Сердце волка - Хольбайн Вольфганг (бесплатные версии книг .txt) 📗

Барков слегка улыбнулся. Отвечая на реплику Висслера, он почему-то смотрел на Штефана, что вызвало у последнего крайнее раздражение.

— Я очень хорошо понимаю, ради чего эти господа находятся здесь, — сказал он. — На интервью с убийцей из Тузлы можно заработать целую кучу денег, не так ли?

Штефан промолчал. Ребекка наконец сумела открыть пачку сигарет и начала возиться закоченевшими от холода пальцами с «зажигалкой», однако так неловко, что она выскользнула и упала на пол. Ребекка тут же попыталась ее поднять, но Барков оказался проворнее. Когда он поднял серебристый предмет и протянул его Ребекке, душа Штефана буквально ушла в пятки. Свободной рукой Барков сделал жест стоявшему чуть поодаль солдату. Тот достал из кармана потертую бензиновую зажигалку, щелкнул ею и дал Ребекке прикурить. Она сделала затяжку и, не втягивая дым в легкие, выпустила его через нос. При этом свою «зажигалку» она по-прежнему держала в левой руке, стараясь не привлекать к ней внимания. Сердце Штефана бешено колотилось. А еще его прошиб пот. О Господи, он даже и не подозревал, что женился на Мата Хари!

— Впрочем, я ничего не имею против, — продолжил Барков прерванный разговор. — Каждый из нас должен осознавать, чем он занимается: я, чтобы заработать деньги, убиваю людей, а вы, чтобы заработать деньги, берете интервью у людей, которые убивают других людей. Есть ли разница?

Он улыбнулся, однако его взгляд при этом остался совершенно холодным. Штефану хватило ума ничего не ответить. Барков явно расставлял ему ловушку, но Штефану было пока неясно зачем.

— Ну так что?

— Думаю, есть одно различие, — наконец неохотно сказал Штефан.

Барков улыбнулся. Затем он пару секунд смотрел, как Ребекка курит, не втягивая дым в легкие, и Штефану показалось, что у него в глазах появилась слабая искорка недоверия. Поэтому Штефан поспешно добавил:

— Думаю, различие все-таки есть, майор. Однако вы согласились дать нам интервью явно не для того, чтобы говорить об этом.

Барков, по-прежнему не отрывая глаз от Ребекки, все же отреагировал:

— Конечно. Я просто хотел узнать, насколько вы честные.

— А вы когда-нибудь встречали честного журналиста? — спросила Ребекка.

Она нервно теребила свою «зажигалку». Штефан вдруг заметил, как побледнел Висслер, и невольно подумал, что и он сам, наверное, побледнел. На лице Баркова одновременно отразились и раздражение, и еле заметная неуверенность, и еще менее уловимая злоба. Несмотря на это, он лишь рассмеялся — то ли искренне, то ли изобразив веселье. Похоже, что реплика Ребекки позабавила его своей неожиданностью.

— В общем-то, нет, — признался он и посмотрел на Штефана. — У вас очень умная супруга. И очень отважная.

— Я знаю, — сказал Штефан.

Ребекка тут же вмешалась:

— Это вы могли бы сказать и непосредственно мне. Или в России принято комплименты, предназначенные женщинам, говорить их мужьям?

— А еще она самоуверенная, — невозмутимо продолжал Барков. — Пожалуй, даже слишком. Вам бы следовало как-нибудь с ней об этом поговорить.

Ребекка снова хотела что-то сказать, но Штефан бросил на нее такой выразительный взгляд, что она, пожав плечами, лишь затянулась сигаретой. При этом Бекки неосторожно втянула дым в легкие и тут же закашлялась.

— Чтобы приехать сюда, вам пришлось проделать долгий и, наверное, утомительный путь, — заметил Барков. — Поэтому нам не стоит больше впустую тратить время. Задавайте ваши вопросы.

— Задавать вопросы буду я, — заявила Ребекка.

Она все еще боролась с кашлем, и становилось очевидным: что-то тут не так. Во всяком случае, этого было достаточно, чтобы по-настоящему рассердить Баркова.

— Да, кстати, чуть не забыл, — холодно сказал он. — У вас наверняка есть фотоаппарат и магнитофон, не так ли? Где ваш фотоаппарат?

— Но, майор! — вмешался Висслер. — Вы же сами потребовали, чтобы не было ни фотоаппарата, ни магнитофона, — таковы были ваши условия.

— Это верно, — согласился Барков и сделал какой-то жест человеку, стоявшему у двери.

Штефан, с трудом подавивший в себе желание оглянуться, услышал, как этот человек вышел, закрыв за собой дверь.

— Майор Барков, — начала Ребекка, — мы вам крайне благодарны за то, что вы согласились дать нам интервью, однако возникает вопрос: почему вы это сделали?

— Почему? — Барков наклонил голову к плечу.

Ребекка нерешительно огляделась, затем потушила свою сигарету о край стола, засунула окурок в сигаретную пачку и положила свою «зажигалку» на стол.

— За прошедшие пять лет около сотни наших коллег пытались добраться до вас, — сказала она, — но никому из них это не удалось. А ведь некоторые из них были гораздо… более известными журналистами, чем мы.

— И теперь вы задаетесь вопросом, почему я выбрал именно вас, — произнес Барков и улыбнулся. — Предположим, потому, что я вам доверяю. А может, вы мне просто понравились.

— Но ведь вы раньше не были с нами знакомы.

Барков снова улыбнулся. Бросив взгляд на Висслера, он сказал:

— Это еще не означает, что я о вас ничего не знаю, ведь так?

Штефан не удержался и, повернувшись к Висслеру, посмотрел на него. Лицо австрийца оставалось невозмутимым, хотя он не мог не заметить, что Барков повторил его собственные слова — слово в слово. По всей видимости, электрическое освещение было не единственным техническим достижением цивилизации, пробившим себе путь в это захолустье.

— Боюсь, что ваша реплика — не ответ на мой вопрос, — не унималась Ребекка.

Штефан ошеломленно посмотрел на нее. Это еще что такое? Она что, забыла все, чему ее учили в школе журналистов и чему она сама научилась за более чем десять лет работы?

— А может, я действительно вам доверяю? — Барков говорил довольно спокойно. — Я не имею в виду конкретно вас. Вы были правы: я действительно совершенно с вами незнаком. Ни с вами, ни с вашим супругом. Ваш приезд сюда свидетельствует, возможно, о вашем мужестве. А может, он свидетельствует лишь о вашей глупости. То, что я выбрал именно вас, а не ваших знаменитых коллег, объясняется двумя причинами. Во-первых, то, что я вам расскажу, сделает вас знаменитыми. Может быть, вы даже — как это сказать по-немецки? — урвете изрядный куш. Хотя, возможно, вас ждут одни лишь неприятности.

Штефан бросил на Ребекку изумленный взгляд, однако она не обратила на него никакого внимания. И ее жар, и ее нервозность словно улетучились, и сейчас она была здоровым человеком на все сто и репортером — на все двести. Когда-то давно она всегда была такой, но в последние годы Штефан лишь изредка видел ее в таком — полностью боеспособном — состоянии.

— Кроме того, мне нужны такие люди, как вы, — продолжал Барков. — Материалы, которые я вам передам, станут сенсацией. Вполне возможно, что на вас будут оказывать давление. Вам будут угрожать. — Увидев, что Ребекка намеревается что-то сказать, он остановил ее жестом. — Избавьте меня от всех этих разглагольствований по поводу пресловутой свободы слова в западной прессе. На Западе этой свободы немногим больше, чем на Востоке, даже если вы и не хотите этого признавать. Вашим знаменитым коллегам есть что терять, а потому они вряд ли пойдут на такой большой риск. Возможно, и вы тоже.

— А какая вторая причина? — спросил Штефан.

В этот момент открылась дверь и в комнату вошел военный. Он положил на стол перед Барковым потертую коричневую папку. Майор подождал, пока военный снова займет свое место у двери, и затем ответил:

— Время.

— Время?

— Мне пришлось быстро принимать решение, — сказал Барков. — Выбор из-за недостатка времени был невелик. Не обижайтесь на мои слова.

Он пододвинул левой рукой лежавшую на столе папку к середине стола, но, увидев, что Штефан потянулся к ней, тут же положил на нее руку.

— Что это? — спросила Ребекка.

— Доказательства, — ответил Барков. — Фотографии, магнитофонные записи, копии официальных бумаг — в общем, все, что нужно для осуществления того, о чем я вам сказал. Возможность урвать изрядный куш. Или ваш смертный приговор.