порыв силы, как трепетание птичьих крыльев.
Пинотль встал, держа ее руку, и они повернулись к публике, оба сияя черным пламенем глаз, разливавшимся по лицу, как маска.
Прожектора залили пространство между столами неярким светом, будто это были огромные светляки. Каждый прожектор остановился на своем вампире – бледном, изможденном, голодном, возможно, изнуренном постом, потому что не я одна знала, что они не кормленные. В публике послышались восклицания, какие они бледные, какие страшные, о Боже мой. Нет, она хотела показать их всем такими, какие они есть.
И Итцпапалотль с Пинотлем шагнули в эту слабо освещенную тьму, и снова пахнуло силой, бьющей как птичьи крылья, щекочущей лицо, кожу, будто я стала голой и тело мое ласкало колышущееся оперение. Я почти физически ощутила серию ударов, когда сила коснулась каждого вампира, зажигая их глаза черным огнем. Они засияли алебастром, бронзой, медью, сверкающие, красивые, с глазами, излучающими свет черных звезд.
Они выстроились в ряд и запели. Запели хвалебный гимн в честь своей темной богини. Мимо нашего стола прошел Диего, выпоротый вампир, ведя на поводке высокого бледного мужчину с волнистыми желтыми волосами. Кристобаль, тот, кого морили голодом? Среди вампиров оголодавших не было. Все они сияли, хорошо накормленные и наполненные темной, сладкой силой, как перезрелые ягоды, готовые упасть на землю. Сладчайшая спелость в них граничит с гнильцой – так бывает зачастую и в жизни, когда лучшее с худшим балансируют на лезвии ножа.
Все еще возглашая ей хвалу, вампиры сошли со сцены. Обсидиановая Бабочка и Пинотль спустились по ступеням, взявшись за руки, и я знала, куда они идут, и не хотела, чтобы они были рядом со мной. Я все еще ощущала их силу, будто стояла в облаке бабочек и они колотились мягкими крылышками о мою кожу, об меня, пытаясь проникнуть внутрь.
Они подошли и встали перед нами. Она слегка улыбалась мне. Черное пламя притихло, но в глазах сквозила все та же пустая чернота, в глубине которой играли сполохи света. Словно их зеркальным отражением были глаза Пинотля, но не черное пламя, а чернота бесконечной ночи царила в его взгляде, и в нем были еще звезды – целый звездопад.
Эдуард взял меня за локоть и повернул к себе. Мы оба стояли, хотя я не помню, когда встали.
– Анита, что с тобой?
Мне пришлось дважды сглотнуть слюну, чтобы обрести голос.
– Ничего, все в порядке. Да, все в порядке.
Но сила все еще плескалась об меня бешеными крыльями, птицы кричали, что они заперты во тьме и хотят вернуться внутрь, в свет и тепло. Как я могу бросить их в темноте, когда мне достаточно открыться, чтобы их спасти?
– Прекрати!
Я повернулась к ней лицом – она все еще приветливо улыбалась. Одной рукой держа за руку Пинотля, она вторую протягивала мне. Я знала, что, стоит мне эту руку принять, все ее сила хлынет в меня. Я разделю с ней силу. Это было предложение разделить силу, но какова его цена – ведь цена бывает всегда?
– Чего ты хочешь? – спросила я, не зная даже, к кому обращаюсь.
– Я хочу знать, как ваша триада достигла своей мощи.
– Я скажу тебе, только не надо все это устраивать.
– Ты знаешь, что я не могу отличить правду от лжи. Такой способностью я не обладаю. Коснись меня, и я получу от тебя знание.
Крылья полоскали мою кожу, будто летуны нашли воздушный поток прямо над моим телом.
– А что получу я?
– Подумай над вопросом, и ты получишь ответ. Ты его вынешь из моего разума.
Рамирес встал, махнул рукой, и я, даже не глядя, знала, что патрульные идут к нам.
– Я не знаю, что тут происходит, но мы этого делать не будем, – заявил Рамирес.
– Сначала ответь на вопрос, – сказала я.
– Если смогу.
– Кто такой Супруг Красной Жены?
На лице ее ничего не отразилось, но голос прозвучал озадаченно:
– Красная Жена – так иногда называли кровь мексиканцы, ацтеки. Кто такой может быть Супруг Красной Жены – я действительно не знаю.
Я потянулась к ней, хотя и не собиралась. И совершенно одновременно Рамирес и Эдуард схватили меня, чтобы потянуть обратно, а Итцпапалотль вцепилась в мою руку.
Крылья взорвались вихрем птиц. Тело мое открылось, хотя я знала, что это не так, и крылатые создания, едва замечаемые глазом, рванулись и проникли в меня. Вихрь силы прошел через меня и снова очутился снаружи. Я оказалась элементом огромной цепи и ощутила связь с каждым вампиром, которого касалась Итцпапалотль. Будто я текла сквозь них, а они сквозь меня, как сливаются воды рек в одну большую реку. Потом я плыла сквозь ласковую тьму, и были звезды, далекие и мерцающие.
И донесся голос, ее голос:
– Задай один вопрос, это будет твоим.
И я спросила, не шевеля губами, но все же слыша свои слова:
– Как научился Ники Бако делать то, что сделал с Сетом Пинотль?
С этими словами возник образ сшитой Ники твари, послышался ее сухой запах и голос, шепчущий:
– Спаси.
И снова замельтешили образы, да с такой силой, будто били меня по телу. Я увидела Итцпапалотль на вершине пирамидального храма, окруженного деревьями джунглей. Доносился их густой зеленый запах, слышались ночные крики обезьян, вопль ягуара. На коленях перед богиней стоял Пинотль и пил кровь из раны на ее груди. Он стал ее слугой, и он получил силу. Много различных сил, и одна из них заключалась в том, что он сейчас делал. И я поняла, как он взял сущность Сета. Более того, я поняла, как это происходит и как вернуть все обратно. Я знала, как расцепить тварь Ники, хотя учитывая, что было сделано с вервольфами, возвращение в плоть означало для них смерть. Нам не нужен Ники, чтобы снять чары. Я сама могла. И Пинотль мог.
Она не стала спрашивать, поняла ли я, – она знала, что поняла.
– А теперь мой вопрос. – И не успела я произнести или подумать «погоди», как она уже очутилась у меня в голове. Тянула из меня воспоминания: образы, обрывки, и мне было ее не остановить. Она видела, как Жан-Клод поставил на меня метку, и видела Ричарда, видела, как мы впервые черпаем силу намеренно. Она видела ночь, когда я по собственной воле приняла вторую и третью метку, чтобы спасти нам жизнь. Нам всем.
Вдруг я вновь оказалась в собственной коже, все так же держа Итцпапалотль за руку. Я дышала учащенно, задыхаясь, и знала, что если не возьму себя в руки, то голова закружится от гипервентиляции. Она отпустила мою руку, и я могла сосредоточиться только на дыхании. Рамирес орал, спрашивая, что со мной. Эдуард вытащил пистолет, направив его на Итцпапалотль. А она и Пинотль спокойно стояли рядом. Я видела все с хрустальной ясностью. Цвета стали темнее, живее, контуры предметов четче, и я замечала то, чего раньше не видела. На ленте шляпы Эдуарда был приподнятый край, и я знала, что это гаррота.
Когда ко мне вернулась речь, я сказала:
– Все путем. Нормально. Я жива и здорова. – Коснувшись руки Эдуарда, я опустила пистолет дулом к столу. – Остынь, все нормально.
– Она говорила, что ты можешь пострадать, если тебя слишком рано заставить отпустить, – сказал Эдуард.
– Вполне могло быть. – Я ожидала плохого самочувствия, опустошенности, усталости, но наоборот, испытывала прилив энергии, силы. – Отлично себя чувствую.
