Последний Поезд с Платформы “Погибель” (ЛП) - Маккаммон Роберт Рик (книги txt) 📗
Голос охотника за головами звучал спокойно и непринужденно. Энн незаметно стала с ним на одной линии и приготовилась стрелять, если это будет необходимо.
— А ваше имя, сэр? — продолжал Лоусон, едва заметно улыбнувшись своей хищной улыбкой.
— Можете называть меня человеком, который хочет, чтобы вы покинули это заведение, — мягко проговорил главарь банды в ответ. Его глаза были глубоко посажены, имели чернильно-синий оттенок, заставивший Лоусона увериться, что этим глазам довелось видеть множество жертв. — Вам здесь нечего делать.
— Что ж, тогда наши мнения на этот счет различаются.
— Ваше мнение может немного пострадать в таком случае. Спокойно, Джонни, — последнее он адресовал молодому человеку, медленно потянувшемуся к револьверу под своей серой курткой. — Давайте дадим этим двоим шанс увидеть следующий рассвет.
— Хм, — только и выдал Лоусон с самой дружелюбной улыбкой, на которую был способен. Он хорошо знал, что его дружелюбная улыбка могла напугать маленьких детей до слез. — Меня не очень интересуют рассветы.
— Т…т…так, я ухожу, — подала голос Синица, зажимая в кулаке монеты и уже попыталась пройти мимо Матиаса, но он резко, как атакующая змея, дернул девушку на себя, схватил ее за руку и разжал ее кулак, забрав монеты.
— Я уверен, — сказал Матиас. — Что за моей спиной происходит какое-то дерьмо. За нашими спинами.
Он вывернул запястье Синицы так, что она вскрикнула от боли.
— Нельсен, занимайся своими делами, будь так добр, — эти слова были обращены к бармену, который отвлекся от разливания напитков и обратил внимание на разворачивающуюся сцену. Несколько других посетителей тоже смотрели на происходящее, но не решались принимать участие в разборке. Чернокожий пианист продолжал мучить инструмент, и, похоже, ему до конфронтации никакого дела не было: он полностью погрузился в музыку и закрыл глаза.
Матиас посмотрел на монеты, что отобрал у Синицы, и показал их Лоусону с Энн. Лицо девушки покраснело, и это было заметно даже под макияжем. Она вскрикнула отчаянным и грубым тоном:
— Это м…м…мои деньги! Отдай, черт тебя побери!
Этот внезапный выкрик заставил звуки пианино оборваться. Крики и проклятья игроков, терпящих неудачи или срывающих свой выигрыш, также притихли: люди все больше обращали внимание на ту драму, что разыгрывалась в их заведении. Уже в следующий момент в зале воцарилась совершенная тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и шипением ламп и настенных светильников.
— Мистер Кантрелл не хочет неприятностей. Ему это не понравится… — заговорил пианист, проявляя себя человеком, не имеющим ни достаточной смелости, ни фактического желания оказаться втянутым в перестрелку.
— Мистера Кантрелла здесь нет, — отозвался Матиас. Его взгляд вновь столкнулся со взглядом Лоусона. — И пока неприятностей не произошло. Эти чужаки уже уходят.
Джонни Ребинокс потянул за рукоять свой револьвер, висевший в свободной кобуре на его правом боку. Примерно в десяти футах от Ребинокса Кенни Преско прикоснулся к своему пистолету, который еще не успел выскользнуть из кобуры. Для усиления угрозы Дьюс Матиас откинул полы своего пальто назад и продемонстрировал два кольта с черными рукоятями, закрепленных на ремне. Он протолкнул пять серебряных долларов в свой карман и расположил руки на бедрах.
— Теперь, — сказал он. — Перед тем, как кто-либо из вас сможет уйти или будет вынесен отсюда… ответьте-ка мне на пару вопросов. Эрик, ты их знаешь?
— Нет, — тут же отозвался Кавано, опустив голову.
— Но они — знают тебя?
— Я не…
— Его отец послал нас, чтобы мы привезли мальчика домой, — не стал скрывать Лоусон. — Эрик, он рассказал нам о письмах.
— Письмах? — Матиас нахмурился, и теперь он уже не казался таким красивым. Он выглядел, как хищник, готовый атаковать и алчущий до свежего мяса. — Мне не терпится их увидеть. О каких письмах идет речь?
— Он отправил своему…
— Я могу говорить за себя сам, мистер Лоусон, — Эрик, наконец, собрал свое мужество в кулак и явно принял решение. Он прекрасно знал, что стрелки стоят позади него и, несмотря на то, что одним из них была девушка, второй казался весьма уверенным, а характер у него явно был тверд, как камень, что отражалось на этом бледном лице. — Я устал от такой жизни, Дьюс. Я хочу с нею покончить. Да, я написал пару писем моему отцу и попросил его о помощи. Они были переданы через клерка на почте. Я хочу домой, неужели ты не можешь этого понять?
— Эрик хочет домой, — возвестил Матиас своим компаньонам, и в голосе его зазвучала неприкрытая насмешка. — Говорит, что устал от такой жизни. От того, чтобы прятаться за нашими спинами, хотя мы принимали его, как члена семьи. А теперь ему все это кажется блюдом с плохой приправой, не так ли? — он вновь посмотрел на Лоусона. — Мы отправим мальчика домой, если он этого хочет. Похоже, его отец очень любит своего сыночка, раз послал за ним пару стрелков.
Матиас положил руку на рукоять одного из своих кольтов.
— И еще мне почему-то кажется… — протянул он. — Что дражайший папаша — не из самых бедных, и в его карманах водятся немалые деньжата. Вы двое передадите ему мое слово: мы пошлем мальчика домой… в свое время.
— Дьюс, я ухожу, — покачал головой Эрик, но голос его, несмотря на напускную суровость, предательски дрожал. — С меня хватит.
— Он говорит, что уходит, — фыркнул Матиас, обращаясь к остальным. — После всего, через что мы прошли вместе. Нет, дружище, я так не думаю.
— Эрик, уходи отсюда, — тихо сказал Лоусон, но это была команда, требующая немедленного выполнения. — А ты, — эти слова он обратил к девушке, которую назвал Синицей. — Лучше отойди подальше.
— Я хочу с…с…свои д…деньги! — и с этими словами она бросилась на Дьюса Матиаса, намереваясь вытащить монеты из его кармана.
То, что случилось в следующее мгновение, было расплывчатым для всех, кроме Лоусона, и, несмотря на то, что Энн была быстра, она никак не ожидала от Джонни Ребинокса такой скорости, жестокости и безрассудства. Его револьвер резко взметнулся вверх и вспыхнул в желтоватом свете настенных светильников. Пистолет Преско тоже явил себя всем собравшимся — за мгновение до того, как Матиас оттолкнул от себя девушку мощным ударом локтя. Она завалилась назад, а вокруг нее поднялось облако синеватого порохового дыма. Пистолет Энн выстрелил, и оружие в руке Ребинокса разлетелось на куски, потому что пуля угодила в цилиндр. Тот издал полный боли вой: его рука оказалась буквально разорвана в клочья острыми зубами металла.
А затем Преско и Матиас увидели, как Тревор Лоусон отклоняется к барной стойке, его кольт с палисандровой рукоятью, заряженный смертельным свинцом, устремился между двумя головорезами. Он никак не мог оказаться в такой позиции настолько быстро и взять на мушку обоих стрелков, однако он это сделал меньше, чем за половину удара сердца. Не один человек не успел бы это сделать, но он — успел.
Пистолеты все еще целились в половицы, словно готовы были превратить их в пыль.
Лоусон выдохнул кольцо дыма в потолок.
— Бросьте оружие, — скомандовал он.
Пистолет Преско ударился о пол. Матиас, похоже, не намеревался выходить из игры так просто.
Послышался возглас Энн:
— Черт! Я собиралась пробить третью дырку для пуговицы в рубашке этого ублюдка!
Но Лоусон знал, что она не собиралась никого убивать, потому что слишком много смертей — нелепых и ненужных — предстало перед ее глазами за последнее время. Однако угроза подействовала, и оружие упало.
Запах свежей крови обострил все чувства Лоусона. Желанный аромат ударил его, словно молотом. Он почувствовал себя пьяницей, готовым продать родную мать за глоток виски. С руки Ребинокса лилась кровь, он сидел на полу, покачивая ее, как обиженного котенка, лицо его кривилось от боли, а из горла рвались отчаянные стоны, но Лоусон не слышал ничего, кроме запаха крови…